Переплёт

«Силён отец! – восхитился Димка. – Как его вообще пленить смогли с таким-то способностями? Но кто же там всё-таки?»

– Кто здесь? – быстро спросил Алькотрис. – Выходи! Мы вооружены!

Ответом ему был новый всхлип и невнятное бормотание, сложившееся в конце концов в слова на понятном обоим языке Найя:

– Помогите! Выпустите меня, прошу вас! Господин!

Димка с Алькотрисом удивлённо переглянулись. Голосок звучал совсем тоненько, по-детски, в нём не чувствовалось угрозы, лишь испуг.

– Не думаю, что это что-то опасное… – тихо сказал Димка. – Давай подойдём ближе.

Алькотрис пожал плечами, явно не слишком согласный с Димкой, но тут всхлип повторился, и он без особой нежности сгрузил продолжавшего пребывать в отключке Ристагона на пол.

– Ладно, давай посмотрим… Но я пойду первым.

Димка вздохнул, но подчинился.

Алькотрис двинулся вперёд, цепко обшаривая взглядом остальные стеклянные ящики. Андроиды в них стояли неподвижно, глядя вперёд немигающими глазами. Но вдруг за стеклянной стеной одного из ящиков почудилось какое-то движение.

Димка и Алькотрис осторожно подошли ближе… и остолбенели. Алькотрис опустил бластер. За стеклянной стенкой ящика скорчился в комочек мальчик лет семи с кожей иссиня-фиолетового цвета, белыми курчавыми волосами и ярко-синими глазами. Из копны волос выглядывали нежно-сиреневые наросты, подозрительно похожие на рожки. Он испуганно смотрел на подошедших, по щекам текли крупные прозрачные слёзы.

– Пап… – прошептал Димка. – Ты же говорил, что все они неживые… А этот ребёнок…

– Это андроид, – ответил Алькотрис, предварительно просветив клетку лучом, который выпустил из браслета. – Но слишком уж развит интеллектуально. И поразительно копирует поведение ребёнка соответствующего возраста. Видимо, у кого-то были совсем уж специфические вкусы.

Сказав это, Найя скривился, словно прожевал два лимона сразу.

– Мы что, его здесь оставим? – спросил Димка, у которого беспомощный ребёнок – неважно, андроид или не андроид, вызвал совершенно неоднозначные чувства. – Одного, в темноте?

– Нет, конечно, – ответил Алькотрис. Он поменял настройки на бластере и мягко сказал:

– Пригнись, малыш. Я не хочу причинить тебе вред. Ты ведь хочешь выйти из этой клетки?

Мальчик-андроид явно понял его слова и судорожно закивал:

– Да, господин, да… Возьмите меня отсюда… Я буду хорошим… Послушным… Я всё-всё умею… Я не хочу снова оставаться в одиночестве… Заберите меня отсюда, добрый господин…

– Заберём-заберём, – отозвался Алькотрис. – Ты только пригнись, мало ли что.

– У меня высокий болевой порог, господин, – ответил ребёнок-андроид, но послушно пригнулся.

Алькотрис аккуратно выжег бластером почти незаметный замок на прозрачной дверце, и ящик распахнулся.

– Выходи, – сказал он. – Только осторожно.

Мальчик ловко выскользнул из клетки и тут же упал на колени:

– Благодарю вас, добрые господа! Вы не пожалеете! Я буду полезным! Очень.

Димка подошёл к мальчику и поднял его с колен, внутренне поражаясь тому, насколько андроид походил на ребёнка неизвестной ему расы. Кожа мальчика была гладкой и тёплой, на висках выступали капельки пота – видимо, от страха, белые волосы были мягкими и шелковистыми, и отчётливо ощущалось биение сердца.

– Как тебя зовут? – спросил Димка. – Откуда ты взялся здесь и почему не отключился, как другие?

– Меня зовут… – слегка помедлил мальчик, а потом назвал странное буквосочетание и длинный серийный номер, который Димка, понятное дело, не запомнил.

– Неужели тебя всегда так называли? – удивился он.

– Нет, – ответил андроид. – Мой господин называл меня Бутончик и всегда говорил, что меня создали по его специальному заказу и что я один такой уникальный. Мои создатели вложили в меня более высокий интеллект, чем в других. Господину нравилось говорить о поэзии и обсуждать со мной философские вопросы. А ещё я знаю несколько языков и был при господине переводчиком. А потом что-то случилось, меня отключили, и вот только недавно… что-то произошло… Я сам активировался… И очень испугался…

– Бедный… – пожалел его Димка. А вот Найя продолжал задавать вопросы.

– Интересный у тебя господин… – протянул Алькотрис. – А кто он?

– Мой господин, – со вздохом ответил Бутончик, – Великий Неарх Ристагонской Империи Улькарай тах-Нилир.

– Неарх? – удивился Димка.

– По-моему, так назывался у Ристагонов Главнокомандующий звёздным флотом, – отозвался Алькотрис. – Богатая персона. Действительно, мог себе позволить умненького, неотличимого от живого разумного, андроида по спецзаказу. Тьфу!

– Вы – мятежники? – неожиданно спросил Бутончик. – Мятеж победил? Империя разбита?

– Империи Ристагонов больше нет… – ответил Димка, не сообразив, что андроид мог отреагировать на гибель своих создателей, мягко говоря, неоднозначно. Но тот явно не расстроился.

– И моего господина тоже больше нет? – продолжал допытываться Бутончик.

– Нет, – ответил Алькотрис. – Ристагонская империя давно стала прошлым, а последний из них – наш пленник.

– Это хорошо… – отреагировал Бутончик. – А вы ведь не будете заставлять меня делать эти плохие вещи? Те, что проделывал со мной господин? У меня высокий болевой порог, но раз за разом… Это было невыносимо, всё-таки у меня практически такие же чувства, как у живого разумного, и я знаю, что это неправильно. В меня вложили понятия о морали. Господину нравилось видеть, как я смущаюсь, краснею, кричу и плачу… в определённые моменты.

– В какие моменты? – завис Димка.

Бутончик без хитрости рассказал – какие. Димка мог выслушивать это минуты три, потом максимально сдерживая себя, сказал:

– Хватит, Бутончик, хватит, я всё понял.

А потом отвёл душу, длинно выматерившись. А потом до него дошло, что Алькотрис понимает его словесные изыски, и он пробормотал:

– Извини, пап… Но…

– Понимаю, – отозвался Алькотрис. – И сейчас ещё больше хочу убраться отсюда, чем раньше. Ну, что, пошли, малыш? Димо, ты успокоился?

Димка стянул рубашку и подал Бутончику:

– Оденься.

Парень понимал, что глупо выглядит и что андроид не так чувствителен к холоду, как живые разумные, и что он явно достаточно долго провёл в таком положении, но почему-то не мог поступить иначе.

Бутончик быстренько натянул рубаху, подвернул длинные рукава и стал похож на очаровательную девочку в чересчур длинном и свободном платьице. Димка подал ему руку, попутно подумав, что надо выбрать малышу какое-нибудь другое имя – это уж больно дурацкое и пошлое, и только тогда ответил отцу: