Перекати-поле
Шрифт:
Те небольшие сбережения, которые Кэти удалось накопить, позволили ей выбрать одежду для колледжа только в магазине подержанных вещей в Амарилло, и она с радостью отправилась в поездку по безлюдному шоссе через бурые пустынные прерии. Трея не было в ее жизни уже целую неделю, когда однажды после работы она повернула машину своей бабушки к дому Джона.
***
Лежа на кровати в своей комнате, Джон беспокойно листал проспект для поступающих в университет Лойола, который он вытащил из мусорной корзины, куда его после Дня подписания выбросил
Телефон звонил каждые полчаса, но Джон не обращал на это никакого внимания, заставляя звонившего оставлять все новые и новые торопливые сообщения на автоответчике.
— Ну же, Джон, давай! — умолял его Трей. — Я знаю, что ты дома. Возьми же трубку, черт побери!
Комната Джона находилась в передней части дома, и поэтому он сначала услышал, а потом уже увидел подъезжающий «форд» мисс Эммы. У того из-под капота раздавался какой-то очень характерный стук, происхождение которого они с Треем так и не смогли определить, — по всей вероятности, что-то возрастное. Как Кэти будет обходиться без машины в кампусе в Майами? Она планировала брать у Трея его «мустанг», когда нужно будет куда-то поехать, и, разумеется, всегда могла рассчитывать на то, чтобы взять пикап Джона.
Он не видел Трея с момента их возвращения из Майами и разговаривал с ним всего один раз, после того, как он объяснился с Кэти. Трей так и не признался ей в своей неверности.
— Я не смог, — заявил он тогда. — Я просто не смог. Мне было и так достаточно тяжело сказать ей, что нам следует расстаться на время и пообщаться с другими людьми. Я знаю, что могу положиться на тебя в том, что ты не расскажешь ей о моих девушках, Джон.
— Только потому, что я не хочу доставлять ей еще б'oльшую боль, ТД.
— Да, понимаю, но я знаю, что ты никогда бы не предал меня, Тигр. Ты мог бы ударить меня, но предать не смог бы никогда.
Новость об их размолвке тут же облетела весь город, и одного короткого взгляда на стоическое выражение лица Кэти было достаточно, чтобы понять, кто от кого ушел. Теперь она превратилась в мишень ехидных сплетен, большинство из которых исходило от Сисси Джейн и ее недалеких приспешниц, так что, если бы Джон продолжал тусоваться с Треем, это означало бы, что он каким-то образом поддерживает решение, принятое другом.
— Как она восприняла это? — спросил он Трея.
— Ну, как… как Кэти. Она просто молча слушала меня, а когда я закончил, встала, позвала Руфуса и ушла в дом. Даже не оглянулась. Закрыла за собой дверь. Вот так.
— А каких слов ты от нее ожидал?
— Ну, что она чувствует по этому поводу, по крайней мере.
— А сам ты не догадываешься, что она чувствует?
— Господи, конечно, догадываюсь, но я ожидал, что она как-то выразит это — поплачет немного, попробует отговорить меня от принятого решения. А у нее даже слезинки в глазах не появилось.
Трей бывал порой удивительно тупоголовым. Кэти никогда бы не унизилась, пытаясь отговорить Трея от решения бросить ее.
— Мне на минуту показалось, что я снова сделал ее немой, что у нее опять вернулось то прежнее состояние, — добавил Трей, и Джон заметил в его голосе нотки беспокойства и раскаяния. — Но потом я понял, что она просто молчит, как всегда делает, когда…
— …когда
ей нечего сказать, — закончил за него Джон.— Господи, Джон…
— Да, — ответил он и повесил трубку.
Они с Кэти разговаривали каждый вечер. В это время он всегда был дома, зная, что она позвонит.
— Ты, Джон, для меня как чашка какао перед сном, — как-то сказала она. — Не могу идти спать, пока не услышу твой голос.
Однако она все равно, похоже, не спит и не ест, подумал он. Он пару раз заглядывал в клинику, чтобы проведать Кэти, и каждый раз находил ее все более похудевшей.
Он положил книгу на кровать и пошел к двери с учащенно забившимся сердцем.
— Привет, — сказал он, шокированный ее бледностью.
— Надеюсь, я тебе не помешала. — На ее губах появилась легкая улыбка.
— Ты бы мне никогда не помешала, Кэти. Я всегда рад видеть тебя. Заходи.
Как только он запер за ней дверь, она закрыла лицо руками и заплакала; это были громкие, сотрясающие все тело рыдания, и Джон почувствовал своего рода облегчение. Плотину прорвало. Не говоря ни слова, он обнял ее и держал все время, пока она давала первый истерический выход своему горю.
— Как он мог так поступить? — Она всхлипнула. — Что такого он нашел в Майами, чего не мог найти здесь?
— Золото для дураков — вот что он нашел, Кэти. Он был ослеплен им, принял его за чистую монету и купился. Он очень скоро поймет, что его просто одурачили.
Она высвободилась из его объятий и отступила. В тот же миг Джон почувствовал какую-то пустоту, как будто у него забрали то, что он только что держал в своих руках. Он улыбнулся, чтобы скрыть укол почти невыносимой боли, и сказал:
— Чем бы тебя угостить? Мне кажется, у нас есть кола в холодильнике.
Кэти высморкалась в салфетку, и ее нежные ноздри покраснели.
— Слушай, а твой отец… у него по-прежнему есть какая-то выпивка?
— Хм, ну да, думаю, где-то есть виски…
— Я бы хотела немного выпить.
Взгляды их встретились, в глазах ее стояла боль потери.
— Кэти… ты уверена? Ты никогда не пила столько, чтобы можно было об этом говорить.
— Я чувствую, что мне понравится, Джон. Я правда хочу.
Что ж, Джон мог отдать должное человеку, под крышей которого он жил: Берт держал в доме виски, пытаясь доказать, что он способен контролировать себя и не пить. А может, что более вероятно, он хотел, чтобы выпивка была под рукой, когда он снова запьет. У него была почти полная бутылка, представлявшая собой либо искушение, либо средство спасения. Джон налил глоток для Кэти и глоток для себя. Было всего час дня.
Джон подумал, что им следовало бы пойти в другую комнату, но его спальня оказалась единственным местом в доме, где было убрано. Он включил приемник и нашел музыку, чтобы заполнить тишину в паузах их несвязного разговора. Они уселись на кровать, и Джон стал следить, как виски начинает свое волшебное действие на девушку, которую он полюбил с первого взгляда, увидев ее на уроке мисс Уитби. В самой Кэти, ее личности и характере не было ни единой черты, которая не вызывала бы в нем восхищения. Алкоголь начал сразу же действовать на его мозг и кровь, и у него уже появились мысли, как приятно и уютно быть наедине с Кэти в его спальне, когда внезапно по радио зазвучала одна песня, которая разрушила очарование момента и разбила фантазии обоих. Это была «Все, о чем я прошу тебя» в исполнении Сары Брайтман и Клиффа Ричарда; Кэти и Трей всегда считали, что слова лирических обещаний и вечной любви, о которой пелось в ней, были написаны о них.