Перекресток одиночества 4
Шрифт:
— Эта песня? — спросила Милена, поднося кончик карандаша к еще чистой странице.
— Она самая — сказал я — Потому что мы пилоты. А раз пилоты — то первым делом самолеты. Потому что я охотник. А раз охотник — то охота первым делом.
— Не все охотники охотятся постоянно. Но от этого они не перестают быть охотниками.
— Не перестают — согласился я — Но и охота для них не профессия, а хобби. Я же охотник промысловый. Это моя работа.
— А вездеход водить?
— Тоже.
— А экспедиции возглавлять и опасные вылазки устраивать?
— Тоже работа. Профессия.
— И сколько их у тебя?
— Ровно столько, сколько я могу не просто выдержать, а продолжать совершенствовать свои навыки в каждой из профессий. Как только я понимаю, что никак не расту
— И поэтому ты пошел и убил медведя в пургу?
— Поэтому я пошел и убил медведя. Да. А еще почитал следы на снегу, чтобы освежить их рисунки в памяти. Понаблюдал как хитрый матерый медведь делает крюк, прежде чем напасть на стаю сползшихся на запах крови червей. Еще я засек то время, что понадобилось мне на погрузку небольшой туши на нарты и ее привязывание. В этот раз я справился на пару минут быстрее. А пока тащил добычу домой, раз десять прогнал в голове недавнюю охоту, нашел несколько ошибок и постарался их запомнить, чтобы больше не повторять. Я, как и ты, Милена. Я черчу свои мысленные схемы и все время стараюсь улучшить свое КПД. И сейчас, ведя машину сквозь снег, я тоже стараюсь научиться чему-то новому.
— И чему ты сейчас учишься?
— Я веду вездеход по пологому склону.
— Так вот почему нас кренит — ты растишь свои навыки.
— Да.
— И как давно ты рассуждаешь подобным образом?
— С раннего детства. Благодаря одной найденной на чердаке старой пыльной книге отца. Вернее одному рисунку в этой книге.
— Подожди… а кем был твой отец?
— Никем — спокойно ответил я — Он пытался быть много кем. Но остался никем.
— Потому что не сумел соответствовать?
— Да. Потому что не сумел соответствовать.
— Почему-то мне кажется, что про него ты не очень хочешь рассказывать…
— Не хочу.
— А про рисунок расскажешь? Который из старой книги…
— Хм… — медленно спустив машину со склона на ледяное плато, я глянул наверх, я ненадолго включил мощные фары, высветил пространство впереди и, убедившись, что дорога дальше еще некоторое время будет идти по ровной местности, окликнул сидящего на койке сзади старика:
— Сергей. Давай за рычаги.
— Я? — Блат чуть чаем не подавился — А можно?
— Нужно — поправил я его, пересаживаясь в соседнее кресло — Нам не нужны незаменимые, Сергей. Так что садись и учись. А я посижу рядом и попью чая.
— Рисунок! — напомнила Милена, успевшая исписать еще одну страницу и теперь нетерпеливо постукивающую по ней кончиком карандаша — Я не отстану, титулованный сэр Охотник!
— А может не надо? — спросил я, принимая от торопливо подошедшего Филимона чай с кусочком не менее драгоценного сахара. Все же есть в экспедиции свои мелкие радости — например в щедром снабжении со стороны Бункера.
Медленно тронувшийся с места вездеход пошел вперед. Сидящий в кресле водителя сгорбленный Сергей застыл, напряженно вглядываясь в стекло кокпита. Дернув за рычаг под приборной доской, я демонстративно отвернулся, давая Сергею понять, что все зависит только и только от него самого. Глядя в глубину притихшего салона, я устало молчал, и понявшая мое состояние Милена молча кивнула и снова погрузилась в работу с тетрадью. Уверен, что мы еще вернемся к этому разговору в ближайшее время. Ну а пока у меня есть возможность немного отдохнуть…
Глава 7
Он все же существует — и не в земле обетованной.
Таинственная Пальмира расположилась у всех на виду, одновременно оставаясь незримой любому взгляду. Точнее говоря, легендарное убежище было скрыто внутри большого холма, который в свою очередь был частью высокой и очень приметной «гребенки» с шестью почти одинаковыми по высоте зубцами. «Зубец» Пальмиры был третьим, если стоять спиной к нашему оставшемуся далеко позади родному Бункеру. Но вход был с другой стороны и нам пришлось сделать немалый круг, пробиваясь сквозь свежие снежные наносы. Обогнув массивный
и выглядящий крайне приметно холмистый гребень, мы оказались на нетронутой ни единым следом еще рыхлой и глубокой снежной целине. Радист Касьян Кондратович вышел в эфир, несколько раз произнес кодовую фразу, получил короткий четкий ответ и у подножия нужного нам зубца несколько раз сверкнул тусклый фиолетовый огонек. Слишком тусклый — находясь почти вплотную мы едва его разглядели. Я снова сидел за рычагами управления и неспешно повел вездеход вперед, поднявшись по крутому склону, пробив оказавшуюся совсем тонкую ледяную стену и лежащую за ней снежную пробку, после чего мы оказались в, несомненно, рукотворном тоннеле, а перед нами медленно расходились в стороны створки квадратных врат. Проехав еще несколько метров, мы установились у кирпичного возвышения и обнаружив идеальной совпадение наших широких гусениц с его высотой, я совсем не удивился, уже успев понять куда нас привела экспедиция по спасению терпящих бедствия.Это место не может быть ничем…
Очередная исследовательская база, построенная внутри периметра.
Уже успевший засиять в моей голове золотистый ореол привлекательной и таинственной легендарности начал стремительно угасать. Смешно признаться, но я испытал легкое и даже в чем-то детское разочарование. Обещали цирковое представление, но на арену вышел пьяный дворовый фокусник…
Лязгнула боковая дверь. Филимон суетливо проверил задвижку печной дверцы и поспешил на выход за остальными. Я покинул вездеход последним, успев заметить, как тяжело шагающая на костылях Милена сердито зыркнула на хотевшего ей помочь Сергея. Подавив смешок, я перевел взгляд на неслышно даже не вышедшего, а словно бы выплывшего из темного проема весьма колоритного персонажа, если не сказать больше. Чем-то он очень сильно напоминал киношных седобородых величавых магов — длинные седые волосы и борода аккуратно расчесаны, карие глаза смотрят доброжелательно, но строго. На нем светлая легкая хламида, сшитая, похоже из пододеяльника, а в руке длинный посох. При ходьбе он опирался на него довольно сильно, но при этом шаг был достаточно бодр и быстр. Огладив бороду свободной рукой, незнакомец приветственно улыбнулся, склонил голову и мягким звучным голосом произнес вполне ожидаемые мной слова:
— Добро пожаловать в Пальмиру, дорогие гости. Добро пожаловать. Я Мутимир.
Выдержав паузу — чтобы мы, ошеломленные его видом и звучностью голоса немного пришли в себя — он указал ладонью на ведущий внутрь проем:
— Прошу!
Дважды повторять не пришлось — нас толкало любопытство. Даже я им заразился. А Филимона так и вовсе Сергею пришлось сердито дернуть за воротник старенькой куртки, отчего та затрещала всеми своими швами. Филя сконфуженно кашлянул и умерил пыл. Мы вошли в скупо освещенный коридор, прошли до следующей вполне человеческой на вид деревянной двери, шагающий впереди представившийся удивительным именем старик открыл ее, шагнул за порог и развернулся, впившись чего-то ожидающим взглядом в наши лица. Первой ахнул Филимон и схватился за косяк. Подавился воздухом Сергей, а Касьян молча привалился плечом к стене и протяжно присвистнул.
— Мамочки… — пискнула Милена.
Последним открывшуюся их взорам картину увидел и… тоже застыл в шаге от порога. Нет я не был поражен до глубины души как скажем Сергей и Филя. Но я сохранил хотя бы часть невозмутимости не по причине безразличия к открывшемуся зрелищу. Нет. Просто нечто подобное я видел совсем недавно и из моей памяти еще не ушли яркие краски и некая привычность ко всему подобному. Но все же… все же это было просто поразительно…
Там за порогом начинался шумящий на легком ветерке лес. Буквально в пяти шагах от нас вверх поднималась толстая, но невысокая береза, а за ней росли еще два дерева поменьше с ветвями усыпанными крупными алыми ягодами вишни. Бугрящаяся из-за змеящихся под ней корней земля скрыта под высокой травой — я узнал клевер, ромашки и одуванчики. Нам в лица дохнуло теплым и даже чуть жарковатым воздухом, напоенным запахом трав, плодов и полной перегноя жирной почвы. Падающий с очень высокого потолка яркий свет вполне справлялся с ролью солнца.