Переулок капитана Лухманова

Мир, Мак и Маша перечитали объявление дважды. Потом стали молча смотреть на Дядюшку Лира. Выкладывайте, мол, все, что знаете, не томите загадками. А капитан Лухманов смотрел на всех с фотографии — нахмуренно, однако похоже, что со скрытой хитринкой в глазах.

Константин Петрович повозился в скрипучем кресле и стал объяснять:

— Помните, я вам говорил о книге, которая нашлась в тетушкином сундуке после ее смерти? Это она и есть. Правда, не настоящая, а копия…

— А где настоящая? — дернулся Мак.

— Непостижимым образом исчезла. Я был уже взрослый, семейный, уехал однажды на гастроли, а жена с родней затеяли ремонт, и в суматохе книга пропала. Горевал я отчаянно, даже устроил дома скандал, но криками и упреками горю не поможешь… К счастью, незадолго до моего отъезда Вадику Саранцеву пришла в голову счастливая мысль: сделать фотокопии со всех страниц. Эти снимки он хранил в папке долгие годы, а когда появились на свете ксероксы, перевел фотографии на обычную бумагу. Переплел, сделал книжные экземпляры для всех тэковцев — каждому, когда мы однажды собрались, чтобы вспомнить детство. Грузноватые, большие, с залысинами, но не забывшие наш Лухмановский переулок…

— Какой переулок? — разом переспросили Мак и Маша.

— Такое место, где мы в «тэковские времена» устраивали регаты сосновых корабликов. Это недалеко отсюда, вы там, наверно, бывали не раз, только не знали, что в давние годы оно называлось переулком Капитана Лухманова. У тогдашних пацанов… Могу потом показать… Ну вот, книжки получили все. Тогда каждый еще был жив-здоров и радовался, как пятиклассник, победивший в регате. Потому что в детстве для нас, для тех, кто числился в «Тайном экипаже корабельщиков», эта книжка была талисманом. Одно дело — просто читать рассказы капитана, а другое — знать, что он тоже строил кораблики. Был в душе таким же, как мы. Взрослый морской волк, герой, а все равно будто из нашей компании… Надо сказать, это ощущение помогало нам в трудные минуты…

Мир спросил:

— Константин Петрович, а откуда взялась настоящая книжка у вас? В ТЭКе?

— Чук привез, когда их направили сюда из Севастополя. А как она появилась в их доме там, Чук и сам не знал… Мы потом не раз обсуждали этот вопрос и всегда фантазировали по-разному. Здесь ведь можно придумать десятки историй, так же как с корабликом. Но Чук склонялся к мысли, что ее в суматохе Гражданской войны оставил в городе Шателен. Тот, кому Лухманов эту книгу подарил. При отступлении на кораблях союзников было не до лишних вещей. Бросил где-нибудь книжку в чужой квартире, а потом она болталась по разным людям, по разоренным библиотекам, по книжным лавкам. Наверно, кто-нибудь из родственников Чука купил ее на книжном рынке…

— Растяпа этот Шателен! — решила Маша. — А кто он был? Знакомый капитана? Моряк?

— Что там написано, в подарочных строчках? — насупленно спросил Мир. Похоже, что ему было неловко за Шателена, бросившего книгу.

Константин Петрович повернул титульный лист к ребятам. Строчки были мелкие, очень аккуратные, слегка витиеватые, старомодные. Все сунулись носами, чтобы прочитать, но Дядюшка Лир снова повернул книгу к себе.

— Не удивляйтесь, что без очков, помню наизусть… «Владимиру Андреевичу Шателен в знак глубокого уважения от автора. Двадцать третье августа тысяча девятьсот третьего года…» И был Владимир Андреевич Шателен совсем не растяпа, а блестящий офицер гвардейского экипажа, член свиты великого князя Александра Михайловича… В начале прошлого века он служил управляющим Канцелярией торгового мореплавания. Наверно, немало ездил по разным портам и в Махачкале познакомился с Лухмановым… Но если станете искать это имя в энциклопедиях, то наткнетесь не на него, а на Михаила Андреевича. Это его родной брат. Он в советской стране был знаменит как инженер-энергетик, один из руководителей плана ГОЭЛРО, когда у нас налаживали электрификацию… А про Владимира, царского офицера, конечно, молчали. А он тоже немало сделал в нашей истории. Когда Красная армия в Крыму прижала белых к берегу, среди них была вдовствующая императрица Мария Федоровна, мать императора Николая. И вот Владимир Шателен оказался среди тех, кто изо всех сил помогал ей эвакуироваться за границу. Вся царская семья погибла, а мать благодаря Шателену спаслась… Так что простим Владимиру Андреевичу потерю лухмановской книжки…

Мирослав Рощин, который знал и понимал больше пятиклассников, осторожно спросил:

— Константин Петрович, а капитану потом не повредило знакомство с Шателеном? При советской власти сажали в лагеря по первому подозрению. А тут белогвардеец, офицер свиты…

Дядюшка Лир покивал:

— Законный вопрос. Может быть, повредило именно это. А возможно, разные другие причины… По крайней мере, в тридцать восьмом году, в ту пору, которая называлась «ежовщина», капитана Лухманова «взяли»…

— Я не знал, — пробормотал Мир.

— Про это редко пишут, но факт есть факт… Взяли, несмотря на то что было ему уже за семьдесят, и носил он звание Героя Труда, и знал его весь белый свет… В то же время арестовали сына и дочь, у которой в тюрьме родилась девочка, капитанская внучка. Случилось это в Хабаровске. Сын был красным командиром, выпускником военной академии, специалистом по Японии и, видимо, советским разведчиком. Но кому до этого было дело? «Ах, Япония? Значит, шпион!» Так и сгинул Николай Дмитриевич Лухманов в застенках… А против капитана не смогли найти совсем никаких обвинений. Наверно, поняли, что перегнули палку, через год выпустили. И его, и дочь с внучкой, и ее арестованного мужа, командира-подводника… Тем более что Ежова к тому времени убрали…

— Гады эти следователи… — сквозь зубы сказал Мир.

— Это, голубчик мой, упрощенная оценка! — усмехнулся Дядюшка Лир. — Дело не в том, что гады. Была целая система на основе страха и рабства. Так в ней и жили. Выживали не все. Капитан сумел…

— А почему не арестовали брата Шателена? Который Михаил? — спросил Мак.

— Видимо, товарищ Сталин решил, что не выгодно. Пусть работает на советскую индустрию… Расчет… А Владимир Андреевич последние годы провел в эмиграции. Говорят, сильно тосковал по России…

Помолчали. Дядюшка Лир провел заскорузлым пальцем по парусу модели (который называется грот) и снова полюбовался ботиком.

— Жаль, что у меня скайп капризничает. А то вызвал бы сейчас на связь Чука, показал бы ему кораблик и вас. Рассказал бы, что случилось. Вот бы он подивился этой истории…

Мак замигал. И будто холодком повеяло. «Какая связь? С Царством Небесным?»

— Но вы же… Константин Петрович, вы говорили, что Чука давно нет…

— Господь с тобой, капитан Мак’Вейк! Вы не поняли! Я говорил, что некоторых друзей нет… Бамбук умер десять лет назад в Петербурге, он был инженер-химик; Бомбовоз работал в нашем театре художником, скончался от пневмонии; а Вадик Саранцев жив, обитает в Америке. Такие дела… А Валентин Максимович Федорчук, слава богу, пока в отменном здравии. Несмотря на возраст, он (в отличие от меня, грешного) строен, подтянут и бодр. Живет в родном Севастополе, командует крейсерской яхтой, участвует в международных гонках. Ну, иногда в дальние рейсы берет с собой капитана-дублера, из своих учеников (это на случай всяких остеохондрозов и печеночных приступов), однако же держится молодцом. Занимает в гонках призовые места… Кстати, яхта его называется «Фита». Мачта — шестнадцать метров, балластный фальшкиль — четыре тонны, водоизмещение — десять тонн. Пожилая посудина, однако еще крепкая, годится для кругосветных рейсов. Как и ее командир… А ты, Мак, говоришь: «Чука давно нет»… Тьфу-тьфу…

— Я же не знал, — пробормотал Мак со смесью виноватости и радости от того, что Чук есть.

— Константин Петрович, а вы бывали на «Фите»? — нетерпеливо спросил Мир.

— Я, друзья мои, тяжел на подъем, но десять лет назад побывал в гостях у Чука. Мы прошлись на его крейсере от Севастополя до Одессы и обратно, а потом еще сходили в Евпаторию. После этого я на целых полгода забыл о хворях и чувствовал себя десятилетним Костиком Удальцовым из Лухмановского переулка… Друзья, можно попросить вас об одной услуге? Оставьте мне модель на два-три дня. Я сделаю с нее снимки и пошлю Чуку по электронке. А может быть, и скайп мне наладят…

— Конечно! — разом сказали братья Рощины и Маша.

Но Мир добавил через несколько секунд:

— Константин Петрович, только можно не сегодня? Через три дня во Дворце школьников конференция юных краеведов, меня просили рассказать о Лухмановых… Я хотел показать ребятам кораблик…

— Ну о чем разговор! — обрадовался Дядюшка Лир. — Покажи, конечно! Доброе дело…

Вечерний разговор

Случилось так, что Мир вечером оказался дома один. Младший братец торчал у Маши («Ее папа привезет меня на машине»), они там вдвоем читали вслух рассказы Джерома и хохотали. А мама заседала на каком-то производственном собрании в своем «Сибирском лотосе». Мир позвонил маме: