Перелом. От Брежнева к Горбачеву

Если говорить коротко, то позиции были изложены следующим образом:

1. Уведомление об учениях сухопутных войск. Предложение МИД — установить параметр уведомления в 13— 16 тысяч человек.

Аргумент против: такие уведомления охватывали бы все дивизионные учения Советского Союза до Урала. Это приведёт к раскрытию дислокации основных соединений и частей, характера и направления системы боевой подготовки войск, а через 2 — 3 года вскрыть мобилизационную систему во внутренних округах СССР.

2. Уведомления о внегарнизонной деятельности войск.Предложение МИД: пойти на такие уведомления. (Когда в МИДе обсуждалась эта позиция, мы выразжали сомнение, стоит ли это включать — есть шансы, что НАТО здесь уступит. Но Шеварднадзе и Ковалев настояли.)

Аргумент против: у нас нет таких понятий. Мы не знаем, что это такое и поэтому не можем брать обязательств. Поскольку виды военной деятельности не оговорены, это повлечет поток запросов и придирок. Речь может идти только об учениях и передвижениях войск.

3. Уведомления об учениях ВВС.Предложение МИД: воспользоваться французской идеей о том, чтобы в рамках уведомлений об учениях сухопутных войск устанавливался авиационный подуровень (200— 300 самолето — вылетов), начиная с которого в этих уведомлениях предоставлялась бы информация и об учениях компонента ВВС.

Аргумент против: отдельные учения ВВС для нас главное. Их нужно отстаивать, снизив параметр до 500 самолето — вылетов, но исключив из уведомлений учения авиации среднего радиуса действия.

4. Переброска войск.Предложение МИД: пойти на уведомления о перебросках американских войск в Европу, в тех случаях, когда они будут покидать пункты прибытия, чтобы двигаться в район учений (исключение — транзит).

Аргумент против: это предложение открывает возможность для скрытого наращивания войск. Согласие с ним показало бы, что американцы силой навязывают нам свои позиции.

5. Приглашение наблюдателей.Предложение МИД: пойти на приглашение наблюдателей на все учения свыше порога 18 — 20 тысяч человек. (Для Варшавского Договора это означало бы примерно 18 — 30 приглашений в год, для стран НАТО 35 — 45 учений в год.)

Аргумент против: на такое большое число приглашений мы пойти не можем. Пришлось бы создавать целый аппарат, который будет бременем для страны, для Вооруженных сил. Минобороны — не туристическая организация.

6. Ограничения масштабов военных учений.Предложение МИД: если на нынешнем этапе эти вопросы не найдут решения, не возражать против их переноса на следующий этап конференции.

Возражений нет.

Итог был плачевным. Минобороны согласилось сделать всего лишь три уступки:

— Понизить уровень уведомлений об учениях сухопутных войск с 18 до 16 тысяч;

— Понизить уровень уведомлений об учениях ВВС с 700 до 500 самолето — вылетов;

— Перенести вопрос об ограничении масштабов военных учений на следующий этап Конференции.

Поведение военных выглядело более, чем странным. В эти же дни на Пятерке они дали согласие на глубокие сокращения обычных вооруженных сил, «открыть для наблюдения оперативную деятельность войск» в районе от Атлантики до Урала, о чем Горбачев объявит 10 июня на совещании ПКК в Будапеште. Это были куда более серьезные меры контроля и наблюдения, чем те, что мы обсуждали в Стокгольме. Так почему же они выступают столь непримиримо против наших предложений?

Своими недоумениями я поделился с Л.И. Менделевичем, недавно назначенным начальником Управления планирования внешнеполитических мероприятий МИД. Он улыбнулся и сказал:

— Ну как же ты не понимаешь таких простых вещей? Стокгольм — это сегодня, а сокращение обычных вооруженных сил и контроль за ним — это даже не завтра и не послезавтра. Вообще неизвестно, начнутся ли эти переговоры. Сначала надо завершить первый этап — выработать меры доверия в Стокгольме. Потом будет венская встреча СБСЕ. Она должна подвести итоги и определить переход ко второму этапу — разоружению. А для этого надо принять во внимание прогресс на других направлениях общеевропейского процесса, и прежде всего в области прав человека. Кроме того, надо будет выработать мандат для переговоров по сокращению обычных вооружений. В общем, сам видишь — возможностей подставить ножку будет сколько угодно.

Лев Исакович Менделевич — одна из самых светлых голов в МИДе. В ней рождалось немало ярких идей. К тому же он прекрасно писал речи. Но какой — то рок невезения преследовал его... Начать с того, что он был единственным евреем в МИДе, который не скрывал этого, а так и писал во всех анкетах — еврей. Естественно, ходу ему не давали. Наконец, в 1984 году он получил назначение послом в Копенгаген — прекрасное тихое место, где самым большим треволнением для него был эпизод, когда забыл взять перчатки при вручении верительных грамот датской королеве.

Однако и там он долго не усидел. В МИДе появился Шеварднадзе. Надо было ехать в Нью— Йорк и выступать в ООН. Отдел международных организаций подготовил речь. Она попала к новому министру и страшно ему не понравилась. В гневе начал расспрашивать, кто раньше писал речи Громыко. Ему назвали Менделевича, которого тут же вызвали в Москву. Там он за две недели написал прекрасную речь, но в Копенгаген вернулся только для того, чтобы попрощаться.

ЧТО ПРОИСХОДИТ И ЧТО ДЕЛАТЬ?

Что — то непонятное творилось в эти дни в обеих столицах — Москве и Вашингтоне.

Из Кремля на Пятёрку постоянно шёл импульс –разберитесь. Мы выступаем с далеко идущими мирными инициативами, ввели мораторий на развёртывание своих ракет средней дальности в Европе, сократили их число, приостановили все испытания ядерного оружия. Но из Вашингтона никаких встречных шагов, одни слова. А на деле идёт ужесточение по всему спектру советско— американских отношений. Нам что — не верят? Или загоняют в угол, продолжая Холодную войну новыми средствами?

И как нам отвечать — баш на баш? Или всё же попытаться поломать порочный круг эскалации? Горбачёв явно метался. То прямо, буквально по — андроповски, заявлял: «с этими людьми каши не сваришь» и предлагал «подвесить» намечавшуюся советско— американскую встречу в верхах. То, наоборот, как бы спохватившись, говорил, что надо продолжать курс на улучшение отношений с США, определённый XXV11 съездом. У нас, мол, всё равно нет иного выбора. На заседании политбюро 5 мая прямо заявил:

— «Если мы встанем на позиции империализма: жёсткость и ещё раз жёсткость, стоять, на чём стояли, то ничего не добьёмся. И всё будет по— прежнему. А это значит будет хуже».