Перемены

— Вот ты где, — воскликнула она раздраженно. — Я звонила тебе домой весь вечер, Гарри.

— Извините, миссис С, — слегка поклонился я. — Меня не было.

Я не думаю, что она хорошо расслышала мои слова, но она не была глупой.

— Очевидно, что тебя не было, — буркнула она. — Что случилось с твоей хорошей новой дверью? Она просто широко распахнута! Если пройдет еще одна сильная гроза, дождь зальет все внутри, и по стенам расползется плесень, прежде чем ты успеешь сказать: «Джек Робинсон».

Я развел руками и сказал так громко, как только смог, чтобы это не выглядело как крик:

— Это была небольшая путаница с полицией.

— Нет, — сказала она, — условия аренды весьма четкие. Ты ответственен за любые повреждения, нанесенные квартире, пока ты арендуешь её.

Я вздохнул и кивнул.

— Я все починю завтра.

— Ох, не горюй так из-за этого неприятного сюрприза. Ты, в общем-то, хороший человек. — Она перевела взгляд с меня на Молли, Сьюзен и Мартина. — Большую часть времени. И ты расчищал дорожки, когда была метель.

Я улыбнулся ей, что, надеюсь, выглядело как извинение.

— Я позабочусь о двери, мэм.

— Хорошо, — кивнула она. — Я надеюсь, ты так и сделаешь. Я приду, проверю спустя несколько дней.

Мыш возник из темноты, даже не запыхавшись после бега за Голубым Жучком. Он незамедлительно подошел к миссис Спанкелкриф; уселся, и протянул ей правую лапу для пожатия. Она была такой крошечной, а пес таким большим, что ей практически не пришлось наклоняться, чтобы взять его лапу. Она широко улыбнулась, потрясла лапу, и затем нежно похлопала его по голове.

— Можно много сказать о человеке по тому, как он обращается со своей собакой, — улыбнулась она мне.

Мыш подошел ко мне, сел, довольно сопя, и нежно прислонился плечом к моему бедру, из-за чего я немного пошатнулся.

Миссис Спанкелкриф удовлетворенно кивнула и повернулась, собираясь уходить. Потом она остановилась, прошептала что-то сама себе, словно о чем-то вспомнив, и, порывшись в кармане халата, достала белый конверт.

— Я почти забыла. Это лежало у тебя на ступеньках, мальчик.

Я взял его у неё с вежливым кивком.

— Спасибо вам, мэм.

— Пожалуйста. — Она вздрогнула и чуть плотнее затянула шаль вокруг себя. — Куда катится мир? Людям выламывают входные двери.

Я бросил взгляд на Молли, которая кивнула и сразу же подошла сбоку к миссис Спанкелкриф, протягивая ей руку для поддержки. Моя домохозяйка взялась за неё, говоря:

— Благослови тебя Господь, дитя. Моя рука с тростью так устала на пути вниз.

Молли, улыбаясь, повела миссис Спанкелкриф по маленькой лестнице к входной двери в её квартиру.

Мыш мгновенно направился вниз, тщательно принюхиваясь. Затем он повернулся ко мне и вильнул хвостом. Никакие сюрпризы не подстерегали меня в моей разрушенной квартире. Я смело вошел, небрежным движением руки пробудил к жизни огонь и, подойдя к камину, спешно открыл конверт.

Внутри был сложенный лист бумаги и второй маленький конверт, на котором плавным почерком Люччио было написано: «ПРОЧТИ МЕНЯ ПЕРВЫМ». С него я и начал:

«Если ты получил это письмо, значит, кто-то воспрепятствовал моему контакту с тобой. Ты должен предполагать, что я полностью выбыла из игры.

Передавший это письмо, тот человек, которому я доверяю больше всего из Стражей, находящихся в Эдинбурге. Я не знаю подробностей моей нейтрализации, но ты можешь слепо доверять его рассказу, я нахожу, что его суждения являются необыкновенно здравыми в субъективных вопросах

Удачи, Гарри.

— А»

Я задумчиво посмотрел на записку и очень медленно вытянул второй лист бумаги. Он был исписан печатными буквами, такими аккуратными, что они больше походили на печатный шрифт, а не на почерк.

«Привет, Дрезден.

Люччио хотела, чтобы я доставил тебе это сообщение на тот случай, если с нею что-либо случится. Не имею ни малейшего представления о содержимом её письма, но я должен сообщить тебе информацию, которой владею.

И, боюсь, это будут неприятные новости. Совет выглядит так, словно медленно сходит с ума.

После твоего скандального появления во время выступления Кристоса случилось множество отвратительных вещей. Несколько молодых Стражей были пойманы во время дебатов в своей компании, где они обсуждали, стоит ли устранить герцогиню в Эдинбурге, чтобы гарантировать продолжение военных действий. В конце концов, они понимали, что вампиры не будут просто так просить о мире, если они еще могут сражаться. По приказу Кристоса они были арестованы и взяты под стражу старшими членами Совета (ни один из которых не был Стражем), чтобы «препятствовать их действиям по дестабилизации дипломатических переговоров».

Об этом узнал Рамирес и, я подозреваю, что ты можешь догадаться, что его «испанская ради Америки» реакция была больше страстной, чем рациональной. Он и несколько его друзей (только один из которых был здравомыслящим человеком), вломились в крыло, где удерживались Стражи, что привело к их поимке (естественно, кроме вышеупомянутого гения) и аресту. Так что теперь они тоже находятся в камере.

Здесь все в отчаянии. Ничего неизвестно о местонахождении членов Совета Старейшин кроме Кристоса, который весьма деловито пытается спасти нас от нас самих, подлизываясь к герцогине Арианне. Цепочка командования у Стражей полностью разрушена. Капитан Люччио направилась к Кристосу потребовать освобождения своих людей и пропала, так же как примерно сорок процентов наиболее опытных Стражей..

Она просила меня сообщить тебе, что ты не должен возвращаться в Эдинбург ни под каким предлогом до тех пор, пока Совет Старейшин не разгребет этот бардак. Она не уверена в твоей безопасности.

Она также хотела, чтобы я сказал тебе, что ты — САМ по СЕБЕ.

Я постараюсь сообщать тебе о дальнейшем развитии событий, если не исчезну, как они.

Конь»

«ПОСТСКРИПТУМ. Кстати, я фактически могу использовать любые слова для своей выгоды. Любые, которые пожелаю. Этот язык английский. Я англичанин. Следовательно, моё мнение имеет значение, колониальный неуч».

Я снова перечитал письмо, на этот раз более медленно. Затем сел на каминную доску и с трудом проглотил ком в горле.

«Боевой Конь» была кличка, которую я дал Стражу Чандлеру, отвечающему за безопасность в Эдинбурге, одному из охранников штаб-квартиры Белого Совета. Насколько я знал, он был из ребят, работающих плечом к плечу с Анастасией в самых крутых передрягах, и которому она полностью доверяла — он один стоил полудюжины.

Только мы с ним присутствовали при беседе, во время которой я дал ему эту кличку. Он всегда был одет в аккуратный костюм и котелок и носил зонтик, как аксессуар. Настоящий английский джентльмен, так что сама подпись говорила о его честности. Да и легкомысленный тон соответствовал Чандлеру. Также я знал почерк Анастасии, и к тому же бумага, на которой было написано её письмо, пахла одними очень мягкими, очень изысканными духами, которые она предпочитала.