Перчатка для смуглой леди

Перегрин обернулся, чтобы узнать, кому адресовано ее внимание, и увидел Гарри Гроува, стоявшего у входа в коридор. Широко открыв глаза и весело улыбаясь, он в упор смотрел на Дестини Мед. «Черт побери, — подумал Перегрин. — И что теперь?»

Эмили Данн, Чарльз Рэндом и Герти Брейси беседовали с Джереми Джонсом. Джереми возбуждено жестикулировал, огненная шапка рыжих волос колыхалась во все стороны, бокал, зажатый в руке, описывал беспорядочные круги. Затем Джереми запрокинул голову, и его громкий хохот перекрыл остальной шум. Поскольку его друг всегда много смеялся, когда у него начинался новый роман, Перегрин от всей души понадеялся, что объектом его увлечения не стала Эмили. Однако вряд ли это была Герти. Возможно, Джереми просто надрался.

Но нет. Зеленые выпуклые глаза Джереми смотрели поверх голов его собеседников, и взгляд их несомненно был направлен на Дестини Мед.

«Нет, он не может быть таким идиотом, — с тревогой подумал Перегрин. — Или может?»

Слегка удрученный и смутно предчувствующий предстоящие сложности, Перегрин совсем расстроился, когда в поле его зрения попала Герти Брейси. Теперь ему стало казаться, что он стоит на площадке, по которой вовсю рыщут огни прожекторов. Взгляды актеров, подобно лучам, блуждали по фойе, пересекались, отмечали цель и вновь разбегались в разные стороны. Луч Герти, например, впился в Гарри Гроува и с разъяренным упорством преследовал объект. Перегрин вдруг с ужасом припомнил, что кто-то говорил ему, будто Гарри и Герти были любовниками и сейчас переживают разрыв. Тогда он не придал значения этому слуху. Но что, если так оно и есть? Добавят ли ему проблем отношения этой парочки?

«Или у меня начинается нечто вроде профессионального невроза? — задумался Перегрин. — Не примерещилось ли мне все это: и то, что Джереми пялится на Дестини, и что Дестини и Гарри строят друг другу глазки, и что Герти пожирает Гарри яростным взглядом, а Маркус, наложивший лапу на Дестини, опасается в Гарри соперника? Может, это на меня так подействовало шампанское мистера Кондукиса?»

Он пробрался к Дестини и сказал, что, похоже, все уже устали и только и ждут знака от нее и Маркуса, чтобы разойтись. Обе звезды были очень польщены. Они сосредоточились, словно перед выходом на сцену, и, с ловкостью заправских регбистов воспользовавшись образовавшимся просветом, устремились к миссис Гринслейд.

Перегрин по пути наткнулся на юного Тревора Вира и его мамашу, жуткую даму по имени миссис Блюит. Ее пришлось пригласить, и, благодарение богу, она не слишком напилась. Одета она была в черное атласное платье с изумрудной отделкой, а на ее соломенных волосах красовалась весьма причудливая зеленая шляпка. Тревор в классических традициях театральных вундеркиндов нарядился в костюм, являвшийся современным эквивалентом одеянию юных героев прошлого века, однако налет богемности тоже присутствовал. Волосы Тревор гладко зачесал назад, а вместо галстука повязал шейный платок. Мальчик, попадавший по возрасту под закон о детях-актерах, изо всех сил старался выглядеть старше своих лет. Посему смерть персонажа Вира в первом акте во многих отношениях облегчала Перегрину жизнь.

Миссис Блюит с удручающей настырностью профессиональной мамаши, широко улыбаясь, загородила Перегрину дорогу. Тревор взял мать под руку и тоже улыбался режиссеру. На театральной сцене можно встретить много очень милых детей, воспитанных замечательными родителями. Но все они оказались заняты, и роль Гамнета Шекспира получил Тревор, который, следовало отдать ему должное, обладал незаурядным талантом. Он прославился в киноверсии библейских сказаний, сыграв Самуила в детстве.

— Ах, это вы, миссис Блюит, — пробормотал Перегрин.

— Наконец-то мне представился случай поблагодарить вас за приглашение работать с вами, — заговорщицким тоном начала миссис Блюит. — Конечно, роль небольшая, Тревору и не такое по плечу. Тревор привык к главным ребячьим ролям, мистер Джей. А сколько у нас было предложений…

И далее в том же духе. У Тревора, оказывается, развилась сердечная недостаточность. Конечно, ничего серьезного, поспешила заверить Перегрина миссис Блюит, Тревор никогда не сорвет спектакль по болезни, но их врач, в котором и Тревор, и она сама души не чают, — в голове Перегрина возникли чудовищные ассоциации — отсоветовал пока браться за крупную, требующую большого эмоционального напряжения роль…

— Да ладно тебе, мама, — вмешался Тревор, с противной миной подмигивая Перегрину.

Тот извинился, сказав, что, похоже, все начали расходиться, а ему надо переговорить с мисс Данн до того, как она уйдет.

Насчет Эмили все было чистой правдой. Он хотел пригласить ее к себе и поужинать вместе с ней и Джереми. Но прежде чем он успел добраться до Эмили, его остановила Герти Брейси.

— Ты, случайно, не видел Гарри? — спросила она.

— Я видел его пару минут назад. Возможно, он уже ушел.

— Возможно, ты прав, — сказала она с такой злостью, что Перегрин отпрянул. Он увидел, что губы Герти дрожат и в глазах стоят слезы.

— Поискать его? — предложил Перегрин.

— Ну уж нет, — ответила Герти. — Только не это, спасибо. — Она с усилием попыталась взять себя в руки. — Не обращай внимания, все это ерунда, гроша ломаного не стоит. Чудесный вечер. Жду не дождусь, когда мы начнем работать. Знаешь, я вижу в бедной Анне большие глубины.

Она подошла к балюстраде и осмотрела внимательно нижнее фойе, где толпились перед выходом из театра гости. Перегрин отметил, что она не слишком твердо держалась на ногах. Последняя пара важных шишек спустилась вниз, а из актеров оставались лишь Чарльз Рэндом и Гертруда. Она склонилась над балюстрадой, держась за нее обеими руками. Если она высматривала Гарри Гроува, то ее постигла неудача. Неловким движением она повернулась, махнула Перегрину рукой в длинной черной перчатке и поплелась к выходу. Она наверняка не попрощалась с хозяевами вечера, но, возможно, оно и к лучшему. Перегрин подумал, не поймать ли для нее такси, но услышал, как Чарльз Рэндом сказал: «Эй, Герти, дорогая, подвезти тебя?»

Джереми ждал Перегрина, но Эмили Данн уже ушла. Почти все уже разошлись. У Перегрина вдруг стало тяжело на душе, и накатило какое-то тревожное предчувствие.

Он подошел к миссис Гринслейд и протянул руку.

— Замечательно, — сказал он. — Как нам вас отблагодарить?

Глава четвертая Репетиции

1

— Кто это там бредет вприпрыжку по аллее?

— Вприпрыжку? Где? А, вижу. Дама в костюме для верховой езды. Она хромает, господин Уильям. Она ранена. Смотрите, она не может опираться на ногу.

— Однако она умеет превратить недостаток в достоинство, господин Холл, изящества у нее не отнять. Лицо у нее испачкано. И грудь. Воронье перо на снежной равнине.

— Земля. Грязь. И на одежде тоже. Она, должно быть, упала.

— Осмелюсь утверждать, ей нередко приходится падать.