Перепутья Александры

Нужный слой появился в тот миг, когда я перестала ждать и просто наслаждалась полетом, представляя себя со стороны - рыжеволосую девушку на почти такого же цвета крылатой лошади. Истерзанная горячим солнцем пустыня вырвалась из чрева небытия и бросил Рыжику под копыта. Те стремительно ударились в песок и скрылись в нем, вынудив коня пошатнуться. Я поспешила спуститься, чтобы облегчить крылатому другу задачу, но стрелой сиганула обратно - босые ноги обожгло огнем.

– Рыжик, ты уверен, что мальчик здесь?
– вопрос прозвучал до омерзения плаксиво. Нет, вообще-то я очень люблю жаркую погоду. Но не пекло же!
– Какой смысл ему торчать на раскаленном песке?

– В любой пустыне есть оазисы, - разочарованно протянул детский голосок позади.

– Просто вы почему-то не хотите замечать очевидных вещей.

Он действительно оказался на этом адском слое. Странный молчаливый мальчик Боря. С блеклыми светлыми волосами и завораживающими серыми глазами. Стоял в белой длинной рубахе и, щурясь, разглядывал моё лицо. Я невольно перевела взгляд на его ноги и с ужасом обнаружила, что и он без обуви. Неужели жар от песка не причиняет боли?

– Нет, - ответил Боря на немой вопрос.
– Это вы в пустыне, Александра Викторовна. Я внутри оазиса. Здесь свежо и легко. Дайте руку и спускайтесь с лошади. Не бойтесь, горячо не будет.

– Я попаду в твой оазис?
– я постаралась придать голосу шутливую интонацию, потому что стало вдруг не по себе. Сегодня мальчик, которому на вид было от силы лет двенадцать, показался значительно старше. В красивых глазах я увидела жизненный опыт. Как шесть лет назад в Варвариных. Может, и этот юный пленник Потока сумел вспомнить, кем является в реальном мире?

– Не попадете, - мотнул он головой и спрятал глаза, едва я заглянула в них.
– Вы пока не хотите видеть полутона. Мы перейдем на другой Слой. Особенный. Тот, что показывает детали, которые мы игнорируем. И параллельное время.

Что-то в его голосе подсказало, что сейчас не стоит переспрашивать. Хотя последняя фраза заставила подпрыгнуть и перекувыркнуться сердце. Было в этих двух словах нечто совершенно неправильное и крайне опасное. Приготовившись вновь испытать боль от пережаренного песка, я подала руку Боре и слезла с лошади. Удивительно, но ступни и почти не почувствовали жара, зато кое-что ощутила ладонь - трепет мальчишеских пальцев. Несмотря на уверенную речь, он явно нервничал. Впрочем, ребенок собирался показать нечто запрещенное. Кто знает, чем аукнется затея? Наверное, я бы и сама могла испугаться. Однако Поток перестал вызывать страх, лишь раздражение и злость.

– Закройте глаза, - попросил мальчик мягко.
– Иначе комната с экранами не придет. Она является не часто. И только тем, кому ее подсказки действительно необходимы. Думаю, вы первая на очереди.

– Определенно, - пробормотала я под нос, крепко сжимая веки. Что ж, я получила еще одно доказательство, что Боря не столь юн, как кажется на вид.

Для перехода на таинственный слой не потребовалось грохота пушки. Он втянул нас в себя в полной тишине. Или же просто просочился под ногами - точно не знаю. Но когда я открыла глаза, упомянутые мальчиком экраны находились перед нами. Вернее, вокруг нас. Всего четыре. По одному на каждой стене. Большие - от белого пола до небесного потолка.

Вдоль позвоночника прошел ток, на миг задержался в области затылка и растворился, оставив ощущение абсолютной пустоты в голове. Словно оттуда выкачали все мысли, все светлые воспоминания, сохранив лишь глубокую печаль. Точно такую же, что не покидала меня на протяжении первой зимы после выхода из комы. Когда я бесконечно думала о Варе.

Почему те ощущения вернулись сейчас - на этом странном зеркальном слое? Да потому что со всех четырех экранов на меня смотрела она - хрупка юная балерина, несправедливо лишенная возможности делать то, что умела лучше всего в жизни. Зеркала показали даже сразу четыре Варвары - из разных эпизодов нашего совместного путешествия шесть лет назад. И каждая из них была столь реальной, что на глаза навернулись слезы.

Одна стояла на туманном поле в голубом до колен платье и загибала пальцы на правой руке, что-то перечисляя нараспев. Впрочем, я знала что именно - события утра, из которого (как считала Варя) она попала в Поток. Сейчас я бы не смогла назвать все пункты, но точно помнила, что там фигурировала соседская болонка. Вторая Варвара сидела на полу в комнате с жуткими обшарпанными стенами - будто не краску содрали или обои, а настоящую живую кожу. Слипшиеся ресницы девушки дрожали, как намокшие крылья бабочки, щеки раскрасили черные дорожки. Она боялась. Не хотела знать, что скрывает шестая комната. Предчувствовала беду. Третья балерина сосредоточенно вчитывалась в длинный пергамент, машинально отмахиваясь от упитанного гнома в синей рубаке, настойчиво тянущего ее за подол. Четвертая... Нет! Я не стала смотреть на четвертую. Ибо там был лебедь. Прекрасный. Величественный. Но несущий в прощальном танце столько трагизма и горечи, что отчаянно хотелось кричать.

– Это то, что мне должны подсказать?
– спросила я у Бори хрипло, через силу.

– Нет, - он робко потупил взгляд и замотал головой.
– Самое важное начнется, когда я уйду. В чужом присутствии это не работает. А пока... пока экраны нащупывают те воспоминания, что вызывают вашу грусть.

– Откуда ты все это знаешь? И кто ты? На самом деле?
– на мальчика я не смотрела, глаза впились в лицо балерины. Той Вари, что вспоминала, как исхитрилась оказаться в странном закольцованном мире. Глаза приклеились к ней, словно я пыталась насмотреться на всю оставшуюся жизнь.

– Вы же понимаете, что я не могу ответить, - извиняющаяся интонация прозвучала не явно, но я ее уловила. Однако не стала давить. Не сейчас. И не здесь.

– Что именно я должна буду делать, когда ты уйдешь?

– Ничего. Все получится само собой. Максимум слой может дать три подсказки.

– Три желания? Как в сказке?
– невольно усмехнулась я, представив хитрого джина, всегда действующего, прежде всего, в собственных интересах.

– Возможно, - Боря расслабился и позволил себе улыбнуться. Я, по-прежнему, не смотрела на него, но почувствовала, что улыбка получилась мягкой и недетской.
– Постарайтесь сразу не раздумывать над тем, что тут покажут. Запоминайте детали. На их интерпретацию время еще будет, - мальчик взял меня за руку, пытаясь заставить обернуться.
– И, Александра Викторовна, не жалейте мертвых. Думайте о живых.

А потом он разжал пальцы, сомкнул веки и растворился вмиг, будто и не стоял тут вовсе. Комната только этого и ждала - погрузила меня в кромешную тьму, чтобы несколько секунд спустя снова позволить экранам включиться. Но уже с другой картинкой. Иной историей из прошлого.

Они не появились сразу. Четыре человека на поле. Краски выплескивались на зеркало постепенно. Разноцветные ручейки рисовали затейливые узоры и только потом сливались в единое целое. Это напомнило рождение "рисунков" на стене в пустой комнате, где мы ночевали с Варей и Михаилом. Поэтому я не слишком удивилась, когда узнала людей. Наверное, ожидала увидеть их - моих первых спутников. Несколько обескуражило лишь наличие рядом меня самой и нашего неприятеля - Василия Петровича. Пусть в тот момент мы и считали его, если не союзником, то другом по несчастью - точно.