Переиграть войну! Пенталогия

– Это зависит от того, как уходить будем. Мишутанкиста я бы оставил – водилы хорошие нам нужны.

– А военврач? Вы вроде с ним кореша?

– Семена? Да, он человек полезный, но Зайцева без врача оставлять… У них же только санинструктор есть…

В комнату вошел Бродяга:

– Привет! Чего надумали?

– Ничего пока. Мы только начали извилинами шевелить, – ответил Фермер. – А у тебя есть чего?

– Ага, дали цифровые пароли для связников, так что по ним можно будет выходить.

– Ты что, с Центром связывался? – удивленно спросил я. – А как же радиомолчание?

– Да.

– А?.. – Наша рация мирно стояла в углу, и я никак не мог понять, как Саша мог связаться с Москвой.

– Не ломай голову! Я через канал Зайцева выходил. И его радиста. Почти полсотни километров отмахали.

Я вспомнил, что сегодня Бродягу не видел, и кусочки мозаики встали на свое место:

– Ребята, вы что, решили из Зайцева приманку сделать?

– Нет.

– Точно?

– А на фига нам тебя обманывать?

– Антон, ты пойми, мы совершенно не хотим старлея этого подставлять, но никто не может поручиться, что он приказ наш выполнит и на дно ляжет.

Резон в словах Бродяги был, я уже заметил, что Зайцев, что называется, себе на уме. А уж гонору у него было!

– Понятно… Тогда, наверное, возьмем Приходько с собой, командир. А то сбросят парня, как балласт. Или, что хуже, начнут из него подробности про нас выбивать. Как там было: «Вы все – потенциальные Герои Советского Союза…»

– Заметано, я там еще парочку дельных ребят присмотрел. Толк из них будет, – согласился командир.

– И от меня один, – добавил Бродяга.

– Итого – пять. Остальных передадим партизанам. Кстати, Шура, Зельц справки написал?

– Да. Все – как положено: штамп, подпись.

– Что за справки? – встрял в разговор Тотен, снимая наушники.

– Что не голытьба приблудная, Родину предавшая, а честные бойцы Красной Армии, попавшие в трудное положение. Мы десяток таких еще по дороге из лагеря, где Тоха «загорал», написали. Заодно Лешка в оперработе поднатаскался, на косвенных их истории проверяя, – в голосе Бродяги сквозила неприкрытая симпатия к молодому коллеге.

– Погодите с лирикой, – командир поманил всех к столу. – Алик, ничего нового не выяснил?

– Нет, Саша, в открытую – ничего нового.

– Ну и ладно! – И Фермер развернул еще одну карту, всю испещренную значками. – Это обстановка в районе трехдневной примерно давности, – припечатал он карту ладонью. – Тех фрицев, что на стационаре здесь, мы срисовали процентов на девяносто. Тех, что к фронту едут, – не больше чем на пятьдесят. Но тут уж ничего не поделаешь – сети у нас практически нет…

– И какой маршрут? – поинтересовался я.

– Югоюговосток, к Полесью. Что память тебе подсказывает?

Я почесал затылок:

– Гудериана мы опередить должны, на крайняк – выйдем в полосе ЮгоЗападного, а не Резервного фронта. Хотя, если меня чутье не подводит, рывок второй танковой на юг несколько откладывается.

– Да, ты прав. Разведка сейчас надежней. Значит, так, ребята… После акции нам надо будет полторы сотни камэ в темпе отмахать. Есть, конечно, палочкавыручалочка – жетоны СД, но, как считает Шура, только на первые сутки – не дольше.

Бродяга кивнул.

– Потом, как они прочухаются, начнется тотальная проверка, и нам главное – за сутки уехать как можно дальше.

– Отвлекашки и заманухи? – зная командира уже много лет, я подозревал, что без упомянутых мероприятий не обойдется.

– А ты думаешь, чем Люк сейчас занят? А ты завтра вечером тем же займешься. К сожалению, ближайший хороший мост со стороны Минска в сорока километрах отсюда, так что придется прокатиться. Заряд с часами тебе Шура выдаст.

– Не вечером, Саня. Там замедление на двенадцать часов максимум, – внес корректировку Бродяга.

– Значит, с утра. Теперь порядок работы и отхода… Люк будет обеспечивать предварительную разведку цели. Вот здесь, – и Саша показал на точку километрах в пяти от места засады. – Я, Шура и Казачина – «играем на рояле». («Роялями» мы между собой назвали пульты управления электроподрывом изза большого количества клавиш и переключателей.) «Крупняк» – в моем ведении, буду добивать основного или броню крошить. Там полторы сотни метров, пробью, если что. Ты, Алик, сидишь на контроле эфира и дорабатываешь цель с турели, плотность огня у тебя нормальная.

– А я, а как же я? – голосом мультяшного Карлсона спросил я.

– А на тебе, товарищ старший лейтенант, контроль и учет, без которых, как классики учат, социализма не бывает.

– Вы что, хотите мероприятие снять? – изумился я.

– Да, нам это очень нужно. В Москве – ох как пригодится.

– На фотоаппараты снимать?

– Не только, и на мобилы тоже.

– А как мы… – И тут до меня дошло! На самом деле, если уж мы собираемся легализовываться у наших, мобильные телефоны все равно отберут и содержимое посмотрят, как пить дать. Так что мы ничего не теряем, а, наоборот, только приобретаем за счет такого финта немало «плюшек». Выдохнув, я спросил:

– С деталями снимать?

– Как получится, уж как снимать, тебя учить не надо, сам кого хошь научишь!

– А кто со стороны Минска подходы держать будет?

– Зельц с новичками. К тому же мина твоя нам поможет. Вот смотрите… – и Саша повернулся к карте. – Между Балеринами и Гацуком тринадцать километров. Точка от Валерян в шести километрах. Мы сегодня проверили – там стоит… – Он потер затылок.

– Полевая пекарня и мясницкий взвод, – быстро подсказал Тотен.

– Вот, точно! У них всего девять грузовиков, семь из которых специальные фургоны, и три легковушки. Да и не боевой народ – пекари.

– Не скажи, у немцев и пекари в атаку ходят, а солдат готовят одинаково – что танкист, что ездовой, – возразил я.

– Это все равно не важно, – оборвал меня Бродяга. – Завтра днем у них своих проблем выше крыши будет, я обещаю.

– Ну, раз ты говоришь – тогда я спокоен.

– Теперь отход…

* * *

ИЗ ДНЕВНИКА ГЕНЕРАЛПОЛКОВНИКА ГАЛЬДЕРА, НАЧАЛЬНИКА ОКХ

4 августа 1941 года. 44 й день войны

Полковник Хойзингерпринял участие в совещании в штабе группы армий «Центр», на котором присутствовал фюрер. Хойзингер докладывает: