Перевал

Пустоты за столом обычно заполнялись членами семьи Джонатана Дейвенпорта, брата Сары. Он был на пять лет моложе ее, и они никогда не были близки друг с другом. Как и его отец, Джонатан работал на финансовом рынке. Сейчас он жил со своей женой Келли, которая была родом из Техаса, и избалованными дочками-близнецами в Сингапуре. Когда все приступили к еде, молча поглощая омара-переростка, тишина стала настолько гнетущей, что Сара почти пожалела об отсутствии за столом брата.

Зачем она настаивает на этом ежегодном испытании для Бенджамина и детей, если и сама едва может его перенести? Предыдущая неделя прошла в постоянных спорах с Эбби и Джошем, которые вплоть до сегодняшнего утра отказывались ехать в Бедфорд. За завтраком Сара разразилась тирадой о важности семейных ценностей, приводя убедительные, на ее взгляд, аргументы, призванные пробудить чувство вины. Она с удовольствием прошлась по тому, что дети охотно принимают от дедушки чеки на Рождество и щедрые подарки на день рождения, но при этом не спешат выказать благодарность и провести со стариками несколько часов за обедом. Она не преминула напомнить им и о том, что дедушка не становится моложе (хотя, говоря по правде, он был до неприличия здоров и, наверное, переживет их всех). Она даже апеллировала к далекому прошлому, к тому времени, когда Эбби было десять лет и она получила в подарок от дедушки и бабушки чудесного пони. Бенджамин нарочно держался отстраненно и не вмешивался, но она видела по его самодовольному выражению лица, насколько он приветствует революцию, устроенную детьми. У Сары возникло непреодолимое желание запустить в него чем-нибудь тяжелым.

И вот чего она добилась. Ее переполняло чувство вины и жалости к ним всем. Даже к Бенджамину. Последнее время, которое уже измерялось многими неделями с момента их возвращения из отпуска, он не проявлял особого дружелюбия. Муж демонстративно выражал свое безразличие и к ней, и к семейным проблемам. На работе у него не ладилось, и Сара списывала все на деловые неурядицы. Ее работа тоже не приносила ничего, кроме головной боли, потому что известный книжный холдинг открыл свой магазин всего в двух кварталах от них, и Джеффри, ее обожаемый управляющий, настоящий профессионал, который всегда был предан ей, снова завел разговоры об увольнении. Хотя Сара и любила обсудить текущие проблемы, Бенджамин не проявлял больше к этой теме никакого интереса. Ее отец, обладавший нюхом гончей собаки, как раз спрашивал Бенджамина о его работе.

— Как там продвигается ваш проект?

— О, не так хорошо, как хотелось бы, Джордж.

— Забыл, как зовут того парня?

— Хэнк Мак-Элвой.

— Мак-Элвой, точно. Я на днях спрашивал о нем у Билла Стерлинга. Он говорит, что парень по уши в проблемах и банки могут отказаться его поддержать. Из-за этого вся неразбериха?

— Нет, я бы сказал, что у нас скорее творческие разногласия.

— Папа у нас герой, — громко сказала Эбби, чтобы докричаться через стол. — Они хотели срубить все прекрасные деревья, но он не стал в этом участвовать.

— Не очень веская причина потерять работу из-за нескольких срубленных деревьев.

— Дедушка!

— Может, оно и к лучшему.

— Да, наверное, так.

Бенджамин занялся омаром и взглянул на Сару. Она улыбнулась ему в знак солидарности, но он отвернулся, не ответив на ее поддержку.

— Элла мне сказала, что ваша фирма получила какую-то модную награду, — продолжал отец Сары.

— О да. Это за торговый центр, который мы планировали в Хантингтоне.

— Это была твоя разработка или Мартина?

— Мы работали командой. Но идея, пожалуй, принадлежала Мартину.

— Он очень способный.

— Да.

— Передай ему мои поздравления.

— Спасибо, Джордж. Обязательно передам.

Было время, когда такое замаскированное унижение привело бы Бенджамина в ярость. На заре их брака он пытался сдерживаться, но затем в какой-то момент срывался и вступал с Джорджем в открытый конфликт. Отец Сары всегда одерживал победу, потому что, независимо от того, какая тема обсуждалась, независимо от того, кто был прав, а кто виноват, тактика Джорджа состояла в том, чтобы оставаться спокойным и сохранять улыбку на лице. Бенджамина охватывало бешенство, и он начинал вопить на весь дом. Но, глядя на него сейчас, сидящего напротив нее за столом, все еще взмокшего после унижения на теннисном корте, Сара не увидела на его лице и следа беспокойства или обиды. Оно хранило только выражение усталой обреченности. Это расстроило ее еще больше, чем если бы муж раскричался.

Позже, когда они ехали домой, Эбби и Джош начали ей высказывать свое возмущение. Бенджамин молчал, он даже не проявил никакого злорадства, когда дети вытянули из нее обещание, что это был их последний обед в Бедфорде, иначе они просто не вынесут. Не раздумывая, Сара извинилась, и ее неожиданное признание собственной ошибки обезоружило их. Установилась тишина. Джош вытащил свой плеер и, надев наушники, стал слушать музыку, а Эбби, свернувшись рядом с ним калачиком, заснула. Бенджамин откинул голову и отсутствующим взглядом смотрел за окно. Он выглядел таким опустошенным, что Сара, сидевшая за рулем, вытянула свободную руку и положила ее на плечо мужа, но Бен никак не отреагировал, поэтому через несколько секунд она убрала ее.

— Я думала, что с возрастом человек становится мягче, но пока такого не наблюдаю, — грустно сказала она.

— Он всегда был таким. Таким и останется, — сухо ответил Бен.

Он закрыл глаза, и Сара, поняв намек, повела машину дальше, уже не нарушая молчания. В зеркало она увидела, что Джош тоже заснул. Шоссе было запружено машинами, которые возвращались после выходных, поэтому она свернула на другую дорогу, которую Джош называл «змеиным маршрутом». Однако трюк не удался: Сара вынуждена была двигаться в нескончаемом потоке автомобилей, бампер к бамперу. И так миля за милей. Она включила радио, но не могла найти волну, которая бы ее не раздражала, заставляя чувствовать себя еще более одинокой. Люди в машинах вокруг нее, казалось, только и делали, что болтали и веселились.

Вдруг она увидела старый фургон «Вольво». Он ехал по встречной полосе параллельно их машине. У Куперов когда-то был точно такой, только не синий, а белый. На крышу фургона хозяева погрузили велосипеды и палатки, так же, как это когда-то делали Сара и Бенджамин. Внутри автомобиля была семейная пара и двое детей — мальчик и девочка, светловолосые и необыкновенно симпатичные. Сара старалась не смотреть в их сторону и стиснула зубы, чтобы слезы не покатились из глаз. В последнее время ей часто хотелось плакать. Она упрямо смотрела вперед, ругая себя за глупость и сентиментальность. Она не собиралась пускать в свое сердце этот символ семейного счастья, который напоминал ей о собственной утрате.

Глава пятая

Они познакомились, когда Сара была студенткой второго курса в Велсли. Ее сокурсница, девочка, с которой они изучали трагедии Шекспира и которую она не очень хорошо знала, была приглашена парнем из Гарварда на вечеринку. Ее попросили привести с собой нескольких «цыпочек». В Велсли было мало девушек, которые подходили бы под эту категорию, и Саре тоже стоило бы поостеречься, но она все же пошла, потому что ей совершенно нечем было заняться в тот вечер.

Вечеринка оказалась одной из тех, что напоминают жуткие холостяцкие пирушки. Алкоголь лился рекой, и то и дело слышались сальные шуточки. Юнцы кричали и хвастались без устали, и только Бенджамин в своей кожаной куртке одиноко стоял в углу. У него были длинные волосы, придававшие его внешности черты художника. Он выглядел интересным и, в отличие от остальных, был трезв. Кроме того, он был старше — мужчина, а не юноша. Бенджамин не скрывал, что чувствует себя в этой компании чужим. Их неудержимо потянуло друг к другу еще до того, как они заговорили.

Присутствие Бенджамина на этой вечеринке оказалось еще более случайным, чем ее собственное. Он сказал, что выполняет сегодня роль водителя. У него есть машина, и несколько парней выманили его из Сиракьюса, где он учится на архитектора.

— Они сказали, что мне будет интересно увидеть, как живут другие, — простодушно объяснил он Саре.

Бенджамин отпил так называемого фруктового пунша и поморщился. Говорили, что его разбавили спиртом из химической лаборатории. Включили музыку.

— Теперь ты знаешь, как они живут, — иронично заметила Сара.