Перед рассветом

Запрокинув ей голову, Джек жадно впился в ее губы, лишая рассудка, не давая опомниться. Она не могла ни дышать, ни шевелиться. Для нее существовали лишь его губы, приникшие к ее устам.

Потом Индия ощутила его руки на своем лице. Джек нежно держал ее голову, словно это было сокровище, и покрывал поцелуями ее глаза, нос и щеки.

— Боже милостивый! — выдохнул он, не отрываясь от ее дрожащих губ и снова и снова терзая их. Потом вдруг отпустил ее и отступил на шаг. Глаза его потемнели, щеки пылали, на шее проступила пульсирующая жилка. Он растерянно смотрел на нее.

Индия не чувствовала ничего, что напоминало бы досаду или огорчение, хотя и должна бы: ведь то, что она только что испытала, никак не вязалось с ее представлениями о том, как это должно было происходить. А вот на лице Джека не было и тени триумфа, одна только растерянность и настороженность.

— Простите меня, — с трудом произнесла она, словно заново училась говорить. — Не надо было мне вас дразнить.

— Думаю, мы оба немного погорячились, — наконец сказал Джек, тяжело дыша. Грудь его странно подергивалась при каждом вздохе, как будто ему не хватало воздуха.

Индия покачала головой и вдруг смутилась: ей стало неловко от близости этого человека. Никогда прежде с ней не случалось ничего подобного.

— Нам нужно идти, — неуверенно сказала она. — Если мы хотим выйти к морю до наступления темноты, нам следует поторопиться.

— Да, идемте, — кивнул Джек, и они двинулись в путь.

«Это всего лишь поцелуй. Поцелуй, и больше ничего», — убеждала себя Индия, но чувствовала, что все теперь для них изменилось, и они оба об этом знают.

* * *

Солнце уже клонилось к закату, когда они вышли к пресному озеру, сразу за которым располагался небольшой лесок, а за ним слышался тихий плеск воды — лагуна была совсем близко. Вдалеке, налетая на рифы, катились к пляжу огромные волны.

Присев на корточки, Индия наклонилась к воде, зачерпнула прохладную влагу и умыла лицо. Озеро было кристально прозрачным и синим, по берегам его цвели белые лилии и желтые гибискусы клонились от вечернего ветерка. Птицы перекликались в ветвях миртовых деревьев и папоротника.

Индия невольно замерла, пораженная первозданной красотой этого места.

— Черт возьми, — проворчал Джек за ее спиной.

Впервые после того инцидента на тропинке она открыто взглянула на своего спутника — он вскинул голову и щурясь смотрел на небо. Его темные спутанные волосы давно требовали стрижки, щеки и подбородок покрывала двухдневная щетина, обнаженный бронзовый торс был изрядно испачкан и блестел от пота. Индия смотрела на него и вспоминала, как он прижимал ее к своей груди, а у нее внутри разливалось странное тепло, и как ей вдруг захотелось делать с ним ужасные, непозволительные вещи.

Индия отвела от него взгляд и быстро вскочила.

— Мы почти пришли. Что еще стряслось? — тревожно спросила она.

Райдер взмахнул рукой, указывая на залитую солнечным светом водную гладь, на поникшие лилии и гибискусы и на пальмовую рощу за озером.

— Вы что, сами не видите? Перед нами озеро.

Индия рассмеялась. Озеро, конечно, не маленькое, но они, безусловно, успеют обогнуть его до наступления ночи.

— Ну так пойдем в обход, и все дела, — предложила она.

Теплые сильные руки Джека опустились ей на плечи, и он развернул ее лицом к южному берегу озера.

— Видите пальмы и миртовые деревья вон там, над осокой? — Его рука простерлась сторону северного края озера. — И там тоже? Слышите лягушачий хор? Это болото. Ступите на него, и вас мгновенно засосет. Если мы пойдем в обход, то потеряем два часа, а времени у нас нет — скоро ночь, — кивнул он в сторону пылающего предзакатного неба на западе, и его рука медленно, почти нежно скользнула по ее плечу.

— Но не можем же мы ночевать на болоте! — воскликнула Индия и прихлопнула комара, назойливо жужжавшего у нее в ухе.

Джек улыбнулся, вокруг его глаз собрались морщинки.

— Плавать умеете?

Индия обернулась к сияющей глади воды. Как бы ей хотелось немедленно содрать с себя мокрую от пота одежду и отдаться в объятия этой прохладной, живительной влаги. От этой мысли у нее даже засосало под ложечкой, но она взяла себя в руки и сказала:

— Однажды, когда я путешествовала в Малайских горах, мы наткнулись на большое озеро в предгорье, обойти которое было просто невозможно — там со всех сторон отвесные скалы. Тогда мой проводник соорудил плот из банановых стеблей.

Джек хмуро взглянул на нее.

— Из банановых стеблей? — задумчиво повторил он.

— Да. Проводник связал их лианами. Я села на передний край плота, а он поплыл, толкая все это сооружение перед собой. — Индия помолчала. — А вы сами-то умеете плавать?

— Умею, и очень даже неплохо.

— Что ж, значит, у нас все получится. Я тогда промокла насквозь, так что, когда мы переправились на другой берег, мой проводник добыл огонь двумя палочками. Он вставил конец одной палки в углубление другой и быстро-быстро их потер. Когда пошел дым, он подложил туда сухих листьев и стал размахивать дымящимися деревяшками над головой до тех пор, пока не появилось пламя.

— Я предпочитаю спички, — сухо произнес Джек и обнажил мачете.

Пока он рубил толстые стебли, Индия собирала лианы и очищала их от листьев. Помогая ему связывать стебли, она вдруг, словно что-то почувствовав, подняла глаза и поймала на себе его странный, напряженный взгляд.

— Что? — спросила она, смущенно улыбаясь. — Что такое?

Джек встряхнул головой и усмехнулся.

— Да нет, ничего. Кажется, все готово. — Он поднялся и снял рубашку.

— Что это вы делаете? — спросила Индия срывающимся голосом.

Он расстелил рубаху на земле и скинул ботинки.

— Вы когда-нибудь пробовали плавать в одежде?

— Нет, а что? Разве это так уж трудно?

Бросив ботинки на рубаху, Джек стянул носки и мельком взглянул на нее.

— И ваш малайский проводник в одежде плавал?

Индия сглотнула.

— Ну… у него была набедренная повязка.

— А… — Джек принялся расстегивать ремень. — Жаль, что у меня нет повязки.

Индия отвела взгляд и уставилась на сверкающую поверхность воды, подернутую рябью от легкого вечернего ветерка.