Перевернутая реальность – Простить, чтобы выжить

– Дура ты тупорылая! – воскликнула Валентина. – Неужели непонятно, что бабы эти – наш лотерейный билет, причем с крупным выигрышем! Срочно надо кому-то из них силу Манькину передать! Кому-то из них она достанется! А нам – ее золотишко.

Дуня резко затормозила возле двери и покачала головой.

– Кто же согласится ведьмой добровольно стать?

– Тот, у кого родится дочка, – ответила Валентина.

– Только не у Киры. Эту мы точно к Маньке не затащим. Я ее знаю – вредная очень, нос задрала, что она в городе живет и начальник в банке. Ярая материалистка, ни во что не верит. Она нам не подходит!

– Не уверена, Дуня, возможно, у нас выбора не будет. Надо узнать, у кого из троих родится дочка.

– Не понимаю, – задумчиво произнесла Катя, – почему обязательно дочка? А если сын? Ведьмаком станет, вот и все.

– Не станет, – дернула плечом Дуня. – А при родах мать умрет. Сила эта только женская, а представляешь, Катя, что с тобой будет, если кто-то из беременных, получив силу, ребенка потеряет? Так она нас всех с лица земли сотрет.

– Мам, а если девка у Киры будет, она же в Москве родится?! – воскликнула Катя.

– Не важно где, – уверенно заявила Валентина. – Главное, чтобы Манька до майских дотянула, всего одна неделька осталась. Дуня, как думаешь, когда Манька умрет?

– Не знаю. Очень слаба, на ладан дышит!

– Мам, – не успокаивалась Катя, – но ведь Кира эта нашими делами заниматься не будет. Зачем ей силу отдавать?

– Ты, Катя, даже представить себе не можешь, что будет с человеком, который эту силу получит! Просто тебе своя сила по рождению досталась. Но только в одном случае она может нам не подойти – если она пацана носит.

– Как же мы узнаем, кто у этих баб родится? – удивилась Катя. – Вдруг они откажутся рассказывать? Хотя Галина, как пол ребенка узнает, сразу всем растрезвонит. Но может, и нет… А вот остальные точно не проболтаются. Хуже, если все пацанов ждут. Тогда нам конец. Но что-то чуйка моя мне говорит, что хоть одна девка, да должна родиться! Впрочем, рисковать нельзя, чуйка и подвести может. Времени у нас мало. Надо на болота сходить к Фаине, она точно скажет.

В хате повисла тяжелая тишина. Фаину все уважали и боялись. Идти к ней никто не хотел.

– Мам, – осторожно произнесла Катя, – может, без нее обойдемся?

– Не обойдемся! На шабаше сам Хозяин будет. Если мы Манькину силу прострем, не сносить нам головы! Вот ты, Катька, к Фаине и пойдешь.

– Я?! Почему я? Пусть Дунька идет!

– Ты знаешь, она Маньку лечит, а мне не дойти.

– Мам, но кто к ней ходит, покой теряет! И не только покой, но и красоту! Она несчастье приносит.

– С чего ты взяла? – удивилась Дуня.

– Это из-за меня, – призналась Валентина. – Как я к Фаине сходила, резко стареть и болеть стала. Посмотри на меня: мне пятьдесят, а выгляжу на все семьдесят. Я к ней пришла про одного человека спросить, она ведь может любого найти. Фаина поставила перед собой зеркало, с него тут же дым пошел. Она в него погрузилась вся.

– Прямо в зеркало!? – испуганно вскрикнула Дуня.

– Да нет же, не в зеркало, а в этот дым. Ой, страх какой был! Я ничего в этом дыму не видала…

– Так что, – опять перебила ее Дуня, – эта ведьма и сейчас там живет? Может, померла уже…

– Живет. Крепкая она, знает, как чужие силы скрасть.

– Валя, ты мне ее на шабаше покажешь, ладно? – спросила Дуня.

– Не бывает она на шабашах никогда. Одиночка. Так вот, дым на зеркале рассеялся, и она мне говорит: «Твой человек не живой. Как бы помер, только не совсем, не в этом мире он. А в этот мир, возможно, вернется, но нескоро».

Дуня перекрестилась.

– Ой, бабы, страшно мне. Вот как придет к тебе, Валя, покойник… Видно, он на том свете живет. А как заявится к тебе мертвяк, жуть какая! И кто этот человек?

– Мой бывший, отец Кати. Когда она родилась, он пошел в лес за дровами и пропал.

– С того света не возвращаются, сказки это, – деловито проговорила Катя.

– Может и так, Катька. Но я его жду, любовь у нас была…

– Не понимаю, чего мы так боимся эту Фаину? – недоуменно глянула Дуня на Валентину. – Ну, спросила ты у нее про мужа, и что? Не умерла же.

Валентина тяжело вздохнула.

– Судьбу она ломает. Это как душу продать. Мы живем, грешим по жизни, но не со зла же! А к ней обратиться – все равно что перечить Создателю.

– Ой-ой-ой, – захохотала Катя. – Душу продать! А разве мы ее уже не продали? Посвященье-то у всех было. И после обращения к нам человек тоже мучиться начинает.

– Это не то, Катька. Опосля нее жизнь будет всегда несчастной. Не было у меня в жизни ни одного счастливого денечка. Это как воду пьешь, а напиться не можешь. Живешь, и все, вроде, у тебя хорошо, а ты все равно несчастна. Я ж из-за этого в психушку попала. Подлечили меня, но это чувство осталось. Другой я была до обращенья к Фаине, совсем другой.

– Так зачем ты к ней Катьку посылаешь? – удивилась Дуня.

– А что нам остается? Выхода-то нет! Катька за себя ничего спрашивать не будет, только про баб беременных. И идти она должна как можно скорей, лучше завтра поутру. Я ей оберег дам, очень сильный. Мне его Манька подарила, из другого мира он, защита от всех чар!

– Навсегда подарила? – заинтересовалась Дуня.

Валентина покачала головой.

– Нет. Я его должна буду отдать той, кому сила перейдет.

Под впечатлением грустного рассказа ведьмы притихли, задумались. Особенно страшно стало Кате. Но она понимала, что не пойти к Фаине не сможет. Поэтому набросилась на еду и стала заедать свой страх. Валентина принесла из сеней соленые огурчики. Новое поступление еды и спиртное подняло ведьмам настроение, и начался настоящий пир.

– Наливай, мамаша, побольше, это пойдет нам на пользу, – радовалась Катя.

Ведьмы дружно захохотали.

– Особенно тебе, Катька, – Дуня ткнула в девочку пальцем. – Как завтра дыхнешь перегаром на Фаину, так она захмелеет, и все тебе про баб расскажет.

Эти слова вызвали новый взрыв хохота. Ведьмы знали, что страх и веселье ходят рядом. И чтобы спастись от страха, надо посмеяться над ним.

Глава 14

Вернувшись из больницы в свою квартиру, Кира почувствовала невыносимую душевную боль. Она повалилась на кровать и разрыдалась. Потом вскочила, отбросила со лба длинные пряди черных, как смоль, волос. Из ее горла вырвался дикий, душераздирающий вопль.

Она металась по комнате, кричала слова проклятия Богу, который допустил такую несправедливость, и всем, кто унижал, обижал ее, издевался над ней. Выкрикивала свои обиды мужчине, который изнасиловал ее на Новый год, обзывая его по-всякому. Вспомнила своего отца, который никогда не любил ее, не думал о ней, лишил детства, когда ушел от мамы. Хватала все, что попадалось под руку, и разбивала о стены. Порой останавливалась, задыхающаяся, растрепанная, ужасная.

– Моя дочь! – кричала она в пространство. – Бог, если ты есть, верни мне ее! Я буду молиться тебе всю жизнь! Ты же можешь, я знаю!