Переломный момент

– Мне кажется, вы недооцениваете новое поколение.

– Ничего подобного. Как там в вашей пирамиде потребностей? Сначала первичные надобности, а потом уже и мысли всякие. Пока у человека нет семьи, он озабочен её созданием, вот когда создаст, тогда и задумается, как ему во всём этом бардаке выживать.

– Галина Ивановна, ваши мысли так же безукоризненны, как и ваш оливье! – воскликнул Анатолий.

– А я и есть та самая кухарка, которая может руководить государством.

– Да, с таким руководителем мы бы всей страной зажили как в шоколаде.

Тут все посмотрели на Мальвину, явно завидуя её жизни под руководством столь замечательной кухарки. Лера тоже подивилась тому, как ловко Галина Ивановна интерпретировала суть пирамиды Маслоу. Интересно, откуда ей вообще о ней известно. Получается, она ничего не знает о Галине Ивановне, а та явно женщина образованная, с бурной личной жизнью в прошлом: и пьющий-то у неё был, и гигант большого секса тоже.

– А как мы без телевизора поймём, что Новый год уже того, пришёл на нашу многострадальную землю?

– У нас муж на это есть, – с гордостью сообщила Мальвина. – И часы с боем. Всё заведено, смазано и синхо, сринхо, тьфу ты, синхротизировано…

– Синхронизировано?

– Да, именно! С московским временем.

– А почему с московским? У нас своё время, ленинградское! Толик, спой, светик, не стыдись. Просим, просим!

Все захлопали в ладоши.

– Ну раз просите, я не буду ломаться, – Анатолий отложил нож и вилку, промокнул рот салфеткой и уселся к роялю.

– «Город над вольной Невой, город нашей славы трудовой,

Слышишь, Ленинград, я тебе пою задушевную песню свою» ….

Пел Анатолий красиво как по телевизору. Ну да, господин в таком смокинге явно предназначен для выступлений по телевизору.

– У нас свой «Голубой огонёк», – сказал он, закончив и выслушав аплодисменты. – Лерочке, наверное, кажется, что мы все из нафталина вылезли.

– Ничего подобного! – возмутилась Лера. – Вы все прекрасны как произведения искусства.

– Ага, антиквариат, – он уселся на место подле Галины Ивановны. Лере показалось, что он смотрит на домработницу со значением. Неужели хочет переманить? Или имеет на неё виды? Какие же они смешные, эти старики.

Как и предполагала Галина Ивановна, Лера вскоре объелась, стала пыхтеть, завистливо поглядывая на фасон платья Мальвины, но не могла остановиться. Всё было очень вкусно, впрочем, как и всегда.

Проводили Старый год, обсудили его беды, опять вернулись к политике, без которой никак, опять Мальвина всех призвала к порядку.

– Предлагаю поблагодарить уходящий год за то, что он всё же был для нас хорошим, – сказала Мальвина, – потому, хотя бы, что никого из нас не убил.

За это дружно выпили.

– Ты как всегда права, любовь моя, – согласился с ней супруг, – однако если посмотреть через шесть рукопожатий, к примеру, то нас выкосило изрядно. Выпьем за павших.

Выпили молча, не чокаясь, и загрустили.

– А ещё уехало много людей, – сообщила дама в причёске, – у нас вот тоже документы на оформлении.

– Смазываете лыжи?

– А что делать?

– Это ужасно, особенно когда на старости лет. – Мальвина взялась за голову. – Как представлю, без своего угла, без привычного круга общения, без снега, в конце концов!

– Знаешь, вот это последнее как раз можно пережить.

– И круг общения там уже вскоре будет тот же, что и здесь, только лучше, безо всякой ваты.

– Ха! Там своей ваты навалом, вон, со знаменами туда-сюда ходят, куда ни глянь: и в Берлине, и на Кипре, и в Израиловке вашей.

– Демократия.

– А зря! Надо сразу высылать сюда, к родным берёзам, пусть прильнут, так сказать, ощутят в полной мере.

– Некоторые не понимают, почему тут нам так душно стало.

– И не поймут.

– Да они просто завидуют.

– Горек хлеб чужбины.

– АААААА! Опять вы про политику!

В это время часы на стене гостиной заскрежетали, готовясь проявить свою синхронизированность с московским временем.

– Пора! – провозгласил хозяин дома.

Все встали.

– Год выдался нелёгким, – замогильным голосом начал он.

– Мишенька! Ну, я же просила! – почти застонала Мальвина.

– Хорошо. Пусть новый год будет лучше предыдущего. Ура!

– Миру мир!

Часы начали бой. Получалось у них не хуже, чем у курантов по телевизору.

– Ура, ура!

За окном раздался грохот петард и салютов, все высыпали на лоджию, Лера поскакала за всеми, небо расцветилось вспышками.

– Ужасно! – сказал интеллигентный бородач. – У кого-то горе, а кому-то праздник.

– Так всегда бывает.

– А мелодии и ритмы зарубежной эстрады будут?

– Обязательно. Анатолий нам исполнит «Jingle bells» «Let it Snow» и «My Way», потом в плане хоровое пение а капелла про жизнь в жёлтой подводной лодке. – А Шизгара? Даёшь Шизгару!

Тут Лера заметила, что мелкая ушастая дрянь Барсик сидит на руках Анатолия и преданно смотрит ему в лицо.

– Собаки любят крепкую руку, – прокомментировал Анатолий поведение любимца Мальвины. – Как и некоторые люди. Как говорится, куда солдата не целуй, у него везде жопа.

– Это сейчас был фейк про нашу армию. Как думаете, на сколько лет тянет? – поинтересовался бородач.

– Вот ты бы лучше не капал ядом, а почитал свои стихи, – с укоризной сказала Мальвина.

– Кому нужны мои стихи? Там ведь нет про котиков и цветуи.

– Тогда Алина будет читать свои сказки.

– Вот только не это, лучше уж телевизор включить.

– Колю Баскова смотреть?

– А вы заметили, что на нашей эстраде совершенно нет пополнения. Все, кто появились в девяностые, стареют вместе с нами.

– Просто они никого к своей кормушке близко не подпускают. Быстро сообразили про корпоративы.

– Да там изо всех песок скоро высыплется. Мумии ботоксные.

– В точности такая ситуация была в эпоху застоя последних лет советской власти: Кобзон, Пьеха и компания.