Перекресток времен. Дилогия

— Виракоча — посланник Христов, чему свидетель — крест у местных, но многое из его учения забылось ими. Мы с вами — дети Христовы, посланные сюда Спасителем отвести местных люд от схизматиков и принять их в лоно истинной веры — православия! — серьезно произнес священник.

— Отец Михаил, — Алексею Аркадьевичу захотелось узнать побольше о найденных между служителями веры точках соприкосновения. — А что вы скажите о кресте у местных?

— Равноконечный крест в окружности, носимый уаминками, имеет много общего с нашим крестом. Он как раз и называется греческим православным. Этот крест символизирует гармонию, созерцание, связь с Царством Небесным и соборность…

— А я читал, что крест очерченный окружностью является астрономическим знаком Земли. Этот символ использовался в различных культурах для разных целей, в том числе и как символ бога Солнца. — вставил Уваров. — Круг символизирует путь солнца по созвездиям, а крест — времена года, периоды солнцестояния и равноденствия.

— Крест — это спасение через жертву Христа, страдания, вера и искупление. Возникшая в глубинах тысячелетий и культур семантическая связь "бессмертие — душа — птица — крест" выкристаллизовала языческое понимание этого символа как "бессмертное солнце", а в христианском толковании — "Бог, бессмертный светоч небесный". Этим объясняется устойчивость иконографии многих Отцов церкви и святых, русских святителей, одеяния которых украшены правильными рядами этих символов. — пояснил отец Михаил. — Местные язычники еще не познали истинной веры, поэтому и находились в заблуждении. Но, я надеюсь, с божьей помощью и с вашей, приобщить их к православию.

— А жрецы-уаминка не будут возражать? — с опаской произнес Климович. — Не хватало нам еще тут религиозных войн…

— Нет, Алексей Аркадьевич, таких войн не будет. — успокоил командира священник. — Верховный жрец Иллайюк пообещал не мешать желающим принять православие…

— А как же их обряды и обычаи? Ведь они — языческие?! — поинтересовался Олег. — Как с этим быть?

— Да. Сразу это не изменишь. Местные обряды отражают сезонные изменения в природе этого мира и историю народа. Но если они не несут вреда здоровью человека, его душе, то пускай пока совершают, это же часть их культуры. Ведь остались в нашем народе Коляды, Купала и Масленица. Со временем эти пережитки пройдут и местный люд поймет силу истинной веры. — закончил отец Михаил.

Глава 7

За прошедшие два месяца, те из попаданцев, кто не ушел в поход на дикарей, а остался в Новоросске, развернули бурную деятельность.

Люди уже отошли от переживаний, постепенно втянулись в новые реалии и стали заниматься привычным для себя делом. У некоторых даже проявились такие таланты, о которых они сами раньше и не подозревали. Ни один не остался без дела. Все специалисты были распределены по бригадам или артелям. Если умелец был в единственном числе, то ему давали несколько помощников для обучения. Когда не хватало мужчин для выполнения определенной работы, то к ней привлекали женщин и даже детей, покрепче и посмышленей. Всем поставили соответствующие задачи, к выполнению которых люди приступили с большим рвением, за работой стараясь забыть о горечи утрат. На кон была поставлена их жизнь в новом мире, а не просто зарабатывание денег, которых здесь не было и в помине. Все произведенное вносилось в общую копилку и затем распределялось между всеми в зависимости от необходимости. Для попаданцев из сорок первого года такой способ ведения хозяйства был более привычен, чем для солдат и казаков из девятнадцатого, в основной массе ранее имевших свое отдельное хозяйство. Но и те сейчас не отказывались работать на общину, надеясь, что со временем удастся создать свои отдельные хутора. Путешественники во времени из двадцать первого века также старались внести свой вклад в налаживание новой жизни. Если кто и пытался отлынивать, то здесь уже действовал жесткий армейский принцип: не можешь — научим, не хочешь — заставим. Снисхождения ни к кому не было.

Пока другие воевали, в Новоросске сложилась новая хозяйственная элита. Профессор Левковский, со своей группой, еще несколько раз ходил в горы за различными видами руд: меди, железа, цинка, олова и других, найденных ранее. В его группу включили саперов, которые с помощью взрывчатки подрывали горную породу. Сначала руду вывозили лошадьми на подводах, но в последний раз решили отправить грузовики: три ЗИС-5 и Опель, работающие уже на спирте. За один рейс автомобили привезли руды больше, чем лошади с подводами за предыдущие ходки. Всего старались заготовить побольше, до начала сезона дождей. Но на этом подобные походы не ограничивались. Продолжался поиск новых месторождений полезных ископаемых и заодно производилась разведка местности. Исследуя прилегающие к долине горные хребты и ущелья, удалось найти залежи каменного угля с сопутствующими минералами. Также наткнулись на заброшенные золотой и серебряный рудники. Бывший хозяин турфирмы — "новый украинец" Слащенко, сдержал слово. Он, как и обещал, с помощью кузнецов и мастеровых, изготовил необходимое оборудование для получения из древесных отходов спирта, дегтя и скипидара. Благодаря этому, удалось заготовить достаточное количество спирта, что позволило использовать автомобили, не боясь дефицита горючего. Правда объемы конечного продукта пока были невелики, но со временем попаданцы надеялись расширить производство. А для изготовления спирта в медицинских целях, Слащенко соорудил отличный самогонный апарат. После доставки в Новоросск первой партии нефти, весь "научно-инженерный состав" новороссов принялся за изготовление оборудования для перегонки нефти на фракции. Увеличению производства древесного спирта должна была поспособствовать и лесопилка, построенная на горной реке, впадающей в озеро. Место для лесопилки выбрали удачное. Кругом густой лес, как сырье и древняя дорога, по которой путешественники во времени попали в эту долину, ведущая прямо в Новоросск. Из рессор полуторки изготовили пилы, укрепив их на станок с рамой. Рядом построили просторный сарай для столярного цеха. На речке соорудили плотину, установив на ней два водяных колеса. Над плотиной построили крепкий мост, способный выдержать даже груженый рудой тяжелый грузовик. Учитывая удобное место, здесь же решили построить большую доменную печь с неподвижным конвертером и прокатным станом. Недалеко располагалась расщелина в горном хребте, где постоянно дул достаточно сильный ветер, что способствовало мощности продувки при плавке металла. Впоследствии планировалось создать целый металлургический комплекс с полным циклом производства: начиная с выплавки чугуна и до выхода конечной продукции. Но это строительство находилось пока в зародыше. Для изготовления огнеупорных кирпичей, без которых невозможно соорудить доменную печь, на месте впадения реки в озеро, где нашли много подходящей глины, построили довольно вместительную печь для обжига кирпича. В состав кирпичей, по рекомендации профессора Левковского, для придания им прочности и предупреждения появления трещин, вводили необходимые добавки. Кроме кирпичей, там же планировали производить и черепицу на крыши всевозможных построек. Параллельно с обжигом кирпичей, производилась и заготовка древесного угля, который впоследствии собирались заменить коксом, полученным из каменного угля. К моменту возвращения отряда Климовича, успели изготовить первую партию кирпичей, из которых сложили небольшую доменную печь, подведя к ней от плотины вал водяного колеса для качания мехов. Первое выплавленное в тиглях железо полностью пошло на изготовление топоров, пил, кирок, ломов, лопат и других необходимых инструментов. Также попробовали получить и бронзу, смешивая медь с оловом, а также латунь. Осуществили первые попытки изготовить бумагу, стекло и даже зеркала. Правда, вышло неказисто, но опыты продолжались. Живущий в Новоросске молодой жрец-уаминка Кайва, первый помощник Иллайюка и его любимый ученик, уже достаточно хорошо научился говорить по-русски. Он подробно рассказывал о жизни своего народа, а также о способах добычи руды и технических приемах обработки металлов. Местные металлурги использовали все технические приемы, известные в обработке металлов: литье, ковку, пайку, клепку и штамповку. Золото — "испарина солнца" уаминка добывали, главным образом, промывая золотоносный песок. Другой способ состоял в том, чтобы построить ряд каменных порожков поперек русла реки, и после дождей здесь собирали камни, содержащие частицы золота. Переплавка золота в слитки производилась таким образом: золото клали в горн, сложенный на высокой горе из камней, обмазанных глиной. Такие горны, работавшие на древесном угле и раздуваемые при помощи ручных мехов или через бамбуковые трубки, были повернуты на восток, лицом к ветру, который давал достаточную тягу для получения высоких температур, необходимых для плавки. Серебра также было много. За его нежный лунный блеск серебро называли "слезами луны". Была известна уаминкам и ртуть. На их землях находился довольно большой рудник киновари. Ртуть использовали при золочении и серебрении бронзы. Мастера смешивали медь с оловом, чтобы получить бронзу, делали из бронзы отливку и чеканили ее, когда она остывала. Увидя, как виракочи добывают и перерабатываю местные руды, а особенно то, что после этого у них выходит, молодой жрец был в неописуемом восторге. При каждой возможности он расспрашивал о новых для него технологиях, стараясь постичь тайну этих знаний. Вера Кайва в божественное происхождение пришельцев после всего увиденного и услышанного еще больше укрепилась, а частые беседы с отцом Михаилом постепенно превращали молодого уаминка из почитателя Виракочи, еще и в приверженца Христа. Не отставал от него и второй оставшийся в Новоросске уаминка — Юску. Но его больше тянуло к охотникам и поисковикам. Он вместе с прапорщиком Ольховским, старшиной Долматовым, казаком-следопытом Трепачко и их группой, занимался поиском ископаемых и разведкой местности. В связи со строительством плотины, лесопилки и будущего завода, рядом с ними возникло стихийное поселение. Сначала здесь ночевали в шалашах не успевшие затемно вернуться в город строители. Затем, параллельно с основным строительством, стали вместо шалашей ставить крепкие деревянные дома, как на покинутой родине. В домах селились работники вместе с семьями, у кого они появились. Там же, на берегу реки, поставили и несколько сараев, разместив в них "спиртовый заводик" Слащенко и временные склады. Туда же завозили добытую руду, лес и древесный уголь. Таким образом, сырье и производство было сконцентрировано в одном месте. Полученную продукцию на подводах планировали отвозить в Новоросск. По периметру очищенной от леса площади начали возводить высокий забор от диких животных. С чьей-то легкой руки временный поселок назвали городом мастеров или Мастерград. В последствие все производство планировали перенести из Новоросска сюда, оставив в крепости только жилье и склады. Политрук Жидков, вернувшись в город из геологической разведки, поначалу еще возмущавшийся отсутствием веры людей в коммунистические идеи, вдруг увидел и понял, что сейчас они все, как раз живут, как при коммунизме! С совместным трудом и общим распределением производимой продукции! И белые, и красные! Карл Маркс и Ленин писали об этом, а он, наяву, увидел и прочувствовал это! Само собой отпали все вопросы и споры. Труд каждого на благо общества, что еще надо настоящему коммунисту! Юрий Львович вспомнил, что до войны он был не просто секретарем партийной организации своего цеха, но еще и специалистом по литейному производству. Забросив на время споры с капитаном Невзоровым и отцом Михаилом, он всецело окунулся в строительство будущего металлургического завода. Вместе с завскладом Ярцевым, бывший завхоз райкома Дрынько Осип Давыдович, в благодарность о спасенной жизни и пытаясь оправдать доверие, "ударился" в развитие сельского хозяйства и животноводства. Поначалу потихоньку, но со временем, он уже начал покрикивать на других за нерадивое отношение к животным и к посевам, растущим на террасах. Хоть и свеж был в памяти его позор, но по хозяйственной части Дрынько не уступал Ярцеву, сказывался предыдущий опыт работы. Тем более те вещи, которые он вез с собой, сейчас очень пригодились попаданцам. Благодаря их совместным усилиям, теперь на террасах поднимались молодые побеги пшеницы, ржи, овса, киноа, кукурузы и картошки. А откормленные коровы с козами и оставшиеся лошади, находились в загонах в ожидании потомства. К ним добавились новые загороды с домашними ламами и альпаками, подаренными местными жителями. Навоз от животных складывался отдельно, как удобрение на новые сельхозугодья, для которых уже шла расчистка от леса подходящих земель. Также, на одном из горных ручьев вблизи города, было начато и строительство водяной мельницы, для которой из катков "Ханомага" сделали жернова. Предполагая существенное увеличение населения Новоросска, "служба тыла" заранее готовилась его прокормить. Кроме основных проблем выживания, у путешественников во времени возникла, хоть, как кажется на первый взгляд и маленькая, но трудность. Уж очень быстро заканчивался запас спичек! А огонь необходимо разводить постоянно! Но и здесь наши люди не сплоховали! Нашлись умельцы, которые из винтовочных гильз и других похожих емкостей, сделали карманные зажигалки, заправив их древесным спиртом. А сколько таких мелких, но так необходимых в быту мелочей было придумано и сделано! Оправившийся после ранения Павел Кожемяка вместе с голландцем Питером ван Лейденом, после плота, занялись строительством разборного двенадцативесельного плоскодонного бота с возможностью установки на него двигателя и съемной мачты с парусом. Благо, благодаря лесопилке и сухому горному климату, появилась возможность заготовки необходимых стройматериалов из растущих здесь бальсовых деревьев. В дальнейшем бот хотели использовать для перевозки нефтепродуктов из Нефтегорска в форт Асту и последующего обследования Большой реки. Согласно атласа Левковского, она, по предварительным расчетам профессора, спускаясь с гор и пробиваясь сквозь дикие джунгли, превращалась в Уальяга — правый приток реки Мараньон, являющейся одним из основных истоков великой Амазонки. Так, постепенно складывалась материальная база новороссов. Планов было много, но при их осуществлении остро сказывалась нехватка рабочих рук. Приход большого каравана с новыми жителями долины, поднял настроение у тружеников тыла. Горячие воды гейзеров удивительным образом повлияли не только на животных, но и на людей. Вместе с животными, оказались беременными и часть женщин, оставшихся в городе и заведших себе новую семью. Большой радостью для всех попаданцев, вернувшихся из похода, была встреча в Новоросске молодой женщины с младенцем на руках. Первого человечка, попавшего еще в утробе матери в новый для них мир, назвали русским именем — Иван. Мама, прошедшая все невзгоды первых месяцев попадания, назвала сына в честь сгинувшего на полях Великой Отечественной войны его отца. Не меньшее удивление возвратившихся в Новоросск Максима и Андрея, вызвал старший сержант-артиллерист Левченко.

— Григорий Васильевич! А говорили, что некому наследство отцовское: кинжал, папаху да кресты передать! Я смотрю, у вас сразу два наследника объявилось! — воскликнул Григоров, весело подмигнув своему подчиненному, глядя, как к груди улыбающегося в ответ казака-артиллериста прижимались двое ребятишек, сидящих у того на руках. Мальчик и девочка, погодки трех-четырех лет. Рядом с ним, смущенно опустив глаза и положив руку на плечо своему новому мужу, стояла Полина, председатель женского комитета.

— Да! Теперь есть кому! — улыбнулся Левченко. — Мы тут с Полиной Семеновной подумали и решили. Чего нам по одному куковать. Детишек на ноги поднимать надо, а ей самой не с руки. Да и мне хватит бобылем ходить, семью заводить надо, а то на старости лет никому не нужен буду. Вот, дом себе отремонтировали. Коровёнка есть, лошадки две. Хозяйство, какое-никакое. Свекор благословение Полине дал, теперь с нами живет. Как церковь отстроим, отец Михаил обещал нас обвенчать… Вот так, ребятки! Новая жизнь у нас начинается! Если бы мне кто раньше такое сказал, никогда бы не поверил! Есть все-таки Бог на свете!

— А как же артиллерия, Григорий Васильевич? А кадетская школа? — поинтересовался Максим. — Теперь, ради семьи, все забросите?

— Нет, конечно! Одно другому не мешает. Даже еще лучше служить и работать буду! Теперь у меня есть для кого! — старший сержант, щекоча усами, поцеловал в щечку девчушку. Мальчонка, увидев это, ревниво обнял приемного отца за шею и еще плотнее прижался к нему. — А ты, Максим, не раздумал еще на Оксанке жениться? Не присмотрел ли там, как Аксенов, себе других невест?

После того, как пограничник-сибиряк вернулся в Новоросск сразу с двумя девушками-уаминка, своими будущими женами, холостяки-новороссы воспряли духом, надеясь подобрать себе таких же красавиц. Почувствовав надвигающуюся на них жесткую конкуренцию, все свободные девушки и женщины Новоросска быстренько решили выйти замуж, соглашаясь на первое же предложение руки и сердца.

— Нет, Григорий Васильевич. Мне, кроме Оксаны, никто не нужен. Она уже согласилась за меня идти. — сообщил сержанту Макс. — Вот немного обустроимся и свадьбу сыграем. Отец не возражает. Он и сам себе уже новую жену из уанка нашел. На мою маму очень похожа…

Чтобы не расстраивать Максима воспоминаниями о прошлой жизни, Левченко переключился на своего командира.

— Ну а ты, лейтенант? Подобрал там себе жинку али нет? А то смотри, всех наших девчат уже расхватали, пока вы на войну ходили.

— Да нет, Григорий Васильевич. Все как-то некогда было. — смущенно ответил Григоров. — Наши ребята со многими перезнакомились и с собой взяли, а я пока еще не встретил, как вы и Максим, свою суженную…

— Не расстраивайтесь, товарищ лейтенант! — решила подбодрить Андрея Полина. — Вы молодой и у вас вся жизнь впереди. Еще найдете свою вторую половинку. Заходьте в хату, я вас борщиком пригощу…

* * * Как не горели желанием воины-уаминки побыстрее начать "учиться военному делу настоящим образом", но эту учебу пришлось пока отложить. Все силы были брошены на обустройство быта вновь прибывших и строительство инфраструктуры. Пристроив Клауса Хорстмана в бригаду мастеровых к Емельяненко и Штольке, Уваров нашел время и решил поговорить с бывшим "новым украинцем" Слащенко. Получив краткую характеристику от Нечипоренко о бывшем хозяине, Олег шел на встречу уже с другим мнением об этом человеке. Игоря Леонидовича он нашел в его "рабочем кабинете" — в довольно просторном, хорошо продуваемом ветром сарае, стоящим в стороне от общих строений Мастерграда. За прошедшее время со дня памятного знакомства на берегу озера в Чернобыльской зоне отчуждения, Слащенко было не узнать. От его холеного лица и небольшого брюшка, не осталось и следа. Олега встретил подтянутый загорелый мужчина, почти его ровесник, с отросшей бородкой и живыми глазами. От его прежней дорогой одежды не осталось и следа. Одет Игорь Леонидович был по нынешней новоросской моде. "Вот посмотришь на человека и никогда не поверишь, что когда-то он был богатеньким Буратино!" — усмехнулся про себя Олег. — Простой средневековый крестьянин!". Слащенко сидел на добротном табурете у свежевыструганного стола и увлеченно читал какую-то книгу. На столе стояли разной формы банки, бутылки и другая посудина, в том числе и пара спиртовок. В некоторых из емкостей находилась различная по прозрачности жидкость, в других какие-то порошки и куски белого кристаллического вещества. На достаточном удалении от стола на земле расположились: ящик бутылок с зажигательной смесью, несколько кувшинов с доставленной недавно нефтью, пустые глиняные горшки цилиндрической формы, а также несколько ящиков из-под патронов с известняком и другими породами. В стороне находился и, так сказать, пожарный уголок — бочка с водой, ящик с песком, лопата, топор и пустое ведро. Все вокруг напоминало кабинет алхимика средних веков с некоторыми элементами химической лаборатории двадцатого века.