Переулок капитана Лухманова

— У него день рожденья уже скоро, — объяснила Маша насупленным голосом. — Через месяц…

— Через полтора.

— Какая разница?.. Ну чего ты опять молчишь?

— Обдумываю.

— Чего тут обдумывать?

— В самом деле… — не удержался Мак от капельки яда. — Ты ведь сама все решила, верно? — И хмыкнул.

— Я просила не хихикать!

— А кто хихикает? Я даже и не спорю…

В самом деле, какой смысл спорить? Разве плохо, если модель будет принадлежать ненаглядному старшему братцу? А Маша добавила уверенности:

— Это получится справедливо. За-ко-но-мер-но. Вот!

— Ладно. Только рано загадывать. Вдруг завтра опять что-то случится, и вместо кораблика получим фигу… И еще…

— Что?

— Маш, хорошо бы все-таки узнать: откуда здесь эта модель? Вдруг с ней связана какая-нибудь загадочная история? Вроде тех, которые любит Мир…

— Все мы любим такие истории, — сказала Маша. — Но в этой ничего загадочного нет. Я только что звонила бабушке. Она вспомнила наконец, что кораблик вместе с другими старинными вещами… ну там каминные часы, фарфоровое блюдо… достался ей от подруги. Они одно время вместе жили после войны. А тетушка этой подруги давно, еще до революции, жила в доме каких-то купцов. Была у них то ли домработницей, то ли этой… как ее… компаньонкой. Когда купцов разоряли, несколько вещей оказались у этой тетушки, а потом у бабушкиной подруги и наконец попали в бабушкин дом.

— А говоришь, «загадочного нет»! Пахнет всякими тайнами и кладами. И приключениями.

— Приключений и без того хватило, — рассудительно отозвалась Маша Чешуйкина. — Спокойной ночи.

— До завтра…

Завтра была суббота, неучебный день. Родители Маши отправились «в круиз по магазинам» и подвезли ее к дому Рощиных.

Она позвонила с крыльца:

— Мак, давай скорее!

Он выскочил сразу. Маша спросила:

— Миру ничего не говорил?

— Ничего. Он еще час назад ускакал в свои «Резонансы»… Маш, но ведь сказать все равно придется! У меня в голове чехарда. Если пойдем с Миром и с корабликом к Константину Петровичу, никакого сюрприза для Мира не получится, он же сразу увидит модель.

— Ну и пусть! Идем…

Они зашагали к дому бабушки. Но Мак сказал на ходу:

— А как же подарок ко дню рожденья? Ты же сама говорила. Или раздумала?

— Ничего я не раздумала! Можно подарить прямо сейчас! И сказать, что это… ну авансом.

— Он спросит: почему?

— Потому что кораблик связан с Лухмановым и с ТЭКом. И Мир тоже.

— Кораблик-то с какой стати?

— Но ведь нас вчера выручил один из тэковцев, а они всё знали про Лухманова: он был их адмирал. А если бы не Константин Петрович, мы сейчас все еще могли сидеть в полиции. Там не до кораблика.

Доказательство казалось довольно запутанным. Но Мак спорить не стал.

— Я про другое боюсь, — призналась Маша. — Дома ли дядя Гриша? Вдруг все еще гуляет? Второго ключа у меня нет.

— Константин Петрович велел этому… дочкиному жениху привезти ему ключ. Можно сходить и взять.

— Сколько лишних забот…

Но никаких забот не случилось: дядя Гриша оказался дома (правда, пришлось долго стучать). Был это мужичок в стеганой безрукавке и растоптанных валенках. С помятым лицом и взъерошенными волосами. Хмурый. Видать, накануне крепко хлебнул с приятелями. Он, судя по всему, не заметил ни вчера, ни сегодня многочисленных следов у крыльца и валявшихся на полу свечей, будто не было тут никаких событий. Маша ничего ему про вчерашнее и не сказала. Только объяснила, что надо взять в кладовке одну вещь.

— Хоть всю эту хибару… — сипло согласился дядя Гриша. Видимо, ему хотелось одного — поскорее снова прилечь.

Кораблик оказался на месте, целый, невредимый. При свете дня он был еще красивее. Но долго разглядывать его не стали. Осторожно опустили в черный целлофановый пакет и поспешили домой к Рощиным.

Дома по-прежнему никого не было.

— Знаменитый гитарист дергает струны в клубе, — объяснил Мак. — А мама работает, несмотря на субботний день. Такие у них порядки.

Мама была дизайнером в фирме «Сибирский лотос». Фирма занималась оформлением витрин и всяких помещений. Мама готовила проекты.

— Ну и хорошо, — рассудила Маша. — Никто не помешает любоваться трофеем.

— А и правда трофей, — согласился Мак. — Завоеван среди опасностей и стррашных событий.

Он поставил кораблик посреди круглого стола. И крохотное судно предстало наконец во всей красе. Колючее солнце било в широкое окно, искрилось в морозном узоре и просвечивало желтоватую парусину. Рельефно рисовались плотные косые швы. Чернели на фоне окна тросы и блоки. Тонкие лучи пробивались сквозь обшитые отверстия на кромках парусов (Мак вспомнил, что они называются люверсы). На отогнутой назад мачте, у самого клотика, висел длинный вымпел. На двух флагштоках — на конце бушприта и на корме — большие флаги. Они были белесыми от старости, но все же различались их прежние цвета: красные и белые прямоугольники, разделенные синими крестами.

По коричневому борту тянулся пояс из белых, синих и красных треугольников. Выше основного борта, на корме, чернело высокое ограждение с завитками золотистого узора.

А крохотные пушечки, укрепленные на скамейках внутри корпуса, были совсем как настоящие.

— Ма-ак! Надо же, какая красотища! Он будто из музея, где всякая старина…

— По-моему, это ботик Петра Первого, — слегка гордясь своими познаниями, сообщил Мак. — Я его сто раз видел на всяких картинках. Придет Мир — скажет точно, он лучше разбирается…

Мир не заставил себя ждать. Бухнула входная дверь.

— Кто дома? — возгласил Мир. — Есть у нас какая-нибудь еда?

— Есть сосиски, — отозвался Мак, — только их надо варить. И не в сосисках дело…

— А в чем? Я не завтракал!

— Потерпи, — попросила Маша. — И не ходи сюда. Две минуты…

— Это почему? — изумился Мир. — Что у вас за секреты?

— Такие вот секреты… — подначил его Мак, устанавливая поаккуратнее модель.

— Наверно, опять бултыхаете ногами в ванне и мечтаете о лете, — съехидничал Мир.

— Опомнитесь, маэстро! Где ванна и где мы!

— Две минуты прошли… Что вы там делаете?

— Не прошли еще… Мы готовим тебе сюрприз, — сообщил Мак.

— Мама в таких случаях спрашивает: «Что вы там натворили?»

— Никогда не догадаешься… Вдохни и выдохни воздух и приготовься к массе впечатлений… Ладно, входи…

Мир шагнул и обмер на пороге.

— Великий Посейдон, царь морей! Откуда это?

— Мир, это ведь ботик Петра, правда? — важно спросил Мак.

— Ежу понятно. «Дедушка русского флота»… — Мир обошел вокруг стола, пригибаясь и словно принюхиваясь к ботику. Длинные волосы падали ему на лицо, и он отдувал их, поматывая головой. — И какая работа!.. Откуда? Не томите душу, злодеи!

— Мак, я сварю Миру сосиски, чтобы он совсем не истомился, — решила Маша. — А ты ему все расскажи…

— Мир, сядь на диван, — велел капитан Мак’Вейк, когда Маша ушла. — И приготовься слушать. Ты ведь любишь приключенческие романы…

Неторопливо и со вкусом, с драматическими перерывами и выразительными жестами (дурачился, конечно!) Мак поведал брату о вчерашних событиях. Мир слушал сначала слегка иронично, однако скоро забыл про недоверие и даже кругло приоткрыл рот, что свойственно скорее детсадовскому ребенку, а не солидному восьмикласснику. Лишь в конце рассказа он спохватился и хлопнул губами.