Переписать сценарий!
Шрифт:
Молодёжь, в принципе, очень быстро адаптируется к изменениям окружающей среды. А когда душу греет «мелкий бес тщеславия», текущие проблемы кажутся вообще несущественными, легко решаемыми. Поэтому ступор неопределенности быстро сменился активной деятельностью и фонтаном новаторских предложений. Оценивая и сортируя гаджеты ХХI-го столетия, студенты активно спорили, который из них будет представлять наибольшую ценность в начале ХХ-го века.
Окончательно протрезвевший Сценарист, обходя здание и изучая внешний периметр, пытался решить другой вопрос, который он считал самым важным и насущным. Он прикидывал, как сохранить секретность лаборатории и, заодно, обеспечить безопасность её обитателей, являющихся в этом мире носителями таких уникальных
Последний эксперимент закончился «выбитыми» предохранителями, поэтому пришлось опять восстанавливать питание, проводить осмотр аварийно остановленного дизель-генератора, лезть на крышу и подключать солнечные панели, чтобы не вырабатывать напрасно в бытовых целях драгоценный моторесурс дизелей, и не расходовать зря бесценное в текущих условиях дизельное топливо.
– Ты ничего не замечаешь? – спросил Кевина Джонни, глядя на землю с крыши лаборатории.
Вместе со зданием лаборатории невольные путешественники захватили часть асфальта, причём, очень красиво отрезали, будто циркулем очертив границу ХХI-го века. Трёхмерная модель катаклизма, таким образом, представляла собой идеально правильный шар тридцати метров в диаметре, внутри которого находился квантовый компьютер. Если бы он располагался ровно по центру лаборатории, она бы с запасом поместилась в шаре, а так хронологический нож отрезал почти третью часть здания, захватив вместо неё часть стоянки с полусотней разнокалиберных велосипедов, хозяйственный бокс, и стоящие рядом разноцветные контейнеры для отходов.
– То, что эпицентр катаклизма – наш квантовый компьютер, мы уже и так догадались, но вот что любопытно – разглядывая монитор, удивился Сценарист. – Во время первого тестирования я провалился в прошлое только с капсулой, а в этот раз мы улетели всем коллективом, да ещё, с таким «приданым». Отчего, по какой причине итог получился настолько разным?
– Мне другое интересно – что появилось вместо нас в Twente? Заросли бамбука?
– Не думаю. Симона, Джонни! Во время первого тестирования капсула исчезала?
– Нет, точно оставалась на месте…
– Тогда есть два варианта. Это может быть “квантовой суперпозицией”, когда объект может быть одновременно в двух местах. Или теория Эйнштейна подтверждается – время не однородно и не прямолинейно. В 1812-м году я провёл больше минуты, а в 2017-м не прошло и секунды. Но любой из вариантов пока не приближает нас к разгадке, как это всё работает. Поэтому давайте посмотрим, чем мы располагаем?
В лаборатории имелось много электронных блоков различной степени комплектности, электронно-измерительного, и монтажного оборудования, инструментов, учебных столов, стендов. Помимо этого, присутствовали штатные университетские 3D-принтеры, манипуляторы, и целая коллекция плодов лабораторных работ – ползающих, плавающих, и даже летающих…
Порадовал уголок отдыха, где приютились холодильник, микроволновка, и четыре разномастных кофейных аппарата. Заботливо приготовленные для кофейных пауз булки, сыр, джем и прочий фастфуд позволял не голодать, хотя бы, первые три-пять дней.
Проблема состояла в подключении всего этого комфорта к водоснабжению и канализации, которые постигла та же участь, что и внешние кабели электропитания, и решить её «с наскока» не представлялось возможным – резервных источников воды и автономной канализационной системы лаборатория не имела.
Исследованный сарай оказался заброшенным бараком с земляным полом, уже изрядно прохудившейся камышовой крышей и с двухъярусными лежаками, сооружёнными из грубо обработанных досок. К нему примыкал навес с полуразрушенной печью из дикого камня. В шаге от неё виднелся примитивный колодец, похожий издали на хаотично наваленную
груду камней, накрытую бамбуковым щитом.– Smoking tobacco, 404 Pearl street, New York – прочитал Сценарист на изрядно выцветшем обрывке грубой упаковочной бумаги, аккуратно изъятом из печки.
– Мы на территории чьего-то брошенного лагеря, и его обитатели, скорее всего, были из США или, как было принято говорить в начале двадцатого столетия – САСШ. Правда, судя по разрухе и запустению, хозяева уже давно не следят за своей собственностью, и риск нарваться на обвинение в незаконном вторжении невелик, но, всё же, остаётся. Следовательно, требуется легенда нашего появления и легализация, пока нас здесь никто не обнаружил и не объявил «вне закона». Для этого требуется, как минимум, установить своё местоположение, а также точную дату, в которой мы оказались. Одним словом – идём на контакт с аборигенами! Не вижу энтузиазма на ваших лицах, господа бакалавры новейших технологий!
Глава 9. Первый контакт с двадцатым столетием
Всё у нас получится! Ну, может, не совсем у всех, и не так, чтобы всё. Но приободрить-то надо.
Следующие два часа были целиком посвящены адаптации одежды, чтобы она не вызвала шок у местного населения. Кроме кроссовок и обтягивающих джинсов Симоны, которые здесь точно, никто не носит, всё остальное решили считать условно приемлемым. Местной валютой, без которой невозможно купить даже газету, было решено обзавестись посредством заурядного бартера “чего-нибудь ненужного” на требуемое.
В “ненужное” включили десяток сувенирных шариковых ручек с блокнотами, складной нож «Ganzo» с деревянной рукояткой, и велосипед, который позаимствовали на “трофейной” стоянке. Выбрали самый ржавый и неказистый, чтобы дешевле было умиротворить его хозяина после возвращения.
Первый контакт с местным населением прошёл на удивление беспроблемно. Крохотный (по меркам ХХI-го века) портовый город назывался Инчхон и жил шумной, деловой жизнью открытого порта, в котором иностранцев сновало больше, чем корейцев. Улицы, веером расходящиеся от порта по склонам холма, застроенные деревянными одноэтажными домиками, были плотно нашпигованы всевозможными отелями, барами, трактирами, лавками и конторами. Специализировались они на обслуживании многочисленных коммивояжёров, порученцев, жуликов и авантюристов всех мастей, ищущих лёгкой наживы, команд присутствующих в порту судов, военных и торговых. В общем, как на легендарном ковчеге библейского Ноя имелось “каждой твари по паре”. Здесь, на улицах города, разнообразной экзотики хватало и встретить можно было кого-угодно.
Обслуживая этот разношёрстный и весьма беспокойный контингент, местные лавочники привыкли скупать у традиционно небогатых матросов всё, что те притащат, и никто ничему и никому не удивлялся. Припортовые коммерсанты в любом порту мира одинаковы и всегда прекрасно совмещают обязанности купцов с неформальными функциями скупщиков краденого, успевая при этом ещё и подрабатывать осведомителями для нужных людей.
Благодаря этим труженикам торговли, криминала и шпионажа, Джонни быстро обменял пишущие, колющие и двухколёсные принадлежности на местные, совсем недавно введённые в обращение, «воны», получив в процессе торговли массу дополнительной информации:
Лютовавшая пять лет назад эпидемия холеры и накрывшие страну неурожайные годы, практически разорили местное население, но сейчас дела поправились, порт круглосуточно обрабатывает суда со всего мира, торговля процветает, и Чемульпо (второе название Инчхона) уже превосходит своего конкурента – порт Фузан.
Наиболее желанными гостями были американцы. С ними легче и выгоднее иметь дело – они самые платёжеспособные. Здесь работают два завода по очистке риса, один из них принадлежит японцам, другой же, снабженный новейшими усовершенствованными машинами, содержится «звёздно-полосатыми» парнями из фирмы «Тоwnsend & Co».