Перед бурей

— И мой отец.

— Да… господин…

— Два десятка. Откуда они?

— Так… из тутошних деревень лихие людишки… ещё всякие отовсюду…

А дядька-то напуган, но вовсе не до потери соображения. Сейчас он попытался сымитировать "тутошний" говор. Алек не обратил бы на это внимания, но сейчас, при резком контрасте, заметил. Судя по прежней манере говорить, толстяк и сам был "всяким отовсюду".

— А командиры откуда? — мягко спросил Алек.

Молчание. Отчётливое ощущение растущего страха. Пришлось слегка сжать пальцы, чтобы толстяк больше боялся того, кто ближе.

— Я не знаю, — выдал "страшную тайну". — Ей-ей, не зна…

Алек ослабил хватку. Кажется, в самом деле не знает.

— Говор у них незнакомый никогда такого не слышал а по виду из благородных, — шёпотом частил толстяк.

— Из благородных, значит… интересно… И куда эти благородные вас ведут?

— Дык… на Спящую Кошку.

— На Лаг-Аргаран?

— Да… туда.

— Зачем?

— У нас там лагерь. Ведём… — чесночник поперхнулся, — вашего отца на встречу с нашими набольшими и… с вами? — произнёс с заметным сомнением.

— А остановились чего?

— Дык, отдохнуть… устамши…

— И долго обычно отдыхаете?

Чесночник оживился. Посчитал, что пленитель, перешедший от допроса едва ли не к сочувственным расспросам, уже не так опасен.

— Нет, совсем нет!.. Чефы проклятыя совсем житья не дают, всё гоняют да гоняют!..

Значит, сейчас уйдут, — подумал Алек. Будут ли искать пропавшего сторожа? Едва ли. Если торопятся, да если толстяк озвучивал товарищам своё желание покинуть стройные ряды воинов правящего рода Доражей — посчитают, что он так и сделал и разве что плюнут вслед.

Хрупнуло. Хлюпнуло. Скверный запах стал сильнее.

— И правильно гоняют, — пробормотал Алек, оттаскивая тело прочь. — Был бы добрым воем, может быть, остался бы жив.

Алек опять едва не напоролся на часового. Тот бдительно таращил глаза и грозил тьме копьём.

— Эй, есть там кто? — всё-таки почуял. Но поздно. — Стоя… х-х-х-х!..

— Есть, есть, — успокаивающе пробормотал Алек. — А вот тебя уже, считай, почти нет. Кто ж так сторожит…

Он вышел из тьмы, снова вызвав переполох. Острая сталь нацелилась на сторожа, которого Алек удерживал перед собой хитро "завязанным" вокруг его же копья.

— Это я, — буркнул Алек, отпуская пойманного мальчишку. Мих, это был он, покачался, всё так же вцепившись в копьё, начал было падать, пришлось удержать за шиворот. Слегка встряхнув, Алек помог ему распутаться.

Нацеленные на них стрелы и копья опустились, мечи вернулись в ножны. Караульщики выглядели смущёнными — не заметили. Ну, почти…

— Молодец, — Алек усадил ровесника на поваленное бревно. — Заметил. Вот тебе награда.

И вручил ему взятый у толстяка меч.

— А как… а ты… — мальчишка всё никак не мог отдышаться. Сглотнул и выпалил: — Научишь?

— Не сейчас, — Алек прислушался. Вот-вот начнётся суматоха… Ага!.. — Встать!.. — страшным шёпотом приказал вой. — Рассредо… то есть разойтись пошире, стрелы и копья — товсь!..

Он снова шагнул в темноту и с интересом выслушал всё, что сотоварищи думали о "беглеце". Его люди стояли настороже, но лесные тати не горели желанием бродить по ночному лесу, выясняя, что именно случилось с чесночником. Версия о побеге всех устроила.

Один голос особенно заинтересовал Алека — громкий и уверенный, с нездешним выговором.

— Собираемся, — сказал этот голос. — Отдых окончен. А этот… что ж, мы победим и без трусов и беглецов.

Такое посмертное слово заслужил незадачливый караульщик.

— Отбой тревоги, отдыхаем, — велел Алек, вернувшись к своим. — Погодите…

Он замер, не веря своим глазам, и принялся методично поминать Проводника, его свиту, мелких эштов и тварей прочих пантеонов.

— Вы поглядите, эти идиоты никак решили лес спалить?!.

Должно быть, идея поджечь оставленные телеги не была согласована с главарями, которые ругались ещё почище Алека. Телеги потушили, ослушника покарали словесно и, кажется, немного физически.

Скоро чужаки снялись с места, немного подождав, молодой вой дал сигнал отправляться тоже.

— Идут, — прошептала Луиса.

Беглецы прятались в небольшой пристройке к бывшему дому Макшема. Мастерская древодела до сих пор вкусно пахла смолой, под ногами похрустывали стружки. Казалось, что не было этих двух лет, и сейчас в дверь войдёт Макс, держа в руках — здоровых и целых, — заготовку лука или хитро вырезанный наличник окна.

Мастерскую выбрали потому что в случае какой-нибудь неожиданности отсюда было бы легче удрать. Коней укрыли в лесу. Чед, поняв, что его привели в деревню Проклятых, впал в панику, Джурай оглушил его и завернул в рогожу, найденную в мастерской. А потом они только ждали отчего-то задержавшихся татей.

— Идут, — прошептала Луиса, нервно вытаскивая и загоняя обратно в ножны метательный нож.

— Далеко? — Джурай тронул рукоять меча. Тролль нервно погладил топорище. И только Джонатам крепче взял Симону за руку, будь она неладна!.. Следовало попросить Джурая и её оглушить, сам он не был уверен, что сможет правильно "отмерить" удар.

— Дёрнешься — точно прибью, — пообещал так грозно, что даже сам поверил. Глаза девушки блеснули в темноте, и Джо захлестнуло случайно пойманными чувствами. Насмешка — над ним? И тоска — волчья, от которой хочется в голос выть. Он вспомнил, что Симона как раз отчего-то жаждет смерти.

— Джо, гляди в оба за своей… — начал Джурай.

— Конечно, — перебил Джо. Шуточки про "наречённую" уже начали ему надоедать.

Суженая шевельнулась рядом, и он в который уже раз прикинул, как бы половчее придушить её, если что.

— Не беспокойся, — невесомый шёпот. — От меня проблем не будет. Сижу смирно и молчу.

Джонатам ничего не сказал, но, видимо, его молчание было достаточно выразительным.

— Честное слово, — добавила Симона. — И… можно тебя попросить?

Парень дёрнул головой, тёплое дыхание щекотало ухо. Девушка приняла это за знак если не согласия, то хотя бы готовности выслушать.

— Не дай мне попасть к ним… живой.

Джо моргнул.

— Сама я не смогу. Страшно, — добавила девушка. — Я бы хотела в сражении, чтобы быстро. Только не в плен. Видела всякое… не хочу так.