Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Пересмешник. Всегда такой был
Шрифт:

— Можно, — смеясь.

— И, — пряча глаза, — можно быстрей, чтобы живот не было видно?

— Можно, — смеясь ещё громче.

Внезапно Али вспомнила что-то… что пронеслось в сознании болью — она одна, одна, какая может быть свадьба, если все её приятельницы остались в той далёкой стране, а никого из родственников у неё нет?

— Эй, что случилось? Не думай об этом, Лина. Всё так, как получилось… ты не одна, ты со мной.

Али не задавалась вопросом, как понял Вадька её мысли. Видимо то, что он чувствовал Алёшку лучше её самой, стоило принять, как данность. Данность, которая нравилась, которую любила Али.

— Вадь… я люблю тебя.

— Я

боялся, что ты никогда мне этого не скажешь…

— Я тоже боялась… Я люблю тебя.

Три дня в тереме гостили гости. Али, взяв на себя роль хозяйки, кормила, развлекала их, делясь с женщинами секретами красоты и блюд, играя в шахматы с мужчинами, каждый раз выигрывая. Накрывая на стол, ставила алкоголь перед всеми, кроме себя, а потом и Вадьки, который говорил, что не желает, чтобы его ребёнок дышал отцовским перегаром.

На четвёртый гости разъехались, Масик, не перестающий удивляться, что Лина всё же не пьяный бред его партнёра и друга, Пуся, вооружённая новыми знаниями о брендах и направлениях, и Любася, с тщательными записями рецепта приготовления экзотических морепродуктов, которые продают, но что делать с этими тварями — ума не приложить.

Али с Вадимом поехали навестить бабушек, перед тем, как он отправится к Ладе. Али не спорила, Лада — дочь Вадьки, неотъемлемая часть его жизни и одна из самых нуждающихся частей. Она, Али, имела возможность общаться с ним почти каждый день, их ребёнок тоже будет иметь эту возможность, Али нисколько не сомневалась в этом, а вот Лада редко видела своего отца и определённозаслуживала пусть не частое, но пристальное внимание.

— Здрасте, Тёть-Галь, — произносит Али.

— Алёшка, ты что ли?

— Она ба, она.

— Батюшки, дождался, — тётя Галя прикладывала руку ко рту и, качая головой, промаргивала слезы. — Иди ко мне, девонька, сиротинушка, пропала ведь, из виду пропала, уж сколько я слез пролила-то, сколько нервов потратила… Светка вон тебя искала, приехала тогда, а тебя и след… ох, Алёшка, Алёшка, девонька моя… Ну, когда свадьба-то, Вадим, раз уж в четвёртый раз становлюсь прабабкой, а?

— Что? — Алёшка в удивлении смотрела на тётю Галю.

— Да ты посмотри, как за живот-то тебя держит, словно задавлю сейчас младенчика-то. Только ты, Лёшка, давай уже пацана, а то все девок тащат, хочу с потютюшкаться с пацанчиком, ох, и хорошенький был Вадька в детстве!.. Кудри, глаза, да ямочки на щёчках.

— Он и сейчас не очень изменился, — смеялась Алёшка, — кудри только отрастить надо.

— Ой, давайте без кудрей, тётки, — отводя глаза. Удивительно, как кудри могут заставить порозоветь уши хозяина нелепо большого автомобиля, огромного терема и пяти предприятий.

Придя на работу, Али столкнулась с Семёном, который тут же вызвал её к себе и сразу огорошил вопросом.

— Давно у тебя с Вадимом?

— Откуда интерес?

— Да так… интересно, сколько ты тут ещё продержишься…

— До декретного отпуска, как минимум.

— Так, значит, «как честный человек»?..

— Послушай, Семён, я не знаю, чем вызвано твоё нездоровое любопытство, но лучше тебе сейчас принять ситуацию такой, какая она есть.

— Ты угрожаешь, что ли?

— Я предлагаю перемирие. Я переделываю всё, в чём ошиблась, в кротчайшие сроки, и не говорю Вадиму об этом разговоре, а ты оставляешь свои комментарии для закулисных разговоров.

Немного подумав, Семён принял ситуацию такой, какая она есть, так же он помог Али с расчётами, указав на источник её ошибки.

Осмелев Али, спросила ещё раз, откуда такое неприятие, не всё ли равно Семёну, с кем живёт его непосредственный работодатель? К удивлению Али, он оказался двоюродным братом бывшей жены Вадима, и, к ещё большему удивлению, Али это не тронуло, хотя Вадьке она сказала: «Предупреждать надо».

— Да ладно, он отличный инженер, лучший, поэтому он работает у меня, будь он хоть мужем моей бывшей жены.

В тот же день, когда Али готовила ужин, стоя на кухне огромного терема, к которому она стала привыкать, и большую часть времени они проводили тут, даже портниха со свадебным платьем приезжала именно сюда, не стесняясь в расценках за вызов, ткани и пошив.

Вадька, смеясь, оплачивал, Али приходила в ужас, но какая-то эгоистичная часть её хотела определённое платье, и этой части было всё равно, сколько оно стоит. Серебряное, струящееся, в пол, с причудливой вышивкой по спине и рукавам — оно стоило того, чтобы за него заплатили столько, сколько требовала портниха.

Раздавшийся звонок в дверь нарушил идиллию рыжеволосой женщины и наглого серого кота, который, развалившись на скамье, ждал своего куска сырой говядины, как нечто самой собой разумеющееся.

Шум голосов показался знакомым, раздражённый женский и примиряющий — Вадима.

— Ну? И где эта целка-невидимка, которая охмурила тебя?

— Выражения выбирай.

— С фига ли? И не подумаю, эта что ли?

Али замерла.

— Ты шутишь, Вадь… — продолжил женский голос, с каждым слогом всё тише.

— Не-а.

— Есть только одна девушка с таким цветом волос…

— Да.

— Лёшь?

Али медленно поворачивалась навстречу своему детству, навстречу времени, когда была жива бабушка, когда мама была озабочена общим образованием своей девочки, а кареглазая подружка наставляла Алёшку: «Ты зачем виноград со шкоркой ешь, ты выплёвывай, а то к желудку пристанет, и дырка будет».

— Лёшка, — Светка смотрела, словно не веря, — Лёшка, я же искала тебя, звонила, Лёшка… Лёшка, боже, это правда ты… боже мой, как ты? Ты знаешь, я ведь отца заставила тебя искать… и он не нашёл, бабушка твоя не давала адрес, из-за этого урода! — в сторону брата. — Потом, после похорон… куда ты делась?

— Не помню… переехала, кажется.

— Алёшка, — никогда Алёшка не видела, чтобы Ветка плакала, острая на язык, шкодливая Ветка даже в самых экстренных ситуациях не плакала. Там, где Алёшка могла заплакать или отступить, Ветка всегда стояла на своём, сжав маленькие кулачки, готовая принять бой со всем миром, если это требовалось для восстановления справедливости по её, Светкиной, шкале.

— Что значит, не будет выкупа? — сокрушалась позже Светка, обнимая Али, — я тебя сама продам, мы этого обормота по миру пустим за то, что он меня без лучшей подруги на столько лет оставил! Готовь крупные купюры, братец, мелочёвкой не отделаешься. Всего золота мира будет мало.

Светка всегда держала своё слово, и Вадька платил только крупными купюрами, вдвойне, потому что Светка — дочь своей матери Ангелины, которая не могла отказать себе в удовольствии и, со словами: «Пустим их по миру, девоньки», отправилась за ворота высокого терема в сопровождении «девонек», двое из которых уже трижды прабабушки.

— Цирк какой-то, — потом шептала Али Вадьке, когда, после выкупа, регистрации, похищения, криков «Горько», она, наконец-то, всё же уткнулась в плечо своего мужа. — Есть хочу, а тут вы со своей свадьбой.

Поделиться с друзьями: