Перекати-поле

– Иди, займись обедом, мальчишка!

Не веря, что обещанное наказание откладывается, Гарри поспешил на кухню.

* * *

Так как основная работа по приготовлению еды была проделана еще до приезда Мардж, то теперь мальчик занялся только тем, что сервировал стол в гостиной, резал хлеб и разогревал кушанья. Семейство Дурслей в это время вместе с гостьей примеряло на Дадли обновки. Кузен, как и Гарри, шел этой осенью в школу. У него была новенькая форма, самый модный портфель, который привезла ему тетушка, и блестящие черные туфли.

– Надеюсь, Вернон, ваш подкидыш не будет учиться в той же школе, что и Дадлик?

– поинтересовалась Мардж, налюбовавшись на племянника в школьной одежде и отправив его переодеваться к обеду.
– Он же будет позорить его своим видом и поведением.

«А кто виноват в моем внешнем виде?» - хмыкнул про себя Гарри, вспоминая свою форму, купленную в Секонд-хэнде.

– Пока не решил окончательно, - пробасил дядя Вернон.
– У нас в городе, к моему сожалению, одна начальная школа. А в школу Святого Брутуса для детей с криминальными наклонностями берут только тех, на кого жаловались в полицию. Но мы не хотим так позориться перед соседями, по крайней мере, пока.

– Дождетесь, что этот ненормальный кинется на вас с ножом или покалечит Дадлика, - недовольно проворчала его сестра.

Гарри едва сдержался от фырканья: «Больно мне надо марать руки! Я что, псих на воле?»

– Прошу к столу, - прервала диалог тетя Петунья, явно недовольная темой и, чтобы хоть как-то дать выход негативным эмоциям, снова вызверилась на племянника: - А ты марш на кухню, пока приличные люди обедают.

Гарри безразлично кивнул, потому что за прошедшие годы привык, что Дурсли обращаются с ним, как с прислугой. Правда, в этот раз это было чуть обидней, чем всегда, так как Злыдень, бульдог Мардж, занял пустое место и по-хозяйски поставил лапы на стол. «Я для них хуже собаки, - с болью подумал мальчик, но успокоился, увидев перекошенное от отвращения лицо тети Петуньи, которая ненавидела любую живность.
– Так ей и надо!»

Самолюбие Гарри не пострадало даже тогда, когда его позвали прислуживать за столом в качестве официанта. Один вид чавкающего и выбрасывающего из тарелки часть трапезы бульдога и позеленевшего лица Петуньи, которую едва не тошнило от омерзения, поднимал его настроение.

* * *

Следующие пару дней тетушка Мардж царила на Тисовой улице. Она по-прежнему кормила собаку за одним столом с родственниками, называя ее «сыночком» и «душечкой», позволяла себе колкие замечания в адрес тети Петуньи и пыталась уговорить брата отдать «нахлебника» в приют. Хозяева скрипели зубами и, кажется, ждали ее отъезда с не меньшим энтузиазмом, чем Гарри, которому, разумеется, доставалось от всех.

Наконец, настал день рождения Дадли и, соответственно, предпоследний день пребывания Мардж. Тетя Петунья разбудила племянника ни свет ни заря и заставила готовить праздничный завтрак - обедать семейство собиралось в ресторане, а Гарри планировалось отвести к миссис Фигг, немного свихнувшийся на кошках соседке, которая иногда соглашалась посидеть с ним.

К одиннадцати были разбужены новорожденный и гостья. Дадли немедленно кинулся в гостиную, где его дожидалась груда подарков, и долго пытался подсчитать, сколько же их у него.

– Здесь тридцать два свертка, мой сладенький коржик, - пришла ему на выручку тетушка.

Дадли задумчиво нахмурил свой узкий лоб и попытался понять, много это или мало. Но задача оказалась непосильной, и он принялся срывать обертки. Чего тут только не было! Разные модные вещи, плеер с наушниками, подборка кассет с современными песнями, игры для компьютерной приставки, машинки, канцелярские товары для школы и многое-многое другое.

– А где духовое ружье?
– осмотрев все, капризно спросил у всех виновник торжества.
– Вы же обещали!

– Деточка, я решила, что тебе не стоит иметь такую игрушку, - заискивающе глядя на сыночка, пролепетала смущенная тетя Петунья.

– Так нечестно!
– топнуло ножкой ее чадо, отчего зазвенела посуда в буфете.
– Хочу! Хочу! Хочу!

В его белесых глазках блеснули слезы. Гарри фыркнул: кузен до сих пор применял этот детский прием, чтобы разжалобить родителей, особенно, мать.

– Мой сын своего не упустит!
– усмехнулся Вернон, с гордостью глядя на Дадли, который продолжал выкрикивать «хочу» и топать ногой.

– Мы купим тебе ружье, - пообещала Мардж, тоже глядя на племянника с восхищением.

«Психи, - подумал Гарри, рассматривая своих родственников.
– Что они вырастят из этого борова?.. Уголовника, каковым считают меня».

* * *

Во время завтрака, на котором Гарри снова разрешили присутствовать только в качестве официанта, как и все предыдущие дни, посыльный принес неутешительное известие: миссис Фигг заболела. Прочитав записку, Вернон нахмурился:

– Придется взять мальчишку с собой.

– Не-ет!
– взвыл Дадли.
– Он все испортит!

– Ты с ума сошел, братец?
– поддержала его Мардж.
– Мы идем в приличное место, в ресторан, пусть и детский, да еще с Полкиссами. Этот паршивец опозорит нас, как пить дать!

– И что делать?
– расстроилась Петунья, которая боялась, что ее заставят нянчиться с ненавистным племянником. А ей так хотелось надеть новое шелковое платье, которое купил ей муж в честь того, что сын идет в школу.

– Оставьте мальчишку одного, - предложила Мардж.

– Но это опасно, - еще сильней нахмурился Вернон.
– Вдруг он взорвет дом.

– Загрузите его работой, чтобы некогда было хулиганить, - решила не сдаваться сестра.

Скрепя сердце, хозяева согласились.

Перед тем как уехать, тетя Петунья положила перед Гарри список дел: убрать посуду, приготовить ужин и завтрак, помыть в доме полы и окна, выдергать сорняки на клумбах, подмести дорожки и вытрясти коврики. «Они меня за Золушку принимают?
– возмутился мальчик.
– Тут работы на целую неделю, а не на несколько часов, и у меня нет феи-крестной, чтобы помочь».

Оставшись один, Гарри вымыл посуду, в спешке разбив пару тарелок. Затем принялся за окна и полы. Даже понимая всю невозможность сделать весь объем работы, он старался: ему не хотелось быть запертым в своем чулане - только не летом, когда так хорошо на улице!

Мальчик как раз домывал лесенку, когда родственники вернулись. Увидев, что у «дармоеда еще и конь не валялся» (слова Мардж), дядя Вернон вынул ремень и выпорол Гарри под хихиканье сына, поощрения жены и подначки сестры «бить больнее». Затем племянник был отправлен в чулан, где и провел остаток вечера и ночь.