Перед стеной времени

Конечно, это тоже можно воспринимать как нечто предрешенное. Спор о свободе и судьбе охватывает все сферы нашего существования и будет продолжаться вечно. Если и обезглавленный король, и слепоглухонемой ребенок исполнили свое предназначение, то победа, вероятно, не определяется полученным призом. На кону может быть корона, а может быть горсть орехов – исхода партии это не меняет. Диоген ценил возможность греться на солнце выше, чем власть над Азией [9] , а «корону жизни» [10] можно обрести и через мученичество.

9

По легенде, когда Александр Македонский, называвший себя царем Азии, собственной персоной явился к Диогену и предложил исполнить любое его желание, философ, отдыхавший на лужайке, приподнялся на локте и ответил: «Не заслоняй мне солнце». После этого монарх якобы сказал своей свите: «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном».

10

Цитата из стихотворения И. В. Гёте «Неутомимая любовь» (Rastlose Liebe, 1776).

Астрологическое знание не способно повлиять ни на победу или поражение, ни на то, каков будет приз. Оно ставит диагноз и дает прогноз, но не предлагает рецепта, судит о стиле, но не воздействует на него, оценивает графологические особенности написанного, но не делает линий более четкими и плавными. Попытка что-то улучшить, опираясь на астрологические предсказания, привела бы скорее к противоположному результату. Чтобы обрести почерк, нужно забыть о прописях. Человек, намеренно живущий по гороскопу, был бы подобен вечному школьнику, который только переписывает заданные образцы и не способен подняться с этой ступени на следующую. Ошибки сопутствуют жизни, как тени свету. К тому же, зная, когда пробьет наш час, мы не освобождаемся из-под власти судьбы. Эта мысль, завораживавшая Шекспира и Шиллера, не оставляет равнодушными тех, кто воспринимает человеческую жизнь как драму. И Цезарь, и Валленштейн были предупреждены о грозившей им беде.

Учитывая все эти ограничения, нельзя не задуматься о том, зачем вообще нужны предсказания. Если с их помощью можно лишь узнать о неминуемом, но нельзя ничего исправить, то, вероятно, они бессмысленны и даже вредоносны? В чем же заключается их неизменная притягательность для людей?

Желание заглянуть в будущее, как и любая другая потребность, свидетельствует о неудовлетворенности. Человек предполагает, что пробелы должны быть восполнены, и тогда игра приобретет смысл. Предсказатель и пытается восполнить: ничего не меняя, он хотя бы дает какую-то уверенность.

7

Если шахматный король оказывается в опасности, то королева жертвует собой, а пешка выдвигается вперед. Эта закономерность действует и за пределами клетчатой доски, ведь отношения между фигурами в шахматах являются отражением мирового порядка. Однако деяния исторических королей тоже, в свою очередь, отражают игру иных сил.

То, что происходит в кассовых залах крупного банка, где передаются из рук в руки деньги, векселя, чеки и другие символы могущества, производит впечатление напряженной самодостаточной деятельности. Чем более развита экономическая активность, тем менее заметно, на каком тонком искусственно сколоченном настиле она разворачивается. Сами по себе бумаги ничего не стоят. Их неотъемлемое свойство заключается в том, что они приобретают ценность только в сопоставлении с чем-то другим: работой, землей, товарами или золотом, спрятанном в подвале. Эта связь слаба и почти невидима. Беря в руки банкноту, мы не требуем, чтобы нам показали золото, которое она обозначает. Словно совершенно неважно, существует ли оно вообще. Те, кто дает ссуды под залог имущества, чаще всего не посещают домов, служащих гарантией возврата долга.

И все же деньги всегда воспринимаются нами как нечто не вполне надежное. Эта неуверенность заметно возрастает в периоды кризисов. Тогда у нас возникает потребность видеть то, что бумаги обозначают: землю, пшеницу, дома, золотые слитки. Если же товары находятся где-то далеко, в труднодоступном месте, нам хочется, чтобы кто-нибудь сказал нам, что они действительно там. Иначе говоря, чтобы кто-то восполнил пробел.

Эта потребность заявляет о себе повсеместно. В человеке неистребимо желание слышать, что его поступки, труды и встречи с другими людьми значат больше, чем ему кажется, что во всем этом отражаются высшие силы, что происходящие с ним события имеют смысл – одним словом, что у него есть судьба. И это желание становится тем настойчивее, чем более технически-абстрактный мегаполисный характер приобретает наша жизнь. Наиболее острые формы оно принимает в моменты таких кризисов или даже катастроф, которые заставляют нас усомниться либо вовсе разувериться в благотворности технического прогресса. Тогда человек особенно нуждается в предсказаниях со ссылками на некие силы, находящиеся за пределами товарно-денежных отношений, вне круговорота повседневности. Он нуждается в восполнителе пустот.

Такова причина поразительной популярности астрологии в наше время. Ее сила не в соответствии принципам сегодняшней жизни, а в противопоставленности им. Поэтому астролог, защищающий свое искусство как науку, находится не на своей территории. Поле его силы – вне науки. Он может сколько угодно говорить, что пользуется научными инструментами; математико-астрономические вычисления не выведут нас из сферы синоптических наблюдений за положением небесных тел. Для выхода за эти пределы необходим дар предвидения.

8

Не следует пытаться однозначно установить, имеет ли астрология какое-нибудь отношение к действительности и если да, то какое. Этот спор оказывается более содержательным, когда мы в нем не участвуем. Он протекает на том поле, где два мировоззрения сталкиваются так непримиримо, как нигде. Это дает нам целостное представление о предмете дискуссии, а именно – о невидимом мире.

Для человека спорить о том, что говорят звезды, – праздное занятие. Так было и будет всегда. Однако потребность людей в предугадывании грядущего не становится от этого менее очевидной. Она неискоренима, и никакое знание не способно ее удовлетворить. Поэтому астролог, стремящийся доказать научность своих достижений, движется в неверном направлении. В случае успеха он выиграет не больше, чем любители шахмат от изобретения шахматного автомата.

Есть сокровища, ценность которых меняется в зависимости от того, каким ключом мы отпираем хранилище. Возьмем, к примеру, золото. В его видимом блеске отражается мифическая сила. Утратив этот отсвет, оно стало бы обыкновенным материалом, не лучше многих других.

То преимущество, которое золото получает перед остальными металлами, обосновать невозможно. Скорее нам удастся установить, что его высокая стоимость в глазах человечества базируется на предубеждении. В таком случае все сокровища, спрятанные в сейфах, значительно подешевеют. Цены на золото упадут до уровня, обусловленного его пользой для промышленности. Оно утратит то свойство, из-за которого люди ставили на карту жизнь и честь, отправлялись в далекие экспедиции, пускались в алхимические спекуляции.

Подобные атаки на миф о золоте действительно предпринимаются, и они могли бы увенчаться успехом при условии абсолютного господства технико-экономического мышления. В мире, где нет ни цветов, ни украшений, золото перестало бы быть золотом.

Точно так же измеримая, вычисляемая судьба перестала бы быть судьбой. Ее можно предугадывать, предчувствовать, бояться, но не знать. В противном случае все люди жили бы как заключенные, приговоренные к смерти и ждущие известного им часа казни.

9

Выступая с речами в поддержку гороскопов или против них, каждая из сторон должна приводить лишь те аргументы, которые она взрастила на своем поле. Это относится и к разговору о том, не переоцениваем ли мы роль рождения, ведь оно, в сравнении с зачатием, носит лишь переходный характер. В истории астрологии действительно бывало (уже у вавилонян, особенно в эллинистический период), что гороскопам, составленным по дате зачатия, отдавалось преимущество перед натальными гороскопами. Люди знали благоприятные для зачатия дни и часы. Грек говорил «посадить человека» точно так же, как мы говорим «посадить дерево».

Какое из двух событий принимать за точку отсчета – этот вопрос, разумеется, имеет второстепенное значение. Главное, что если судьбинное время (Schicksalszeit) вообще существует, то оно должно длиться не меньше астрономического или механического, однако не может члениться так же, как они. Оно тоже состоит из часов, только других. Здесь мы видим различие, подобное тому, которое существует между церковным и астрономическим годом. Религиозные праздники, чей цикл, кстати, связан со смертью и страданием, распределены неравномерно и выпадают на разные календарные дни. Церковный год скрывает в себе большой гороскоп «Человека», координируя его путь с солнечным годом. Это часы, которые церковь не создает, но предлагает людям в качестве восполнителя, ведь роль священников испокон века заключалась именно в том, чтобы заполнять пустоты. Это колесо, в котором церковь крутится, ведь праздники древнее, чем она сама. Если, исходя из технических и экономических соображений, перевести ее на новое всемирное время, она получит удар не только по своей обрядовой стороне как времяустанавливающая сила (zeitsetzende Macht), но и по своему ядру как сила времяпринимающая (zeitempfangende).