Перед рассветом

— Не помешаю? — спросил я.

Твари обернулись — все как одна, — и уставились на меня. Они выглядели точь-в-точь как та, что я встретил первой.

— Я там одного из ваших видел, — указал я большим пальцем себе за спину. — В сортир отходил, или типа того?

— Кто ты?.. Кто ты такой?.. Что ты тут делаешь?.. — прокатился по залу шелестящий шёпот.

— Фонарик обронил. Пришёл забрать, — ткнул я пальцем вперёд.

Мне показалось, что от этого жеста свет за спинами тварей разгорелся сильнее.

— Нельзя, — заволновались фигуры. — Тебе не забрать её! Ты не сможешь. Нельзя!

— Что мне можно, а чего нельзя, решаю я и никто кроме, — отрезал я. — Прочь с дороги, или будет грустно. Не верите — спросите у своего дохлого пса.

Спрашивать у пса существа почему-то не пошли. Они предпочли «грустно». Завизжали.

Два десятка разом, в зале с хорошей акустикой. Мне захотелось сдохнуть от одного лишь звука.

Джонатан сорвался с моего плеча. Взлетел под потолок, а там будто взорвался и превратился в стаю мелких птиц. Кажется, на сей раз это были воробьи. С пронзительным щебетом эти крохи обрушились на визжащих тварей, заглушая их визг.

Щебет мне определённо нравился больше. Я сам рванул в атаку.

Цепь полетела вперёд, обвила ближайшую фигуру, сжала. Та, казалось, даже не заметила этого — отгоняла воробьёв, клюющих её в лицо-кляксу. Так и сдохла, осыпавшись на пол чёрным песком.

Очень скоро я убедился, что моё первоначальное впечатление оказалось абсолютно верным. Эти твари не были бойцами. Удар, захват, удар, а то и вовсе чуть ли не простое касание цепью — одна за другой чёрные фигуры обращались в прах.

Когда осталась одна, воробьи взлетели вверх и собрались в Джонатана. Видимо, фамильяр решил, что больше мне помощь не требуется, и был совершенно прав.

Цепь обвилась вокруг моей руки. Замах, удар! Я даже испытал разочарование, когда почти не ощутил сопротивления. Кулак, обмотанный цепью, прошёл через морду твари насквозь, и на полу очутилась последняя кучка праха. Впрочем, и прах быстро исчезал, распадаясь на более мелкие составляющие. Он словно присоединялся молекулами к воздуху подземелья, делая его ещё более сырым и тяжёлым.

И вот, наконец, я посмотрел на то, что таилось в центре зала.

Обалдело произнёс:

— Так вот ты какая, Света…

Посмотреть определённо было на что. В центре зала стояла тяжеленная металлическая клетка. С куполообразной крышей, как будто для огромной птицы — только жёрдочки не хватает. Прутья клетки были до такой степени чёрными, что первая мысль про металл постепенно начинала казаться несостоятельной. Однако в пользу тяжести говорили трещины, расходящиеся от основания. Клетка, похоже, рухнула сюда с высоты и сломала каменную плиту.

Это была ловушка. Довольно наивная, чтобы не сказать — мультяшная, но, очевидно, действенная. А внутри клетки стояла девушка.

Она сначала показалась мне полностью обнажённой, но, присмотревшись, я различил одежду. Хотя вернее было бы назвать это одеянием. Светящееся тончайшее нечто, колышущееся вокруг стройной миниатюрной фигурки.

Девушка светилась вся. Светилось её тело под одеждами, светились босые ступни ног, ладони, светились лицо, глаза и волосы. Казалось, передо мной стоит ангел. Ангел с безупречно правильными чертами лица.

Чем-то она неуловимо напоминала Клавдию, но Клавдия была человеком. А это чудо было совершенством, оставляющим далеко позади любую кандидатку из смертных.

— Ты пришёл, — тихо сказало обнажённое совершенство, глядя на меня.

— Ну… да. У нас там, как ты, наверное, знаешь, небольшая заварушка намечается. Есть мнение, что ты можешь помочь.

— Я помогу, — с самым серьёзным видом кивнула Света. — Но сначала нам нужно выбраться отсюда.

— Да, это у меня как раз следующим пунктом в списке дел на вечер, — кивнул я. И протянул руку к клетке.

— Нет! — воскликнула Света, и мои пальцы замерли в сантиметре от прута. — Не прикасайся! Её нельзя трогать даже мне. Тьма сожрёт любого, кто коснётся клетки.

— Так. — Я опустил руку. — И что ты предлагаешь?

Совершенство дало трещину. Губы Светы изогнулись, изображая грустный смайлик. Лицо сделалось каким-то одновременно капризным и несчастным.

— Я думала, это ты скажешь мне, что делать.

Хмыкнув, я огляделся. И тут сверху донеслось громовое:

— Государю императору — ура!

И сразу вслед за этим — душераздирающий скрип.

Я поднял голову и посмотрел на Джонатана, нарезающего круги под высоким потолком. Он вился вокруг…

— Блок, — сказал я.

— Что? — встрепенулась Света.

— Блок, — повторил я.

Опустив голову, нашёл на стене то, что искал — металлический крюк. Указал на него Свете:

— Видишь? Клетку подняли под потолок, вот на этой цепи, — я указал на цепь — один конец которой был закреплен на вершине клетки, а второй змеился по полу. — Цепь закрепили за крюк. Когда ты вбежала в зал, один из преследователей сорвал цепь с крюка, и клетка упала на тебя.

Глаза Светы сделались огромными.

— Как ты догадался? — прошептала она.

— Дедукция, — помолчав, ответил я.

Н-да. Умом девочка явно не блещет. Хотя… Просиди я столько, сколько она, в клетке, окружённый неведомой хтонью, может, и вовсе человеческую речь бы позабыл.

— Кстати, сколько ты уже здесь находишься? — спросил я.

— Вечность, — всхлипнула Света.

— Это понятно. А чуть ближе к человеческим категориям, желательно в рамках моего мира? Год, два? Шестнадцать?

— Пожалуй, скорее шестнадцать… Но как ты об этом догадался?

Удивлению её не было предела. Я подумал, что не стоит сейчас рассказывать Свете о неблизняшках. Этот разговор вполне может подождать, пока мы не окажемся в безопасной обстановке.

Пол под ногами дрогнул, из коридоров вновь прикатился грохот. И теперь уже его нельзя было списать на шумовые эффекты. В грохоте отчетливо слышался рык.

— Он идёт! — подтвердила мои опасения Света.

— Кто?

— Страж! Тебе его не одолеть! Нам нужно бежать отсюда как можно скорее! Но, Бродяга, твоё открытие никак нам не поможет — цепь ведь тоже нельзя трогать. И этот твой «блок» слишком высоко!