Перекрёстки

– Это… это, – Мати улыбалась так счастливо, что Фудо уверился в том, что вот это – и есть самый главный подарок для него самого.

– Ещё не все, – закончил он за неё фразу.

– Фудо, – Мати повернулась к нему. Он вручил ей огромный букет из семнадцати белых роз, – о Духи, спасибо тебе, – она нежно и мягко поцеловала его.

– Пойдем, – он взял её за руку и подвел к столу. На столике лежал бархатный красный футляр средних размеров, – ну, вот и подарок.

– Дух мой, еще один? – воскликнула Мати и рассмеялась.

– Ты стоишь всего на свете, – он раскрыл футляр. Там лежало ожерелье, усыпанное множеством маленьких бриллиантов. Они сверкали так сильно, что слепили глаза.

– Фууудоо, – протянула Мати, удивленно округлив глаза, – я, это…

– Я тебя люблю, Мати.

– Господи, я тебя тоже, – она кинулась ему на шею, – спасибо тебе. Спасибо за эту волшебную сказку, которую ты написал для меня!

– С Днем Рожденья, дорогая, – он улыбнулся и пригласил её к столу. Вечер прошел в романтическо-приятной обстановке, а за ним последовала, естественно, полная страстей и признаний ночь. Мати была счастлива как никогда, и Фудо вместе с ней. Молодые, красивые, богатые и влюбленные – что могло быть прекраснее и лучше в тот момент, чем отдаться друг другу полностью и упасть в водоворот бешеных чувств?

====== «Как сложно уметь чувствовать» ======

Так, так, так... Я её целиком даже не читала, ибо нет времени, я должна ехать на работу. Обещаю потом исправить все ошибки, если что. Вот, собственно, и всё.

День девятнадцатый. Пятница, 5 декабря.

– Анна… Ааань. … Анна!

– М? – та растерянно повернулась.

– Что с тобой? – в который раз спросил Йо.

– Делаю задание, – отозвалась девушка, стеклянными глазами уставившись ровно по диагонали вниз.

– Анна, – Йо устало вздохнул, – наверно тебе надоело, но… может поговорим?

– Йо, мы на уроке, – бросила Киояма.

– Она занята, – уверенно заключил Йо, кинув на всякий случай взгляд назад. Канна терпеливо объясняла Джоко, чем отличаются модальные глаголы от всех остальных и что такое герундий, и как его найти.

– И я тоже.

– Ты написала ровно одно предложение, – Йо кивнул на её листок.

– Угу, – всё так же равнодушно отозвалась Анна, пропуская всё мимо ушей.

– Что ж, ладно, – Йо отвернулся и надел наушники, Киояма никак не прореагировала.

– Ну что ты бесишься? – раздраженно спросил Фудо, когда Рен уже в третий раз быстро порвал листок.

– Перепутал, – сквозь сцепленные зубы процедил Тао.

– Не повод переводить бумагу, – заметил Фудо, – бобрам жрать нечего, а ты вот так…

– Просто заткнись.

– Нет проблем, – примирительно отозвался Монк.

– Джун? – Феникс повернул наконец к ним голову.

– Она самая! – прорычал Рен.

– Ребята, давайте будем тише, – строго сказала Канна.

– Конечно, профессор, – тут же отозвалась Глория, отвесив Фениксу подзатыльник.

– Эй! Это не я орал.

– Я не дотянусь до Тао, – парировала Глория, – хотя еще один подобный вопль, – она сверкнула глазами.

– Ой-ой, мадам капитан выходит на тропу войны, – покачал головой Рен.

– Тихо-тихо, – Феникс развернул Глорию от второй парты, – ох, женщины…

– Кто их только придумал! – тут же подхватил Рен.

– Неужто твоя сестра так зверствует?

– Можно подумать, время соревнований составлял лично я, – саркастично продолжил Рен.

– А ей-то что? – Фудо нахмурил брови.

– Как же! Маска эта их совпадает с нашими играми, и репетиций должно быть больше, и всё такое. А там и Лайсерг, и Нихром, и конечно наш мальчик-универсал!

– Я всё слышу! – не преминул отозваться Хао с последней парты.

– И что же теперь? – спросил Фудо.

– Теперь Джун и Силва будут выяснять, кто сильнее умеет давить на начальство, – пробурчал Рен.

– Ясен пень, у Джун шансов больше, – рассмеялся Хао, – ей-то есть чем давить!

– Мистер Асакура! – Канна быстро приблизилась к его парте, – не могли бы вы хотя бы ограничить ваши шутки рамками приличия?

– Да без проблем, детка, – он откинулся на стуле.

– Хао! – не выдержала Мари.

– Что? – в тон ей Асакура тоже подпрыгнул на стуле, – мы договаривались только на первый урок, – он поднял два пальца и указал жест «глаза в глаза», Мари фыркнула, – а дальше ставки растут, Фауна.

– О, неужели, – язвительно начала Мари, – разрыв с эм, Джинни, вывел нашего героя на прежний путь соблазнов и искушений?

– Полегче в выражениях, девочка, – Хао ткнул в её сторону пальцем, – никакого разрыва и в помине нет, нам всё так же хорошо по вечерам.

– Так, всё, прекратить сейчас же эти перепалки! – Канна всплеснула руками.

– Совсем распустилась, негодная девчонка! – Хао хлопнул рукой по столу, – Это на тебя так Блэк влияет, м?

– Асакура, ты получишь! – яростно прошипела Мари, – Но уроком позже.

– Ах да, сестренка, – Хао театрально сложил ладони, – я тоже за брата горой! – он премило улыбнулся.

– О, ничуть не сомневаюсь, – Мари специально рассмеялась, – родственникам всё только самое лучшее!

– Ах ты язва, – Хао резко выпрямился, Анна вздрогнула и наконец повернула голову назад. Большинство с интересом наблюдали за перепалкой, Канна терпеливо ждала, пока они сами прекратят – успокаивать их не было никакого смысла.

– Всего лишь по факту, – парировала Мари.

– Больше и поговорить не о чем, да? – Хао быстро окинул всех взглядом, – Что ж, давайте устроим вечер откровений, ребята! Я вам расскажу о своих чувствах к Анне. Ну, чтоб вы не гадали. И чтобы эта чертова тема не всплывала в каждой беседе, ссоре или обычном чаепитии! – он отшвырнул ручку, которую держал.

– Так, всё, – Канна хлопнула по столу журналом, – попрошу избавить меня от ваших личных историй и обсуждать их во внеурочное время. Мистер Асакура, выйдите из кабинета.

– Легко, – он быстро встал на ноги, – только прошу предоставить мне компанию, – он чуть прошел вперед и склонился над Мари, – вперед, защитница слабых и обездоленных.

– Да пожалуйста, мистер «я не в себе», – Фауна встала и гордо вышла из класса. Канна вздохнула.

– Продолжаем делать задание, – профессор махнула рукой.

– Ты самый невыносимый человек на свете! – Мари тут же повернулась к нему, как только дверь класса закрылась.

– Всегда наблюдал в тебе склонность к излишнему максимализму, – констатировал Хао, – а кроме того, ты ужасно язвительна, – он сморщился и печально посмотрел на нее.