Перекресток в центре Европы

– А кухня-то где? – спросила Юля, и отправилась в первую комнату. Вся процессия последовала за ней.

– Зачем тебе кухня? – взвизгнула пани Зинаида, – вот, – она указала на покрытый пластиком гарнитурчик, – кухэньски коут (кухонный угол), что еще? В старых домах вообще нет кухонь, в лучшем случае может быть какой-то темный закуток без окон. А зачем она тебе нужна? Сделаешь, как у них: к этой стене – мебель, газовая плита стоит в кладовке, можно подсоединить, хочешь, занавеску можно повесить: приготовила еду, задернула и все дела. Четыре комнаты, тебе-то сколько нужно?

Квартира Юле понравилась. Правда отопление газовое, не батареи, а допотопные агрегаты, включающиеся с громким скрежетом, она и не видела таких никогда. Балкона нет, вид из окон отвратительный, точнее сказать, вовсе никакой – стены, крыши и трубы. Большим плюсом являлось расположение дома: рядом трамвайная остановка, две станции метро, масса небольших магазинчиков, супермаркет в двух шагах, центр рядышком, до Вацлавака (Вацлавская площадь) можно дойти пешком за пятнадцать минут. Однако квартира выглядела так, словно в ней бесилось стадо слонов: растрескавшиеся стены с облупившейся штукатуркой, цементные нашлепки на месте отвалившегося кафеля, свисавшие отовсюду, как лианы в джунглях провода, облезлые двери, державшиеся на одном шурупе ручки, грязный пол, который когда-то считался паркетным. Квартира была такой запущенной, что косметическим ремонтом обойтись никак не получилось бы.

– Много трат на ремонт, – покачал головой Иван.

– Ремонт – ерунда, – заявила пани Зинаида, – если понадобится, я вам приведу рабочих, это пустяки. Решайте.

Юля с Иваном посовещавшись, решили, что квартира им подходит. Основным доводом послужило то, что нахождение именно в этой квартире подтверждало легенду Юлиного брака и впредь служило защитой от возможных полицейских проверок. Правда, эта квартира не приобреталась в собственность, что было плохо. Юля всего лишь получала возможность подписать так называемую смлуву о пронайме (договор о найме) с хозяйкой дома, которая являлась владелицей всех жилых и нежилых помещений. Обычный доходный дом.

Продать квартиру было невозможно, равно, как и хозяйка не могла без веской причины расторгнуть вышеупомянутый договор. Так что Ивану с Юлей не грозило внезапно оказаться на улице.

– Это прекрасный вариант, – заявил Иван, – и думать не о чем.

– Кстати, хочу сказать, – вмешалась пани Зинаида, – тут вокруг живет много русских. Местные жители или уезжают, или так же, как Тучные делают фиктив (фиктивный брак), так что будете среди своих. Карлин – цыганский район, тут раньше они одни селились, но теперь почти все разъехались, потому что им дали привилегии в Канаде. Многие уехали, а в квартирах стали селиться русские. Был район цыганский, стал эмигрантский.

Короче говоря, было решено квартиру покупать. Было только одно но. Чтобы оплатить все издержки, связанные с переоформлением, нужно было продать Юлину квартиру в России.

Состоялся семейный совет с председательствовавшей на нем пани Зинаидой, после которого приступили к активным действиям. Тучные согласились заняться переоформлением квартиры немедленно. Их вполне устроило, что деньги за нее они получат по частям. Дабы не возникло недоразумений, они останутся в ней, пока не будет выплачена вся сумма до последней кроны. Особо обсудили сумму. Выяснилось, что семейство Тучных достаточно долго не утруждало себя оплатой коммунальных платежей из-за непрекращающихся финансовых неудач, связанных с коммерческой деятельностью главы семейства. Поэтому в квартире был отключен за длительную неуплату не только телефон, но и газ, а также со дня на день могли отключить и электричество.

– Тут не церемонятся! – со странной усмешкой заявила пани Зинаида, – пусть радуются, что их вообще не выкинули на улицу!

С таким положением вещей Иван сталкивался впервые. Да как можно так жить?

– Хорошо, – спокойно сказал он, – значит, из запрошенной суммы вычитаем все их долги.

Это страшно не понравилось родственникам. Еще немного, и блестящая комбинация лопнула бы, как мыльный пузырь. Но поспорив и поругавшись не один раз (все очень добросовестно переводила пани Зинаида) стороны все-таки пришли к согласию. Ивану удалось настоять на своем.

После достигнутой договоренности приступили к делу. Опять началась сумасшедшая суета, в которой принимала участие только Юля. Иван не сопровождал ее, так как фактически не имел никакого отношения ни к квартире, ни к новым родственникам, и появление в их обществе явилось бы серьезным нарушением конспирации. Франта имел самое прямое отношение и к квартире, и к родственникам, но также не появлялся, так как был всего лишь декоративным персонажем в этой марьяжной истории. Конечно, его присутствие придало бы хлопотам больше правдоподобности, но поскольку никаких денег за утомительное хождение по инстанциям ему не пообещали, он предпочел устраниться.

Пани Зина наняла (за деньги клиентов, плюс процент за услуги, разумеется) маклера, специализирующегося на подобных «деликатных», как она выразилась, делах.

Юля чувствовала себя марионеткой на веревочках, она измучилась, пока шли переговоры! Невыносимо сидеть и хлопать глазами во время разговора, который касается в первую очередь именно ее, а она ведь ни слова не понимает, как ни старается! Иван отказался от дорогостоящих услуг переводчика. Он держал руку на пульсе событий и ежедневно встречался с пани Зинаидой, которая внушала ему полное доверие. Юля, таким образом, тоже выступала в роли декоративного персонажа, причем роль была без слов.

Наконец, все дела с переоформлением были завершены, и Юля подписала договор о найме квартиры, находящейся пусть не в самом лучшем районе, зато в центре Праги.

Следующим шагом была продажа квартиры в России. Юля просто сбилась с ног, суматошно упаковывая нажитое за десять лет имущество. Пришлось заказывать контейнер и переправлять вещи в другой город, маме Ивана. Девать скарб больше было некуда.

Юлины родители были категорически против, но Юля действовала как автомат и не слушала никаких доводов.

Сережу она привезла с собой и немедленно восстановила в школе: не за горами было начало учебного года.

Она получила грандиозную нахлобучку от родителей, что таскает сына, как котенка, взад – вперед. На самом деле они были очень довольны, что все сложилось именно так, и мальчику больше не угрожало оказаться в чужой стране, пусть даже такой замечательной и благополучной. Пусть их ненормальная дочка распоряжается собой, как считает нужным, раз не желает ничего слушать, а ребенок должен жить в семье. Да как она не понимает, на что его обрекает: одно то, что ему предстояло учиться на чужом языке, приводило всех в ужас. А вдруг мальчик не справится, вдруг не сможет учиться, не сложатся отношения с одноклассниками? Вот и хорошо, что у них с Иваном что-то там не заладилось. Действительно, ребенку лучше остаться дома.

Разговоры с сыном были особенно тяжелы: мальчик никак не желал смириться с тем, что мама и папа не берут его с собой.

– Я тебе обещаю, – едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться убеждала его Юля, – мы с папой все приготовим и сразу заберем тебя! Я буду писать часто-часто!

Наконец, все дела были завершены. Юля отправилась назад в Прагу.

Опять началась беготня по конторам, теперь по коммунальным. После оплаты всех долгов произошел окончательный расчет, и Юля стала владелицей квартиры.