Перелетная птица 3

— Русский флот — лишь жалкая пародия на…

— Совсем недавно одна-единственная эскадра этой «пародии» надавала пощёчин нашему непобедимому флоту, не так ли? Будь это на ринге, судьи присудили бы русским победу «за явным преимуществом».

— Я уверен в нашем успехе. — твёрдо сказал Эрик Геддес.

— Коли так, я дозволяю эту вашу операцию. — величественно кивнул король.

— Благоволите поставить резолюцию на плане операции! — засуетился Первый лорд Адмиралтейства, раскрывая огромную папку и делая шаг к столу.

— Я уже дал соизволение. — самым скверным из своих голосов проскрипел король — Дозволяю вам самому поставить разрешительную подпись. Ступайте, сэр Геддес.

Посетитель вышел. Король приблизился к окну и сквозь полированное стекло поглядел на ухоженный внутренний двор дворца.

— Думаете, что убив отца и брата, держа меня в положении узника, вы выиграли войну? Нет, неуважаемые господа. Я пожертвую колониями, я отправлю на дно весь флот, положу в землю всю армию до последнего солдата, но сделаю так, что вы сами уберётесь с моих островов. — почти неслышно бормотал молодой король — Я пойду на союз с чёртом, с Россией, с дикими туарегами ради этой цели. Только бы выжить в этой драке, только бы не выдать свои истинные намерения.

Глава 2 Кто везет, на том и едут

Так уж получилось, в той жизни Александр ни разу не бывал на курортах и в санаториях — не было нужды. Свои отпуска он проводил более активно и оригинально: в лодочных и байдарочных походах по рекам и озёрам Севера России и Восточной Сибири. По Казахстану и Средней Азии он, в компании друзей, поездил на мотоциклах, как-то поставил личный рекорд. За месяц их группа преодолела почти четыре с половиной тысячи километров. За каким чёртом они гнали свои «Уралы» и «Иж», и-таки загнали один из «Уралов» до капиталки двигателя, ни он, ни его друзья объяснить не могли, но вот оно достижение! Бери и делай с тем достижением что хочешь. А вот санаториях он, по крепости здоровья, не бывал. Не довелось.

Теперь же, после тяжёлой контузии, медицинский консилиум в составе десятка умудрённых возрастом, бородами и погонами медицинских генералов от неврологии, принял именно такое решение. Пациенту в таких случаях остаётся только брать под козырёк и со всех ног бросаться исполнять указание.

Слава богу, в Кисловодск летают рейсовые дирижабли конструкции графа Фердинанда фон Цеппелина, по лицензии построенные на заводе в Долгопрудном. И билеты на них доступны любому желающему. Правда, всё-таки о билетах, если он нужен к определённой дате, следует озаботиться заранее. И вот, поднявшись по винтовой лестнице внутри причальной мачты, чета Павичей, по короткому закрытому трапу, вошла внутрь дирижабля. Встречал их командир воздушного корабля:

— Ваши сиятельства, с радостью приветствую вас на борту дирижабля «Псёл». Меня зовут Дмитрий Сергеевич Темирханов.

— Очень приятно, Дмитрий Сергеевич. — светло улыбнулась Агата — Скажите пожалуйста, в честь какой реки назван ваш дирижабль? Я знаю, что пассажирские корабли называют в честь русских рек, но о Псёле доселе не слышала. Кстати, к нам можно обращаться запросто, по имени-отчеству.

— Благодарю, Агата Юрьевна! Псёл — это левый приток Днепра, он почти полностью протекает по Курской губернии. Когда-то по этой реке проходила граница между Русью и Диким Полем и на Псёле во времена блаженной памяти царя Ивана Четвёртого, строили ладьи для походов против Крымского ханства.

Капитан устроил выдающимся пассажирам короткую экскурсию по общественным и служебным помещениям летающего корабля, но в конце всё же оставил их на прогулочной палубе?

— Тысячу извинений, Агата Юрьевна, Александр Вениаминович, но у капитана кроме немногих привилегий имеется масса обязанностей. Теперь мне следует идти на мостик, чтобы руководить отправлением.

— Да-да, Дмитрий Сергеевич! А мы с огромным интересом понаблюдаем этот процесс отсюда. С палубы открывается воистину завораживающий вид! — ответила Агата.

Сквозь панорамные окна было прекрасно видно, как работает швартовочная команда на причальной мачте и в дирижабле. Профессионалы! Без рывков и толчков, несмотря на свежий порывистый ветер, громадный корабль двинулся на юг, одновременно набирая скорость и высоту. Жужжали все шесть винтов, а вот двигателей почти не было слышно — на них стоят отличные глушители. Внизу проплывал великолепный Санкт-Петербург, и с высоты были прекрасно видны улицы, парки и строения безупречной красоты.

— Алекс, почему мы до сих пор не летали на дирижабле? — повернулась Агата к мужу.

— Потому что нам предстоит узнать и опробовать ещё очень и очень многое, моя хорошая. Мы с тобой ещё не были на подводной лодке, не умывались из водопада Анхель. Мы не стояли на вершине высочайшей в мире вершины. Повторю, нам с тобой, моя хорошая, предстоит немало свершений. Ты ведь не откажешься поучаствовать на пару со мной в разных увлекательных приключениях?

— Не откажусь, милый Алекс. — прижимаясь в Александру прошептала Агата — Ни за что не откажусь.

Большую часть полётного времени Александр провёл в музыкальной гостиной, откуда открывался изумительный вид на прилегающее наземное пространство. В один прекрасный момент в гостиную вошел капитан и объявил:

— Господа и дамы, через несколько минут мы достигнем города Обоянь, которая расположена на берегу реки Псёл, в честь которой назван наш дирижабль.

Пассажиры встретили заявление капитана аплодисментами.

Причальная мачта в Кисловодске оказалась точной копией Петербуржской — на это Агата обратила внимание, а потом сама же подвела под наблюдение теоретическую базу:

— Я уверена, что аэродромное оборудование в России и Германии унифицировано, и это правильно. Куда бы ни прилетели самолёты и дирижабли, их должны встретить знакомые устройства.

Провожать их вышла вся команда дирижабля, что было приятно, а вот встречающих на взлётном поле могло быть и поменьше. Встречать знаменитых путешественников, героев войны, а заодно и спасителей императора явилось всё местное начальство, купца и промышленники вместе со своими семьями, так что получилось не менее трёхсот-четырёхсот человек.

Гостям вручили традиционные хлеб-соль, надавали кучу разных подарков, так что в машине почти не осталось свободного места. Но, благодарение высшим силам в лице жандармов и военной контрразведки, больше им, за весь месяц отдыха и лечения, никто не докучал.

Но всё кончается, подошло к концу и санаторное затворничество Александра. Как-то утром, когда солнце не заглянуло в его палату, в дверь спальни постучал дежурный врач.

— Мы не спим, входите! — отозвался Александр.

— Александр Вениаминович, вынужден вас огорчить. — поздоровавшись сказал почтенный эскулап — Но внизу вас дожидается генерал Василий Иосифович Гурко. Я бы мог послать за вами санитарку или горничную, но боюсь, излишне активный военачальник заберёт вас даже без завтрака, не то, что без врачебного инструктажа.