Перемена погоды

союзы, сословья продажных,

содружества туш, ордена,

засады, где группы сограждан,

животные в стойлах, хлевах,

собранья завистливых, жадных,

зверинцы в нарядной тюрьме,

общины голодных, всеядных,

дурные ватаги в ярме…

Они – населенья ковчегов.

Я с ними сожитель, что нем.

Места разукрашены снегом:

столб "Plaza" и ромб "ЦДМ"…

Лес октября

Листва потрясающих красок!

Гирлянды стареющих крон.

Гуашь их пушиста, прекрасна!

Чарующий вид, будто сон.

Витражный и сказочный облик

над каждым шершавым столбом

имеет рифмованный отклик

в сознаньи и сердце моём!

Деревья – когорты атлантов,

огромнейший бал из невест.

Краса великанш и гигантов

хранит недвижимость и честь.

Округа, как царство молчанья

средь тропок, ковров и мостков.

Редки так подскрипы, шуршанья

и шорох, паденье листков.

Трава, что ровна и колюча.

Лик солнца прохладен, лучист.

Небесье без мути и тучек,

а воздух безветренно чист.

Бугристые взгорья и глади.

Сиянья кустов и дерев.

Роняются листики ладно.

Предзимний и жёлтый рельеф.

Природа в цветастых подарках

вершит распрекрасный обряд.

Настолько красивый, яркий

сей радужный лес октября!

Ночное эротическое безумие

Хмельная и спящая, в тёмных кудряшках,

со мной испившая гроздь коньяка,

лежит на боку, как принцесса, милашка,

сон видит, паря в темновых облаках.

Нагая опять и опять будоражит

меня, что бессонно на образ глядит

и мысленно хвалится счастьем и стажем.

От жара в груди семя снизу кипит.

Сдержаться нет сил! Сама ночь потакает!

Стрелою Амур, а бес – вилами вдоль

меня подгоняют и в акт вовлекают.

И вот уже стойко я в мякоть вошёл…

Внедряясь любя, аккуратно, помалу,

излился наружу… и вытер с бедра,

обняв, снова лёг я под плен одеяла,

мечтая проспать так вдвоём до утра…

Татьяне Ромашкиной

Румынская роза

Готический вид в полутьме возбуждает.

Худы твои пальцы, что без серебра,

а остов ребристый мечты распаляет,

особенно два самых нижних ребра.

Сухая причёска ровна в вислой позе,

как чёрные струны шаманских гитар.

Владеешь ты маковым именем Роза,

ведь кровь наполняет лишь верхний овал.

Остры твои ушки, лицо худощаво

и в теле костлявом отсутствует жир,

а рыхлая кожа тонка, моложава.

Ты, словно холодный и бледный вампир.

Но тихо-заметное сердце не трону,

осиновым клином не сделаю боль.

Лишь кружево сняв и ощупав сок лона,

вобью в тебя снизу свой кожаный кол…

Утренний сон после книги

"

100 лет одиночества

"

Рождённые в браке, законном строю

от пар из чужих, самостийных супругов

становятся чуждыми в данном краю,

детьми, что опять повторят всё по кругу.

Сторонний не знает заезжего к ним,

приезжий не может любить иностранца.

Сильны только сёла, что духом святым

скрепляют эдемский устой нескитальцев.

Огромный поток городских чужаков

себя распыляет, теряя все связи.

Их сети и цепи, верёвки с боков

уже не крепки, с разрываемой массой.

Конец ознакомительного фрагмента.