Перед зеркалом
Шрифт:
Леля сразу после окончания школы уехала учиться в другой регион, вскоре забрала к себе маму. Несколько лет мы переписывались, поздравляли друг друга с днем рождения, но со временем письма стали приходить реже, к моменту рождения нашего с мужем сына связь со школьной подругой окончательно оборвалась.
Муж заменил мне друзей и подруг. Мы редко расставались и всё всегда делали вместе, но иногда я скучала о Леле, даже грустила по Геле. Я давно выросла, много изучала психологию человеческих отношений, по научной книжке растила и воспитывала своего ребенка, помогала только тем людям, которые сами просили о помощи, но иногда думала, что напрасно бросила свою бандитку. Я перестала злиться на свою несчастную подругу из детского сада «Ромашка», простила её, но искать встречи не решалась. Но судьбе было угодно, чтобы мы встретились снова.
Несмотря на то, что я давно жила в другом
Геля начала с извинений за тот поганый вечер, который поставил точку в наших отношениях. На школьной дискотеке директриса всё-таки вызвала наряд милиции и Гелю поставили на профилактический учет в отделе по работе с несовершеннолетними. Власти попытались вразумить мать заняться воспитанием Гели, но та снова вышла замуж, была беременна очередным ребенком и не собиралась уделять внимание давно забытой дочери. Следующим летом Гелю задержали около стадиона «Монтажник», она была участником беспощадной драки. Инспектор предупредила, что если нарушительница не пойдет учиться или работать, то обязательно загремит в колонию для несовершеннолетних. На следующий день инспекторша отвезла Гелю на экскурсию в СИЗО, а через неделю – в женскую тюрьму. Эти необычные экскурсии оказали серьезное влияние на бандитку, несравнимое с моими уговорами, той же осенью Геля поступила в училище для получения профессии маляра и окончательно разорвала отношения с подругами. На производственной практике она встретила мужчину, который работал сварщиком. Он был старше Ангелины на пятнадцать лет, смог растопить лед в сердце израненной девушки и превратить гадкого утенка в настоящего лебедя. На пятую годовщину их свадьбы Геля узнала, что беременна. Она мечтала родить девочку, чтобы назвать её в честь меня, но судьбе было угодно подарить семье Гели сына. Она открыла сумочку и вытащила кошелек, в боковом кармане которого лежала фотография белокурого кареглазого сыночка, напоминающего ангела. Он сидел на руках некрасивого, но очень сильного мужчины, немного похожего на отца Гели, которого я видела на фотографиях.
Бабка Ангелины умерла после очередной пьянки, когда внучке исполнилось двадцать лет. Квартиру она приватизировать не успела, поэтому в наследство ничего не оставила. К моменту нашей встречи мать Гели лежала в больнице и умирала от цирроза печени. Я удивилась этому диагнозу, ведь её мать никогда ничего не пила. «Зато была самой ядовитой женщиной на свете», – продолжила Геля. Мне не понравилось, что о матери она говорила в прошедшем времени, но поправлять её не имела права. Подружка объяснила, что сейчас оформляет опекунство над своими двумя сводными братьями и готовится принять затравленных несчастных ребятишек в свою семью. Мне хотелось предостеречь будущую многодетную мать и напомнить о своих тщетных усилиях в отношении её самой, но, видя перед собой абсолютно другую женщину, говорить и вспоминать ничего не стала. Спросила про мнение супруга насчет усыновления чужих детей и, услышав о его благородной и мудрой поддержке, пожелала счастья и успехов.
Напоследок Геля рассказала, как несколько раз принимала участие в ремонте нашего стадиона «Монтажник», но недавно услышала, будто стадион собираются снести как старое непригодное сооружение, чтобы на его месте построить современный спортивно-оздоровительный комплекс. Дискотеки в «Монтажнике» так и не принесли мне удовольствия, но, проезжая мимо, я не раз вспоминала, как встретила там подругу своего детства. Стадион действительно выглядел старым и обветшавшим, однако новость о его сносе всё равно вызвала грусть в моей душе. Так сложилось, что в небольшом городке, где я родилась и выросла, всё старое и ветхое сносили без труда, вот только новое строить не спешили.
Мы
еще немного поговорили о моих родителях, обнялись как родные люди и разошлись по своим делам. Телефонами обмениваться не стали, обе знали, что вряд ли сможем встречаться или дружить: слишком много лет мы прожили порознь и строили разные планы на будущее. Но я поблагодарила судьбу за то, что дала мне возможность успокоить душу и узнать про жизнь подруги детства. Брошенная своими родными и близкими, оказавшаяся на дне жизни, Ангелина всё же смогла обрести счастье, стать прекрасной женой и мамой, способной окружить заботой и любовью даже чужих детей.Я села в машину и почему-то расплакалась. Супруг испуганно посмотрел на меня, спросил причину моих слез, я не нашлась, что ответить, сказала, что встретила старую знакомую, которая поведала о сносе стадиона «Монтажник». «Ну и слава Богу», – неожиданно ответил муж, который, оказывается, тоже бывал на дискотеках нашего стадиона и бился с местной братвой за право посетить танцпол: «Давно пора снести этот рассадник поножовщины и драк. Надеюсь, милая, у нашего сына будут совсем другие развлечения», – подытожил супруг, нежно поцеловал меня в губы и повез на званый ужин к родителям…
Осенняя охота
Традиционно принято считать, что настоящий мужчина обязан иметь несколько увлечений. В первую пятерку включены: рыбалка, охота, оружие, игра в шахматы и спорт. Мой отец не отличался индивидуальным подходом к воспитанию сына и посему с юных лет настойчиво пытался привить мне тягу именно к этим занятиям. Отец после школы получил специальность сварщика, отслужив в армии положенный срок, устроился работать в местный комбинат строительных материалов. Он зарабатывал неплохие деньги, всегда брался за «шабашки», но всю жизнь мечтал, чтобы его единственный сын получил высшее образование и непременно стал «большой шишкой». Духовно мы не были близки, никогда не говорили на откровенные темы, иногда его настырные занятия шахматами и легкой атлетикой выводили меня из себя, но, спустя много лет, я осознал, что многое умею и знаю именно благодаря настойчивости моего отца.
В спорте я не достиг особенных высот, однако стал выносливым и поджарым юношей. Шахматы не принесли мне регионального успеха, но сосредоточенность и усидчивость, которые необходимы в игре, помогли мне успешно закончить школу. Увлечение оружием помогало производить впечатление на девчонок. К рыбалке я был равнодушен, но иногда искренне радовался, когда по истечении нескольких часов сидения на берегу реки, обкусанному самыми кровожадными лестными комарами, мне всё же удавалось поймать добычу на свою удочку. Только охота вместо увлечения стала настоящим испытанием для моей юношеской души, оставив в памяти лишь чудовищные воспоминания.
Когда мне исполнилось четырнадцать лет, отец объявил, что я готов идти с его компанией на охоту. Мама давно перестала вмешиваться в воспитательный процесс, поэтому для неё эта информация стала обычным сигналом для сбора нуждой одежды и припасов. К этому мероприятию готовились загодя. Друзья отца созванивались по несколько раз в день, чтобы уточнить содержимое своих рюкзаков, состояние ружей и наличие боеприпасов, перечень продуктов и объём горячительных напитков. Дядя Гена и дядя Юра знали меня почти с рождения и вместе с отцом много лет трудились в одной бригаде. Они гордились моим отцом за такое воспитание своего отпрыска и немного завидовали ему, ведь у обоих в доме жили только представители противоположного пола, включая жен и матерей.
Всю дорогу к месту охоты друзья отца говорили о зайцах, которых называли «косыми», – они должны были стать нашей добычей. Мне рассказывали о повадках этих животных, вес которых мог доходить до семи килограммов, про их отличительную черту – уши длиною около пятнадцати сантиметров, из-за чего слух «косых» развит очень хорошо, гораздо сильнее, чем зрение и обоняние, и задние лапы, которые мощнее передних, что позволяет зайцам в случае угрозы очень быстро скрываться из виду, достигая скорости до восьмидесяти километров в час. Потом между мужчинами начался спор, какую применить тактику на охоте. Засыпая в машине, я с трудом улавливал разницу между поиском следов, изучением местности, где проживают зайцы, и обустройством засады. УАЗик, в котором тряслась наша компания, ехал по дороге, словно по рельсам. Первые заморозки сковали окна машины изморозью, через которую ничего не было видно. На часах было четыре утра, мне хотелось вернуться в теплую постель, закутаться в пуховое одеяло и навсегда отказаться от заячьего мяса, только бы не тащиться в остывший осенний лес в поисках хитрой и пронырливой добычи. Но в тот день моему желанию не суждено было исполниться.