Передайте в Центр (сборник)
Шрифт:
На столе зазвонил телефон.
Дубов снял трубку. Секретарша напомнила, что через полчаса начнется собрание старшего комсостав.
– Понял, иду… – буркнул Дубов и бросил трубку.
Он встал, но снова уперся взглядом в надпись на папке «Эли Форстер». Это имя буквально гипнотизировало Дубова, он взял папку, взвесил ее на руке и положил в сейф.
Через минуту по зданию управления пронесся тяжкий скрип и грохот дверцы сейфа Дубова.
«В конце концов, ведь я же эту папку нашел, – рассуждал про себя майор. – Вот и пусть тут и стоит эта копия».
Он вспомнил, что где-то прочитал, что имитация это постижение
«Ничего, я и до реального скоро доберусь», – пообещал себе Дубов.
Вечером «Дубина» Джон докладывал Эли Форстер результаты своего небольшого расследования:
– Анкетные данные молодых людей в записке на столе, Эли. Невеста понятия не имеет, в каком ведомстве работает ее жених. Тут, возможно, сыграло свою роль то, что отец Марины – профессор математики – в былые времена Советской Власти имел неприятности с КГБ. Три месяца он провел в КПЗ и еще полгода его таскали на допросы. Но этот факт не имеет отношения к ссорам влюбленных. Марина рассказывала подругам, что она расстались с Колей, как только вдруг поняла, что недостаточно сильно влюблена в него… Закапризничала, одним словом, – закончил свой доклад Джон. – Неделю назад они поссорились и расстались навсегда.
Эли рассматривала люстру и барабанила тонкими пальцами по подлокотнику кресла.
– Но ссору затеял все-таки наш «нищий» жених? – спросила она.
– Как вы догадались?
Эли улыбнулась.
– Все же тебя не даром прозвали «Дубиной», Джон. Что ты добыл еще?
– Это все, – Джон пожал плечами.
– Мало. Представь, Джон, что тебе нужно написать роман «Ромео и Джульетта».
– В стихах? – съязвил Джон.
– В фактах, – парировала Эли. – Завтра поработаешь над этой темой еще раз. Я постараюсь тебе помочь. Если увидишь меня рядом с Мариной, не удивляйся.
Джон немного подумал и осторожно спросил:
– Это поможет вернуть нам мою потерянную папку, Эли?
– Безусловно. Но папка, которую ты потерял, не твоя, а Фила Андерсена.
При одном упоминании имени Фила, по спине «Дубины» пробежала холодная дрожь.
– Нам нужно поторопиться, Эли. Вдруг Фил потребует папку назад.
– Сомневаюсь. По крайней мере, в ближайшее время, ты можешь быть спокоен, Джон.
В 21.30 Колю Никитина сменил на посту лейтенант Витя Иванов. Коля с трудом поднялся с холодного асфальта. Сильно болело горло и голова.
– Коля, ты как, а?.. – спросил лейтенант Иванов.
Коля безнадежно махнул рукой.
– Температура, кажется, но это ерунда. Я завтра как всегда к восьми приду.
Колю чуть шатнуло в сторону, но он сжал зубы и устоял на ногах.
«Как бы воспаление легких не получилось», – подумал он.
Вдруг на мгновение Коля представил себе свои собственные похороны. Впереди его гроба несли орден на красной подушечке, а сзади шла безутешно рыдающая и потерянная Марина.
Коля мстительно улыбнулся.
– Лучше больничный возьми, дурак, – посоветовал лейтенант Иванов.
– Приду! – упрямо и сипло повторил Коля.
Утром Эли Форстер посетила пару магазинов и снова вернулась в отель. Она села у окна и взяла еще недовязанный до конца свитер.
Лейтенант
Коля Никитин только что занял свое рабочее место, а на соседней остановке тотчас появилась Марина.«Любовь – ты бессмертна, как переменная облачность! – улыбнувшись, подумала Эли. – Говорят, что на кольце мудрого Соломона была надпись «Все пройдет». Это значит не только то, что все закончится, но и то, что это «все» начнется заново в другое время, в другом месте и с другими людьми… Людям свойственно повторять ошибки».
Мысли молодой женщины были холодными и спокойными, как вода в лесном ручье.
«И ты, Фил, тоже ошибся, – продолжила про себя Эли. – Я не буду работать ни на тебя, ни на русских. Тебе не достанутся мои деньги, а русским – моя свобода. Одним словом, трудно удержать черную кошку в темной комнате, если она захотела увидеть свет…»
Ручеек холодных мыслей вдруг вильнул в сторону и на нем появился бумажный кораблик. На его борту был написан адрес: Лонг-Спрингс, улица Роз, дом пять… Эли поморщилась и выбросила его из головы.
По адресу Лонг-Спрингс, улица Роз, дом пять жила восьмидесятилетняя старушка с добрым лицом. Летом она сдавала комнаты людям, не страдающим дурными привычками. Старушка любила тишину и розы под окнами своего домика.
Месяц назад, уходя от слежки, Эли разбила дорогую машину в пятидесяти километрах от Лонг-Спрингс. Потом она долго голосовала на шоссе. Ее подвез веселый дальнобойщик с грузом мороженных кур. Они много болтали, и Эли часто смеялась.
«Как его звали?..» – Эли наморщила лоб и вдруг с удивлением поняла, что не помнит имени веселого шофера.
«Странно!»
Эли усмехнулась… Она вспомнила другое имя – Гарри Чейз. Улыбка погасла, лицо Эли стало серьезным и строгим.
«Нет, вы все ошибаетесь!.. – решила она. – И Фил, и русский генерал с кошачьей фамилией и даже Гарри Чейз. Я только кошка, которая хочет выйти из темной комнаты».
Стрелки часов показывали половину девятого… Генерал Кошкин расхаживал по кабинету, внося волнение в слоистые облака табачного дыма. Генерал кусал мундштук погасшей трубки и сосредоточенно думал.
– Доброе утро, Николай Александрович.
Генерал оглянулся. У двери стоял высокий худой человек в форме капитана. У него было усталое лицо и плотно сжатые бледные губы.
– А, ты, Петр Леонидыч?.. Здравствуй, – генерал кивнул на мягкое кресло. – Садись. Заявление на отпуск принес?
– Завтра, Николай Александрович, – пообещал капитан Решетников.
– Боюсь, что и завтра у тебя ничего не получится, – сказал Кошкин. – Ты мне нужен на пару дней. Теперь докладывай, что там у тебя?
– Метью Брауна пора брать, товарищ генерал, – капитан Решетников открыл принесенную с собой папку. – Позавчера Браун взял «груз» в Новосибирске, а сегодня в шесть утра спрыгнул с поезда Москва-Туапсе. Теперь он направляется в сторону грузинской границы.
– А в Адлере у него точно нет явки?
– Проверяли – нет.
Кошкин подумал.
– А Майкл Коэн?
– Пока отлеживается на явке в Нижнем Новгороде. Кстати, ему тоже с поезда прыгать пришлось – ногу повредил.
– Не аккуратно работайте, – буркнул Кошкин. – Что у вас, понимаешь, шпионы с поездов, как безбилетники, выбрасываются?