Перес едет в Зеленецкий лес

От испуга Сварлыга взвизгнула и ухватилась за Михея.

– Да знаем мы вашу электронку. – На другом берегу реки появилось еще два тролля – черноволосая, ушастая, непередаваемо похожая на мать Чучо и крошечный серенький Худоша с маленькой фляжкой в руке.

Вскоре вся группа скрылась под сенью соснового борка.

Я оглянулась. Валерий Михайлович лежал на спине, держась руками за голову.

***

Я благополучно устроилась в соседнем номере от своего спутника. Мужчина между тем, листая старые записи Чучо, восклицал: «Невероятно! Ужас! Сколько их там?»

Третьего дня на электронную почту начали приходить обширные письма… все равно от Чучо, продолжавшей свои упражнения в литературном португальском языке.

***

«Ну вот, мама, – мысленно говорила Чучо, исподтишка поглядывая на настоящую, живую Перес, расхаживающую по ее норе, – здесь я и живу».

Старая троллиха покрутила колесо прялки, бесповоротно спутав шерстяную нитку, провела лапой по верху большой книжной полки и сдула с ладони пыль.

– Ну да, тут немного пыльно и песок сыпется с потолка, но тепло и уютно, – сказала госпожа мэр вслух.

– Старье, одно старье, – проскрипела гостья, – но если тебе так плохо было в Северном городе, то у нас два пути: воспитать твоего Человека, как я воспитала свою, или нажить добро здесь, где ты стала мэром.

– Воспитывать Человеков я не умею и не хочу, – жалобно протянула Чучо. – А мэр я постольку, поскольку Худоша сорвал выборы. Не очень-то хотелось им быть.

– А кто тебя спрашивает? – хмыкнула Перес. – Ты – народный избранник, и я уверена, что выберут второй раз, уж я постараюсь.

– Чем ты, мама, планируешь заниматься? – осторожно поинтересовалась молодая троллиха. – Я могу научить тебя прясть и вязать, собирать орешки и воровать из гнезд воркушины яйца, ловить рыбу, готовить еду, торговать в лавке.

– Нет-нет, не трудись, дочка. Я все умею сама. Недаром же я дожила до таких глубоких лет. Я займусь крайне благородным делом: организую летнюю школу и буду преподавать историю… неграмотным троллям.

– Здесь нет неграмотных троллей, – испуганно возразила Чучо.

– Ну, троллят полно и выживших из ума стариков, которые выбрасывают рыбу в реку. – Перес потянулась и вдруг учуяла тошнотворный запах Худошиной бормотухи, тянущейся через лаз, который тролль прорыл между средней норами.

– Бормотуху прошу мне не подсовывать! – строго сказала старая троллиха, – а то мало ли что я тут наговорю, Подрывайло такого и не знает! Я сейчас буду строить план твоей предвыборной кампании.

***

Худоша, подумав, что гостье надо знакомиться с жителями, завел перед трехствольной сосной старый патефон. На музыку начали сходиться тролли, и вскоре образовалась небольшая танцплощадка.

Перес, высунув пятачок из норы, одобрительно фыркнула. Тут как раз был Проныра, а старая троллиха рассудила, что для ее целей нужно налаживать связи с прессой.

Но переговорить с главным редактором газеты «Час вздремнуть!» удалось не сразу.

Перед гостьей, откуда ни возьмись, вырос толстенький пожилой тролль в оранжевом галстуке поверх черной шелковой жилетки. Поблескивая умными глазками, толстяк галантно предложил Перес правую лапку, отчего его спутница, худая, с заляпанным чернилами пятачком леди, сразу обиделась, и это было заметно.

– Вальс, – объявил Худоша, патефон натужно заскрипел и захрипел, выдавая мелодию Штрауса, и гостья с опаской приняла приглашение на танец от такого экстравагантного тролля.

– У меня к вам сделка, – как бы между прочим сказал партнер Перес, – предлагаю два автомобильных аккумулятора по цене трех.

Тут он запутался в своем галстуке, который съехал с мохнатого пузика куда-то вбок, что дало Перес возможность подумать: «Какие аккумуляторы? Зачем мне они? Впрочем, нужно познакомиться с таким хозяйственным мужчиной».

– По цене трех взять не могу, – деликатно отказалась гостья, – для вас только по цене двух, но с доставкой в Северный город.

– По цене двух, – задумчиво отозвался толстяк. – Заманчиво, но дальше Зеленецка не могу. Чем расплачиваться будете?

– Тугриками… в смысле мурзиками, – сообразила Перес.

– Нет, на мурзики нынче инфляция, – поведал тролль. – Придется отказаться от планов завоевания власти в Зеленецком лесу.

Тут гостья без особого труда догадалась, что перед ней сам Подрывайло Хитроватый, и отдавила партнеру заднюю лапу. Пока он охал, горожанка поразмыслила о том, как отнять у конкурента на выборах два аккумулятора (которые ей были не нужны) и выйти сухой из воды: вот отличная была бы вредность.

– Предлагаю спор, – нашлась Перес, – если на выборах побеждает Чучо, то аккумуляторы мои, если вы – можете запустить мне в пятачок яблочный пирог.

– Нет, это невыгодно, – азартно возразил Подрывайло, – вот если вы публично признаете, что зеленецкие тролли вреднее северных, то это создаст имидж нашему поселению.

– И наоборот, – ответила гостья. – Вы признаете, что северные тролли вредят лучше, если проиграете.

– По лапам, – отозвался бывший мэр.

***

– Летка-енка, – объявил Худоша, и старый патефон опять заскрипел, стараясь выдавить из себя веселые звуки.

Перес неожиданно оказалась между бормотушницей Томас, которую легко было опознать по красному цвету шерсти, и главным редактором газеты «Час вздремнуть!», знакомым еще по поезду Север-Зеленецк.

– Здравствуйте, многоуважаемая! – перекрикнул музыкального монстра Проныра. – Не дадите ли вы мне интервью о порочной жизни Чучо в Северном городе? Я слышал, она вела иждивенческий образ жизни? За чей счет? Сколько троллей она облапошила?

Конец ознакомительного фрагмента.