Переселение, или По ту сторону дисплея
Шрифт:
Каждое из таких чисел означало определенные обстоятельства, призванные удовлетворить тот или иной внутренний настрой человека. Душевные аппетиты тонки и причудливы не менее прихотей гурмана, которому хочется жаркого или сладостей, или вдруг ни с того ни с сего брусники, черного хлеба, соленых рыжиков. Мелькающие на табло числа таили в себе все оттенки разнообразных человеческих ощущений. Под каждым числом хранилась определенная ситуация, призванная удовлетворить те или иные потребности клиента – кураторы только ждали приказа ее развернуть. Клиент имел право просмотреть множество таких ситуаций, чтобы потом выбрать ту, в которую погрузится на весь вечер. Для начала просмотра требовалось просто набрать определенный код: три раза подряд нажать кнопку под цифрой шесть.
Павел готов был приступить к выбору программы на сегодняшний вечер. Обычно ему помогали в этом кураторы, но сейчас он почему-то не увидел их рядом. Это было странно – до сих пор они в нужный момент всегда были под рукой. Он поискал глазами: кураторы, сгрудившись в сторонке, о чем-то негромко, но ожесточенно спорили меж собой. Странно! По правилам они не должны были допускать такого в присутствии клиента, а Павел еще не видел, чтобы здесь нарушали правила.
Однако на этот раз происходило нечто особенное. Очевидно, у кураторов что-то не ладилось; с каждой секундой их напряженный шепот нарастал, переходя в свистящие и шипящие звуки. Павел не знал, что в таком случае делать. Наконец старший из кураторов повернулся к нему:
– Очень сожалею, босс, но вам тут пришло сообщение… оттуда, – криво кивнул он в правую сторону, что подразумевало под собой границу между обычным миром и заэкраньем. – Мы бы не хотели его вам передавать, потому что оно может испортить ваш отдых.
– Испортит, испортит!.. – подтвердили другие кураторы общим согласным гулом.
– …однако правила не позволяют нам решить этот вопрос самостоятельно. Вот если бы вы сами отказались…
– Какое сообщение? – спросил Павел.
– Сплошная чушь, босс, но может вас взбаламутить. Обычные штучки тех…– Он опять дернул головой в сторону границы миров. – Поверьте, не стоит его передавать. Разрешите помочь вам выбрать номер?
Павлу следовало послушаться, поскольку все, что предлагали кураторы, в конечном счете шло на пользу клиенту. Но глупое упрямство, привнесенное из несовершенного мира, пагубная привычка влезать во все самому, пропускать события через собственные принципы и эмоции, – все это сейчас одержало в нем верх.
– Покажите мне сообщение!
– Право, босс… – угодливая физиономия куратора стала кривиться, давая понять, насколько неблагоразумно он поступает.
– Покажите!
Куратор развел руками и отступил в сторону. Через секунду Павел почувствовал, что его трясут за плечо. Бледная как смерть, взлохмаченная Ирина с расширенными от ужаса зрачками кричала ему в лицо: «Тимка пропал! Ты слышишь?! Он написал в записке «Если буду жив»! Слышишь?! Тимки нигде нет, он не пришел сегодня из школы! И написал «Если буду жив»!»
Затем все исчезло, и Павел снова увидел перед собой застывших в ожидании кураторов. Тот, который говорил с ним до этого, заискивающе улыбался:
– Вы хотели получить сообщение, босс. Вы его получили. Теперь разрешите помочь вам выбрать номер?
– Да… то есть подождите! – словно очнулся Павел. – А где же сейчас мой сын?
– Желаете поискать? – С этими словами куратор подскочил к пульту «Шестое чувство», где все это время не прекращали мигать разные числа. – Одну секунду, босс. В каком направлении пойдем: магия или детективы? Вот тут у нас кабалистика, вызов духов, «В гостях у Калиостро» и еще много разновидностей магических программ. Или желаете что-нибудь под грифом «Розыск»: погони, боевики, хитроумные расследования…
– Я сейчас не хочу погружаться в виртуальность, – раздраженно перебил его Павел. – Мой сын исчез, и я должен искать его в том мире, где это произошло. Сегодня я от вас ухожу; вернусь, когда все уладится.
Среди кураторов поднялся протестующий шум. Правда, они старались не повышать голосов до крика, и упрекали не Павла, а друг друга (здесь действовали по принципу «Клиент всегда прав»).
А вот между ними явно назревала разборка. Одни считали, нельзя было показывать клиенту сообщение, другие, наоборот, настаивали, что нельзя было не показать – стоит хоть раз нарушить правила, как вся здешняя система рухнет. Потом они вроде до чего-то договорились. Через секунду старший из них вновь обратился к Павлу:– Вы не можете так уйти, босс. Вы же знаете, каким образом осуществляется ваш уход: после получения и использования номера через внутренний выход в сон либо его эмоциональное подобие…
– Но сегодня я не могу тратить время на то, чтобы взять и использовать номер!
– Мне очень жаль, но никто не вправе нарушать здешние законы… По ним вы пришли сюда, по ним же должны и выйти!
Возможно, все это было так, но Павел не мог сейчас думать ни о чем, кроме Тимки. Его вдруг пронзило сознанье, что дорога каждая минута: возможно, как раз сейчас сын находится в какой-то опасной ситуации… Павел взглянул на себя: он находился в том самом виде, в каком выходил когда-то из душевой кабинки бассейна. Проще сказать, в чем мать родила. Где его одежда?!
– Принесите мне вещи, которые были на мне, когда я сюда пришел!
– Они в стирке, босс. Всякий раз, как вы приходите, мы забираем ваши вещи, чтобы выстирать их и отгладить. А иногда изготавливаем по их модели новые. Да, чаще мы изготавливаем новые – это более современно, чем стирать и гладить…
– Да вот они!.. – перебил Павел разболтавшегося куратора.
Он случайно наткнулся взглядом на скомканную в уголке пижаму, которую надел перед сном. Правда, пальто и заляпанных глиной ботинок не было – очевидно, их-то и взяли в работу. Увидев, что он поднял пижаму, кураторы в своей всегдашней услужливости засуетились, желая помочь ему одеться. Однако на этот раз они не облегчали, а, наоборот, затрудняли этот процесс: пижамные штаны почем-то скручивались у них в трубочки, рукава куртки оказывались вывернуты, и Павел никак не мог просунуть в них руки. Он потратил много времени на то, чтобы облечься в два предмета, из которых состояла пижама, казавшиеся сейчас особо непрезентабельными, мятыми и несвежими… Но ему теперь было все равно, он думал о главном: как бы скорее выйти отсюда, чтобы искать Тимку.
– Оставьте свою плату, босс, – холодно произнес старший куратор.
– Какую еще плату? Я прежде ничего не платил!..
– Когда вы отбывали в ситуацию выбранного вами номера, у вас незаметно брали копию одной мозговой клетки. Это нужно для большей идентификации нашей действительности с той, из которой вы пришли.
– Я ничего не чувствовал, – сказал удивленный Павел.
– Процесс копирования клетки весьма болезненный, но нахождение в подномерной ситуации обеспечивает полную анестезию. Сейчас же вам предстоит вынести эту операцию без обезболивающих средств.
– Да отстаньте вы! – закричал потерявший терпение Павел. – Пока я не найду сына, мне нельзя задерживаться ни на секунду! Все счеты потом.
– Сейчас, или мы вас не выпустим.
Павел прикинул, удастся ли ему отсюда сбежать. Он никогда не помнил, как входил сюда, через какие двери или ворота. Следовало держать курс в правую сторону, куда кивал старший куратор, говоря «оттуда», то есть из мира по другую сторону дисплея. Наверное, там есть дверь. Но Павел сомневался, работает ли она на выход: может быть, это вертушка в одну сторону. И вообще – если вся необъятность этого места, все внутренние механизмы и хитроумные выдумки обернутся против него, он окажется бессилен…
– Хорошо, берите у меня клетку.
Кураторы засуетились, но не обрадовались, как логично было предположить. Наверно, они надеялись испугать его предстоящей процедурой и таким образом вынудить остаться. Но их план не сработал. Теперь им волей-неволей пришлось продолжать затеянную игру: у них появились огромные черные щипцы, которыми, понял Павел, будут расщеплять его черепную коробку, чтобы подцепить одну из серых клеточек.
– Вы уверены, что не передумаете?
– Уверен, – отмахнулся от него Павел. – Я готов. Только, пожалуйста, поскорее…