Перемены. Адская работенка

Красный Король провел двумя пальцами по струйке крови, вытекавшей из ее глазницы. Он сунул пальцы в рот, и по телу его пробежала дрожь. Потом он повернулся ко мне, уже полностью собранный.

Мне приходилось видеть подобное поведение. Оно отличает людей, страдающих зависимостью – алкогольной или наркотической. Они счастливы, набравшись как следует, и в то же время тешат себя иллюзиями, что это поможет им лучше справляться с эмоциональными проблемами.

Пожалуй, это объясняло то, как Красная Коллегия вела себя в последней войне. Адские погремушки, да их король просто алкаш! Стоило ли удивляться, что они, едва проявив себя агрессивными и гениальными воинами, в следующий же момент совершали абсурдно идиотские ошибки. И этим же объяснялись распри в Красной Коллегии. Если их ноблей отличала способность контролировать свою жажду крови, позволяя ее себе только в удобные моменты по своему выбору, а не по малейшей прихоти, значит всякий, которому было известно о состоянии короля, не мог не понимать, что он слаб, противоречив и лишен логики.

Адские погремушки, подумал я, этот парень не просто чудовище, он еще и параноик. Да и немудрено, ибо он не мог не понимать: его жажда крови будет воспринята как знак, что его пора свергать. Если так продолжалось долго, это не могло не свести его с ума. Я имею в виду, даже по меркам Красной Коллегии.

Должно быть, так все и произошло. Арианна каким-то образом пронюхала о слабости Красного Короля и накапливала силы для его свержения. Она наращивала силу – личную, политическую, общественную, насколько союз безумных, кровожадных вампиров можно считать обществом. Собственно, устранение врагов критически важно для положения в любом обществе, а у Красной Коллегии из таких врагов в живых оставалось только два. У Арианны буквально не было иного выбора, кроме как устранить меня, если она хотела добиться своего. И Перл-Харбор для Белого Совета тоже не особенно ее огорчил бы. Но это уже во вторую очередь.

Черт, да мне следовало просто из кожи вон лезть, чтобы этот маленький псих оставался на троне. Пока он там, Совету не грозила опасность сразиться с искусно управляемой, единой Красной Коллегией.

Красный Король вытер пальцы о волосы Аламайи и заговорил.

– Мой господин принимает твое прошение о поединке с графиней. Я, его раба, призову ее, а ты пока подожди.

– Не так быстро, – остановил я Аламайю, начавшую уже подниматься. – Скажи ему, что я хочу увидеть девочку.

Она застыла, широко раскрыв глаза.

Король нетерпеливо махнул рукой, и она тихо зашептала ему что-то.

Губы его пару раз раздвинулись, обнажая зубы. Однако он коротко кивнул мне и махнул рукой в сторону алтаря, потом сделал шаг в сторону и остановился там, наблюдая за мной.

Краем глаза я следил за ним, пока подходил к алтарю.

Мэгги, в маленьких оковах – наверное, их делали специально для детей, – съежилась у стены с противоположной стороны алтаря. С алтаря стекала кровь, и она отодвигалась до тех пор, пока не прижалась спиной к стене, пытаясь уберечь от крови туфельки и платье, и без того перепачканные. Волосы ее сбились, широко раскрытые глаза покраснели. Она дрожала. Ночь стояла не очень холодная, но ребенок в коротком хлопчатобумажном платье не мог не зябнуть.

Я хотел подойти к ней. Сорвать оковы. Закутать ее в свой дурацкий плащ, дать ей чего-нибудь поесть, и выпить горячего шоколада, и искупать, и расчесать, и дать ей плюшевого мишку в кровать, и…

Она увидела меня и со всхлипом отпрянула в угол.

О господи!

При виде ее, перепуганной, несчастной, одинокой, я испытал боль. Я знаю, как справиться с болью, когда ее испытываю я один. Но боль, пронзившая меня при виде моей дочери, моей крови, страдающей у меня на глазах, зашкалила и перешла уже на качественно новый уровень, и я понятия не имел, как с ней справиться.

Но я решил, что для начала можно порвать кое-кого из вампиров в кровавые клочья.

Я взял эту боль и разжег из нее в себе целый ураган, раскаленный добела огненный вихрь. Я подождал, пока мой гнев разгорится достаточно, чтобы высушить слезы в моих глазах. А потом повернулся к Красному Королю и кивнул.

– Договорились, – сказал я. – Ступайте за графиней. Разгребу для вас этот мусор.

Глава 44

Аламайя молча вышла из храма. Вернулась она примерно через минуту. Она низко, преклонив колена, поклонилась Красному Королю и что-то негромко ему сообщила.

Красный Король сощурился, пробормотал что-то девице и вышел. Сразу взревели рога, забили барабаны – подданные встречали своего монарха.

Аламайе пришлось повысить голос, чтобы я расслышал ее:

– Мой господин желает, чтобы ты знал: это место находится под наблюдением и охраной. Если ты попробуешь бежать с ребенком, тебя уничтожат, и ее вместе с тобой.

– Понятно, – спокойно ответил я.

Аламайя отвесила мне более традиционный поклон и поспешила за Красным Королем.

Когда она скрылась за дверью, я сделал два шага к алтарю и лежавшей на нем мертвой женщине.

– Хорошо, – проговорил я. – Скажи мне, что я тут вижу.

– Огромные карикатурные губы, – ответил из мешка-футболки с эмблемой «Роллинг стоунз» Боб-череп самым что ни на есть едким тоном.

Я тихо чертыхнулся и сдвинул край футболки так, что стал виден один светящийся оранжевый глаз черепа.

– Большого тупицу-чародея! – сказал Боб.

Я зарычал и нацелил его глаз на алтарь.

– О! – сказал Боб. – Ох, черт!

– Что это? – спросил я.

– Ритуальное проклятие, которое они готовят, – ответил Боб. – Большое.

– Как оно действует? У тебя десять секунд или меньше.

– Десять сек… Тьфу! – спохватился Боб. – Ладно. Представь себе арбалет. Все человеческие жертвоприношения – это усилия, которые тебе требуются, чтобы натянуть тетиву. Теперь она оттянута до упора, и арбалет готов к выстрелу. Ему не хватает только стрелы.

– Какой стрелы? О чем ты?

– Вроде маленькой девочки, которая спрятана за алтарем, – объяснил Боб. – Ее кровь выпустит в мир всю накопленную энергию и направит ее в цель. В данном конкретном случае – на ее кровных родственников.

Секунду я, хмурясь, обдумывал это.

– Это обязательно должна быть Мэгги? – спросил я.

– Нет. Одна стрела мало чем отличается от другой. Скажем, если при заклании ты будешь пользоваться другим похожим ножом, результат не изменится.

Я кивнул:

– Тогда… Что, если мы используем другую стрелу?

– Произойдет то же самое. Единственная разница заключается в том, что проклятие сработает на ком-то другом.

– Значит, ружье уже заряжено, – тихо произнес я и нахмурился еще сильнее. – Тогда на кой черт они оставили меня наедине с ним?

– Кого ты собираешься убить, чтобы нажать на спуск? – поинтересовался Боб. – Свою дочку? Себя? Валяй, босс.

– Можем ли мы разрядить его? Или испортить?

– Конечно. Правда, храм при этом взлетит на воздух, чуть ли не в космос, но это возможно.

Я стиснул зубы.

– Если все пойдет так, как они задумали, убьет ли это Томаса?

– Девочка – смертная, – задумчиво сказал Боб. – Значит, только его человеческую составляющую. Его тело, его рассудок. Думаю, если ему повезет, его голодный демон может вселиться в какой-нибудь овощ, но дальше этого среди Белой Коллегии оно не распространится.