Перекресток

— Тьфу, ну, и чушь… Спасибо Мерлину, что я читал это в пересказе,— Малфой перелистнул страницу и увидел от руки нарисованный план подземелий, с завитушками, указателями и кляксами.— Поттер, смотри, тот вход, через который мы угодили в шахту…

Мальчики склонились над древней книгой, иногда чихая от пыли.

— Интересно, сколько веков это никто не читал? Наверное, если бы ты, Малфой, не решил попереписывать тот талмуд, то и мы бы никогда не узнали…

— Я решил?!— возмутился Скорпиус, ведя пальцем по проходу, что предположительно вел от шахты к длинному коридору.— Вот так я выбрался оттуда… Значит, проход действительно ведет в Хогсмид…

— Класс, смотри — тут еще три входа обозначены!

— Тише ты, ежик,— шикнул Скорпиус.— Делай скидку на то, что это примерный план… Видишь, тот проход, по которому я вышел, обозначен этим гением вообще в другом месте. Я вышел в другом крыле школы…

— Ну, и ладно…

— Смотри…— Скорпиус показал на слово, надписанное убористым почерком, явно не так уж и давно, по сравнению с выцветшими чернилами книги это слово казалось ярким.— Кто-то все-таки добрался до этой книги…

— Да небось что-то типа Граффа или той же Розы,— отмахнулся Джеймс.

— Ага, и имя ему было Сохатый,— слизеринец разобрал слово.— Веселая кличка, ничего не скажешь…— Малфой захлопнул книгу, вызвав возмущенный возглас у друга:

— Надо запомнить все, чтобы потом искать!

— Никаких искать, ты еще хромаешь-то с трудом, потом меня Гарри Поттер прибьет к стенке платиновыми гвоздями за то, что не уберег его лохматого сына…

— Он такое говорил?— мальчики спрыгнули на пол и медленно пошли по коридору в сторону лестницы. От портрета Полной Дамы потянулись студенты.

— Нет, когда твои родители нагрянули, я притворился мертвым. И был безумно рад, что Фауст не стал рассказывать о моей роли в этой истории, а то бы пришлось точно умереть: от руки отца, который бы просто не пережил, что его отпрыск лазал неизвестно где и неизвестно с кем, да еще этого неизвестно кого вроде как спасал…— хмыкнул Скорпиус, уголком глаза глядя на то, как Поттер не особо ловко справляется с лестницами. Помощь предлагать было опасно для здоровья, да и Малфой был уверен, что помогать в подобном случае — только вредить. Помощь вообще не может быть полезной…

— Джеймс!— их нагнали братья Вейн и Графф.— Может, тебе помочь?

Малфой мысленно простонал — вот она, гриффиндорская выручка, нюхлер вас перевари… Ну, шел спокойно человек, делал вид, что он сильный и здоровый, но нет — кому-то обязательно нужно было напомнить Поттеру о том, что он почти стал калекой… Спасибо хоть преподавателям — они не жалели (по крайней мере, прилюдно) гриффиндорца. И то, что они перенесли матч Слизерин — Гриффиндор на весну, было хорошо, даже справедливо. А то какая же тогда игра?

Мимо прошла Эмма Томас, и Малфой уже по привычке улыбнулся ей, подняв бровь. Девчонка резко отвернулась (уши ее запылали) и еле успела схватиться за перила, чтобы не оступиться.

— Не надо мне помогать, я не калека!— рыкнул Джеймс, зло глядя на однокурсников.— Лучше вон Томас помогите: она, кажется, сейчас с лестницы рухнет…

— Мистер Поттер, вы чего так кричите?— на втором этаже нарисовалась профессор Вектор. Ее сопровождал Флитвик с самым благодушным выражением на лице.

— Простите, профессор, Графф сегодня уши забыл почистить, приходится кричать,— усмехнулся гриффиндорец. Ричард отвернулся, обидевшись, и вместе с Вейнами поспешил в Большой Зал.

— Все шутите,— благодушно заметил Флитвик.— Поторопитесь.

— Ага, сейчас, побежал,— себе под нос пробурчал Джеймс, хромая по ступеням, Скорпиус ответил усмешкой.

*

К Рождеству весь замок замело снегом, по утрам было невозможно пробиться к теплицам профессора Лонгботтома. Зато внутри Хогвартс с каждым днем становился все наряднее, причем не без некоторой помощи Джеймса и Скорпиуса. На этот раз роль эльфов-домовиков им поручил Слизнорт, что обычно за ним не водилось. Но выдержать истерику Малфоя на одном из последних в семестре занятий, когда профессор Зельеварения объяснял, что корень древних пихт используется только в определенных снадобьях для мужчин, Слизнорт не смог. Тем более, что Джеймс Поттер тут же вылил на голову друга бутылку с водой.

Поэтому двое друзей старательно помогали Филчу и профессорам украшать замок к Рождеству. Очень мальчикам помогал в этом деле Пивз: именно он срывал большинство уже повешенных в другом крыле веток омелы и мишуру, забрасывал навозными бомбами наряженные к празднику доспехи и просто мешался под ногами и так сердитого завхоза, норовя вывалить на голову Филча где-то набранного навоза гиппогрифов.

Джеймс и Скорпиус старались не отставать от полтергейста: под их руководством доспехи начинали вместо рождественских гимнов петь похоронные плачи или частушки. У Филча случился приступ эпилепсии, когда он, проходя по второму этажу, услышал трескучий напев рыцаря века так пятнадцатого:

У Фауста мешок пропал,

Забитый галеонами,

А Филч по замку щеголял

Златыми панталонами…

В общем, помощи от наказанных мальчиков было не много, поэтому Фауст, сначала погорячившийся послать друзей на помощь профессорам в Большой Зал, тут же передумал, отослав их прочь. И весь день они просидели в комнате за гобеленом на третьем этаже, решая, что же будут делать на каникулах. Половина школьников еще днем уехала домой, а старшекурсники готовились к завтрашнему Рождественскому балу, который и у двух третьекурсников, решивших остаться на каникулах в школе, вызывал массу эмоций.

Именно поэтому в день бала двое мальчиков вели себя очень тихо, почти не попадались на глаза преподавателям и старостам, сидя в любимой нише на седьмом этаже и ожидая, когда же все удалятся праздновать в Большой Зал.

К семи часам у Башни Гриффиндора по какой-то глупой традиции стали скапливаться студенты, чтобы встретить своих дам прямо здесь, и мальчики поплелись прочь, немного посмеиваясь над праздничными мантиями старшекурсников.

— Бред какой-то, все будто с ума посходили,— бурчал Джеймс, глядя, как мимо проходит пара с Рейвенкло. Потом он остановился, оглянувшись к Скорпиусу:— У меня галлюцинации?

— К сожалению, нет, Поттер,— усмехнулся Малфой, провожая взглядом Конни Бэгшот, которая нежно держала за руку какого-то рейвенкловца и что-то шептала на ухо.— Говорил тебе, что тут ничего не светит…

— Типа тебе светит с той слизеринкой,— отмахнулся Джеймс, сворачивая к комнате за гобеленом на третьем этаже.

— Это ты о ком?

— О той девчонке с четвертого курса, которой ты вчера весь ужин глазки строил и подмигивал. Она чуть соком не подавилась,— гриффиндорец уселся на любимое место в углу, зажигая свечи.