Передача лампы

Очень жаль, что он умер в том хаосе. Из-за этого Карл Гюстав Юнг стал очень бояться Востока, и он начал выдвигать некую гипотезу — которая просто глупа, — что восточные методы подходят только людям Востока, а западные методы подходят людям Запада, и их нельзя смешивать.

Похоже, что это очень поверхностный анализ всей ситуации.

Это значит, что ваш интеллект должен остаться несоединенным с вашей интуицией. Это значит, что ваша голова никогда не должна вступать в контакт с вашим сердцем. Это значит, что Запад останется половиной и Восток останется половиной.

Случай Ричарда Вильгельма очень символичен. Он показывает, что все должно происходить под надлежащим руководством.

Он учил язык у лингвистов — они не были мастерами интуиции. Он переводил книгу, которая не имеет никакого отношения к интеллекту, и нужен был мастер ему в помощь, чтобы перевод был не только дословный, но и сущностный, чтобы он передавал сам аромат оригинала — не просто дословная замена языка.

Он никогда не был учеником мастера Дао; иначе этой катастрофы удалось бы избежать и все бы произошло совершенно по-другому. Потому что с момента его смерти никто не прилагал таких больших усилий, чтобы осознать фундаментальный вклад Востока.

Интуицию нельзя перевести на интеллект. Небольшой мост, безусловно, может быть построен, но чем больше вами завладевает интуиция, тем больше интеллекту приходится выполнять функции слуги.

В этом была проблема. Хотя тридцать лет он работал с интуитивной книгой, его интеллект остался хозяином.

А интуиция никогда не сможет быть слугой. Это ваш сокровенный центр. Он открывается только в глубокой медитации.

А Ричард Вильгельм никогда не обременял себя медитацией. Весь его интерес состоял только в переводе книги, без всякой мысли, что книги могут быть разными. Книги, написанные умом, которыми переполнен Запад, и книги, родившиеся из интуиции, — это тотально разные категории.

«И-Цзин», возможно, пять или семь тысяч лет. Никто не знает, кто написал ее, — потому что на Востоке не главное, чтобы на книгах стояло имя человека, особенно на интуитивных, чьи эго были потеряны — по сути, они стали безымянными. Некий мастер, прорицатель, написал книгу не потому, что он хотел написать ее, но потому, что существование хотело, чтобы она была написана. Он был просто проводником, полым бамбуком.

Хотя Ричард Вильгельм оставался в Китае тридцать лет, он оставался с неправильными людьми. Ему пришлось. Сначала он должен был выучить язык, а для этого он должен был контактировать со специалистами по лингвистике. А выучив язык, он начал переводить книгу, думая, что все книги относятся к одной и той же категории — вот в чем было заблуждение.

Упанишады в Индии не относятся к обычной категории книг. Дхаммапада Гаутама Будды не относится к обычной категории книг.

Даже в наши времена появилось несколько интуитивных книг. «Гитанджали» Рабиндраната Тагора, «Пророк» Калила Гибрана, «Книга Мирдада» Михаила Найми — они не относятся к обычной категории книг, и, если вы решите, что они такие же, как и другие книги, у вас будут неприятности. Ваше сердце будет принимать их, а ваш рассудок будет отвергать их. Вы будете расколоты надвое, в непрекращающемся конфликте.

Именно это и произошло, и это убило одного из великих гениев Запада — Ричарда Вильгельма.

А человек, у которого он консультировался, не был тем человеком, который нужен, — хотя они и были друзьями. И он совершил еще одну ошибку.

Проблема могла быть решена только восточным мастером медитации, не Карлом Густавом Юнгом — кто не имел представления о медитации.

После смерти Вильгельма Юнг отправился в Индию: он интересовался древними мифологиями. И куда бы он ни приезжал, ему говорили: «Зачем ты тратишь время на древние мифологии, когда есть в живых человек, который представляет экзистенциально все лучшее, что произошло на Востоке. Поезжай в южную Индию, к холмам Аруначал и встреться с простым человеком, Шри Раман Махарши».

Куда бы он ни направился, ему везде не раз называли одно и то же имя, но он боялся. Его друг умер, и он не хотел попасть в беду. Он поднялся вверх к Мадрасу, откуда до места Рамана Махарши было всего два часа езды, но не поехал туда. Напротив, чтобы объяснить свое поведение, он сказал: «Восточные методы разработаны только для людей Востока. Они непригодны для людей Запада».

Это полный абсурд.

«Люди Запада должны быть ограничены своей собственной традицией, своим собственным прошлым, иначе они сами для себя создадут того же рода неприятности, что и Ричард Вильгельм».

Это вздор, потому что человек в своем ключевом существе не является ни восточным, ни западным. Все дело только в правильном подходе под правильным руководством, и расщепление не возникает. Наоборот, возводится мост — мост между интеллектом и интуицией даст вам невероятную ясность, понимание, разум нового порядка, о котором вы и не подозревали.

Юнг помешал многим людям, потому что на Западе он считается авторитетом. Он ничего не знает о восточных методах. Только страх смерти его друга… Но этот страх не означает, что он понял, он не осознал всей ситуации.

Если бы у меня спросили совета, я бы сказал Ричарду Вильгельму: «Учи язык у специалистов в области лингвистики. А пока ты учишь язык, также учись медитировать у кого-нибудь из даосских мастеров, потому что „И-Цзин“ — даосская книга, поэтому, прежде чем ты будешь в состоянии ее переводить, ты должен быть в состоянии ее понять; это не просто дословный перевод, это должен быть перевод из глубокого понимания.

И это будет способствовать не только появлению „И-Цзин“ на западных языках, но и появлению в тебе нового человека».

То же самое происходило с другими людьми. Причина всегда в расщеплении.

Что касается Ницше, он не медитирующий, но у него была способность к полетам в неизвестное. Иногда окно открывалось, и он видел. Но окно было не в его власти, а зависимо от обстоятельств. Если обстоятельства были правильные и подходящие, если у него все было хорошо, он чувствовал радость, умиротворение, то окно открывалось, и он мог выйти за пределы обычного человеческого ума. И он мог описать это.

Если бы он также был и медитирующим, окно не было бы случайным; открыть или закрыть его было бы в его власти.

А он становится зависимым, и это тоже создает глубокое беспокойство в его существе — потому что обычно двадцать четыре часа в сутки он живет, как и все остальные, а потом вдруг однажды вечером, когда он смотрит на закат, окно открывается, и он видит то, что очевидно, что не требует никаких доказательств. Это более реально, чем ваша реальность, настолько авторитетно реально, что вы не можете даже сомневаться. Но это длится какие-то секунды, а потом уходит, и он снова возвращается на землю.