Пересекая границу
Шрифт:
Его ладонь исчезла с моей шеи и вернулась горячим камнем обратно на живот. Это представление было устроено лично для меня. Джон решил, что так он освободит меня от Маркуса. И от проблем, которые он мог создать для селения. Умом я понимала, что Медведь прав, но моя душа рвалась к пленнику, требовала его спасения.
Здоровяк, наконец, пошел в атаку под ободряющие возгласы толпы. Взмах топора – и мне показалось, что мое сердце остановилось, пока он опускался на то место, где стоял Маркус. Мгновение перед его неминуемой гибелью продлилось для меня вечность. Лезвие, разрезав воздух, ударилось в пустое место, с которого Маркус успел откатиться в последний момент. Толпа взревела, довольная тем, что шоу продолжалось, а Джон за моей спиной тихо хмыкнул. Маркус подскочил на ноги,
– Хватит бегать кругами!
– Да прибей его уже!
– Бык, сколько можно?
– Теряешь хватку!
Эти крики разозлили здоровяка еще больше. Даже со своего места я увидела, как наливаются кровью его глаза, словно у настоящего быка, увидевшего раздражающее его мельтешение. Взмахи топором становились все хаотичнее, когда он пытался хоть как-нибудь попасть по Маркусу, который сноровисто уворачивался от каждого. Внезапно, когда Бык размахнулся, а его противник дернулся в сторону, здоровяк подловил его. Кулак ударил прямо в челюсть, и Маркус упал перед ним на колени, тяжело дыша. Он повесил голову, слегка наклонившись вбок, и мне показалось, что он потерял сознание. Толпа взволнованно взревела, а Бык оскалился черными кривыми зубами. Он медленно поднял топор, словно боялся спугнуть свою жертву случайным резким движением, и я, не выдержав, начала рваться из рук Джона.
– Нет, стой! Стой! Не надо! Не-е-ет!
Я с ужасом смотрела на последние моменты перед показательной казнью, и ничего не могла сделать. Медведь без особых усилий удерживал меня на месте, чтобы я не бросилась к головорезу в последней отчаянной надежде остановить его от кровавого преступления, от уничтожения моей мечты.
Маркус едва заметно вздрогнул. Может, он услышал мой голос среди толпы. А может просто пришел в себя. Я закричала, едва не срывая голос, когда лезвие топора в последний раз разрезало воздух.
Внезапно Маркус резко развернулся и наклонился вперед, выставив связанные запястья вверх. Лезвие топора идеально прошло сквозь веревки, разрезая их, словно волос. Маркус дернул руками в стороны, сбрасывая с себя оковы, и откатился от здоровяка в сторону. Развернулся к нему одним движением, и в глаза Быка полетела пригоршня песка.
Я шумно выдохнула. Я словно не дышала несколько минут, так громко билось в груди сердце, обрадованное тем, что Маркусу удалось выжить, и у него даже появился шанс на победу. Джон за спиной тихо присвистнул, видимо, не ожидая увидеть подобное.
Бык взревел, начав тереть глаза свободной рукой и размахивая топором перед собой. Толпа заволновалась и бросилась врассыпную от него, боясь поймать лезвие. Маркус проскользнул за спину Быка и ловко взобрался на нее. Толпа остановилась, удивленно следя за зрелищем. Здоровяк начал размахивать тесаком и руками, не в состоянии дотянуться до собственной спины из-за толстоты. Наверно, именно на его габариты Маркус и рассчитывал, залезая к нему на спину. Я увидела в его руках обрывок веревки, и он накинул петлю туда, где теоретически у Быка была шея, и начал ее закручивать, стягивая удушающую петлю. Здоровяк захрипел и покраснел, его движения становились все более вялыми. Маркус не сдавался, встав у него на плече на одно колено и уперевшись другим в основание необъятной шеи, словно сражался с огромным монстром, а не человеком. Спустя несколько мгновений Бык, наконец, сдался. Он рухнул на поляну, подняв вокруг себя облако пыли, и Маркус неуклюже упал на землю рядом, но сразу же поднялся на ноги и, пошатываясь, подошел к нему. Он рывком содрал с его шеи удавку под разочарованные вопли толпы, и я увидела, как Бык судорожно вдохнул. Все же он его не убил. Затем Маркус поднял оброненный тесак и, с размаху всадив его в сухую землю, ударил по лезвию ботинком, переломал его, бесповоротно испортив оружие. Он выпрямился, стараясь унять дрожь от перенапряжения
в ногах, и указал сжимаемой в руке рукоятью с покореженным металлом на конце на меня. Нет, не на меня. Он указывал на Джона. Толпа благоговейно стихла, и Маркус заговорил:– Ты здесь главный? Я вызываю на бой тебя. Хватит прятаться за спинами своих людей. Хочешь что-то мне доказать? Выходи против меня сам! С оружием или без, я убью такого подлеца, как ты, с завязанными глазами!
Толпа молчала. В воздухе повисла звенящая тишина. Внезапно ее разрезал громкий смех Джона за моей спиной. Он махнул рукой, и из толпы послушно вышли двое мужчин и подошли к победителю. Маркус был без сил. Он едва стоял на ногах после поединка, потому им ничего не стоило попросту забрать у него из рук остатки топора и снова связать их за спиной.
– Куда они его тащат? – взволнованно спросила я.
– Обратно в погреб, – бросил Медведь, наконец, отпуская меня. Люди вокруг начали задумчиво расходиться по своим делам. Тем более, начало темнеть, и на лес опускалась холодная ночь.
– Маркус ведь победил! – воскликнула я, ошеломленная столь жестокими действиями моего друга. – Отпусти его!
– Он сражался не за свободу, – холодно ответил тот, – а за возможность прожить еще одну ночь. Идем обратно в дом, уже вечереет, – произнес Джон более дружелюбно, и я была вынуждена последовать за ним. Хотя теперь мне хотелось сбежать и от него тоже. Это был уже не тот Медведь, которого я знала всю жизнь.
Глава 17. Глупость.
– Ты объяснишь мне, что это было за показательное выступление? – поинтересовалась я у Джона, рассматривая медвежью шкуру, висящую на стене его дома. Так символично.
– О чем ты? – спросил он, роясь в грубо сколоченном шкафу и позвякивая чем-то стеклянным.
– Про это подобие боя, из которого ты пытался сделать бойню!
– Хочешь выпить со мной? – произнес Джон, ставя передо мной высокую бутылку с плещущейся внутри темно-бордовой жидкостью.
– Ты что, съезжаешь с темы? – поинтересовалась я, наблюдая, как к бутылке присоединились две деревянные чаши без ручек, молчаливо констатирующие тот факт, что я не могу отказаться от предложения.
Медведь пожал плечами, словно участвовал в будничной болтовне о погоде, а не об организованной им поножовщине.
– Что это? – спросила я, указывая на уже разлитую выпивку.
– Обычная ягодная настойка, – ответил Джон. – Неужели не хочешь отметить со мной встречу? – он улыбнулся и осторожно стукнул краем своей чаши о ту, что предназначалась мне, и я, не желая обидеть хозяина дома, с улыбкой взяла ее и опрокинула в себя под одобрительный кивок Медведя. У выпивки был мягкий сладкий вкус, отдающий не то вишней, не то смородиной. Через несколько минут я почувствовала, что голова начинает немного кружиться.
– Я рад, что ты случайно забрела к нам, – произнес Медведь, обновляя мой самодельный бокал и садясь за стол напротив меня.
– Я ненадолго, – честно ответила, отпивая из чашки. Все же настойка была неплохой, так легко пилась, а перебродившая составляющая в ней почти не чувствовалась. Словно компот, от которого начинала плыть комната.
– Почему? Ты можешь оставаться у меня сколько захочешь, – Джон снова налил настойку, и я опять с довольной мордой сжала чашку в руках. Давно мне не приходилось выпивать с друзьями в тишине и спокойствии.
– Меня ждут в одном городе, – соврала я.
Джон тихо засмеялся. В его глазах играли отблески осеннего солнца, отскакивающего от налившихся каштанов, готовых сорваться с ветки дерева. От его улыбки на щеках появлялись едва заметные ямочки. Джон так похудел с нашей последней встречи. Когда его щеки были круглыми, этих ямочек не было. Да и подбородок не выглядел таким мужественным, как сейчас.
– Я помню, как ты впервые заплела волосы, Фиалка, – внезапно произнес Джон. – Ты так упрямо отказывалась выходить в тот день из дома. – Я густо покраснела и отвела взгляд. Конечно же я не хотела выходить, ведь в тот день я стала девушкой, и мне не хотелось так открыто демонстрировать это Джону. – Но мне удалось тогда выманить тебя земляникой, – захохотал он, – битый час ее собирал в лесу для тебя.