Переворот (сборник)

— Я люблю музыку, — сказал Картрайт понимающе.

Бодрый ритм оркестра разбил дремотную жаркую тишину.

Мелодия шла ровными волнами, вилась, кружилась, и вдруг ее перекрыла бешеная дробь барабана. И сразу запел саксофон. Нежная хрустальная нить мелодии то громко звенела, то слабела, звук то тускнел, то сверкал солнечным светом, подчиняя чувства людей своему ритму. Картрайт, сам того не замечая, стал отбивать пальцами такт.

— Прекрасная музыка, — сказал он. — Я знал, что ты здесь, Чарли, но боялся, что тебя не окажется на месте.

— Увы, я домосед. Меня держат при штабе, чтобы появлялся в любой момент перед шефом, как черт из табакерки. Ты к нам надолго?

— С открытым сроком, — Картрайт вздохнул. — Задание не простое.

— Какое, не спрашиваю, — произнес Смайлс, отрезая себе возможность задавать вопросы.

— Я расскажу тебе сам, — возразил шурин. — Вынужден перед тобой раскрыться. Ты мне будешь нужен как консультант.

Заметив, что Смайлс пытается возразить, остановил его жестом.

— Не беспокойся. Мое начальство в курсе. Оно на этот разговор дало благословение. Без твоей помощи я быстро не разберусь. Мне нужны люди, знающие дело и умеющие молчать.

— Я должен сообщить шефу о нашем родстве и приглашении к сотрудничеству?

— Боюсь, что нет. Тут у вас все так запутано, что черт не разберет. Может статься, что ниточки тянутся и к шефу.

— Он принял должность всего месяц назад.

— Это ничего не значит. Мог принять по наследству и старые связи. Ты такое исключаешь?

— Это касается оружия?

— Только в определенной мере. Оружие — крыша, которой прикрывают грязные делишки. Это вызывает в Сенате раздражение. Главное не в оружии.

— В чем же?

Картрайт с удовольствием отпил кофе, откинулся на спинку плетеного кресла, расправил плечи. Показал глазами на магнитофон.

— Будь добр, сделай погромче.

Смайлс прибавил звук. Саксофон застонал, истекая любовной истомой.

— Так что же?

— Наркотики, Чарли. Проклятое зелье!

— Вот уж не думал, что такую большую пушку, как ты, бросят на такое дело.

— Ты хотел сказать «мелкое дело», но сдержался? Договаривай. Я не обижусь.

— Не совсем так, но что-то вроде этого.

— Если по чести, Чарли, то это я мелковат для такого крупного дела. Кстати, во сколько ты сам ценишь понятие «крупное»?

— Не меньше миллиона, во всяком случае.

— А здесь в грязной игре миллиарды.

— Что ж, поверю. Я привык относиться к твоим словам серьезно.

— Верить мало. Тебе надо это точно знать. Конечно, Чарли, ты весь в делах, которые далеки от того, чем живет Америка. Наша, между прочим, с тобой страна. У нее немало трудностей. В их числе наркота. Еще восемь лет назад килограмм гидрохлорида кокаина стоил без малого шестьдесят тысяч баксов. Сегодня в Нью-Йорке за тот же товар с тебя возьмут от восьми до двенадцати тысяч.

— Подешевело? Странно.

— Нисколько. Просто выросло производство.

— А почему такой разброс с разницей в четыре тысячи?

Снизу, со двора, донесся шум мощного автомобильного двигателя. Картрайт прислушался. Во дворе раздавались резкие отрывистые команды, звякало оружие.

— Что там происходит?

— Не обращай внимания, — успокоил Смайлс. — Обычная смена караула.

— Ты спросил о разбросе цен? Это зависит от умения торговаться. Поставщики богаты товаром и не жмутся.

— Твердых ставок нет?

— Твердые ставки только в рознице. Порция порошка — десятка. В грамме четыре порции. Теперь считай. Взяв килограмм за двенадцать тысяч, ты получаешь двадцать восемь тысяч навару. Не слабо?

— Сколько же тратит правительство на борьбу с этим злом?

— Страшно представить, Чарли. В этом году сумма расходов на борьбу с наркомафией выскочит в четыре миллиарда долларов. Бюджет звенит как струна. В то же время доход тех, с кем мы боремся, составляет триста миллиардов баксов в год. У них есть причины рисковать.

— Если производство будет расти и дальше, вся Америка погрязнет в порошке?

— Трудно сказать, старина. Вряд ли Штаты дадут новый рост потребления. Понимая это, наркомафия ищет новые рынки. Как мы считаем, у нее на прицеле Европа, Япония и…

Картрайт запнулся.

— И? — спросил Смайлс.

— Вся компания Советов. ГДР, Польша, Болгария, наконец сама Россия.

— Это всерьез?

— Почему нет?

— Какая же связь между всем этим и Пакистаном?

— В это я и собираюсь тебя посвятить. В Пакистане удалось зацепить кончик длинной ниточки. И попался он в руки не нам, а норвежцам. В аэропорту Форнебю в Осло таможня задержала некоего Резу Куреши, пакистанского подданного. У него изъяли три с половиной килограмма героина. Ты прекрасно знаешь ребят нашей фирмы. Они умеют раскрутить даже мертвеца. Этому Куреши убедительно разъяснили, что прокололся он сильно. Что Норвегия не Пакистан. Ему грозит пятнадцать лет тюряги без права на помилование. Когда Куреши это твердо усвоил, ему предложили сотрудничать. Обещали скостить срок до десяти лет. Из них за решеткой придется провести только пять. Куреши все сосчитал и дал согласие. По его наводке в Пакистан выехал мой коллега Ойвинд Ольсен. Парень башковитый, крепкий. В Исламабаде он вышел на дельцов, которые держали в руках всю сеть. Всплыли три имени — Тахир Батт, Манавар Хоссейн и Хамид Хаснейн. Дальше все пошло по обычным канонам, Генеральный прокурор Норвегии Христиан Николайсен потребовал от пакистанских властей ареста этих лиц.

— Краем уха что-то слыхал об этом. По-моему, был какой-то скандал. Но я тогда занимался иранскими делами и не следил.

— Скандал не то слово, — заметил Картрайт. — Был, если говорить точно, взрыв. Хамид Хаснейн оказался президентом «Хабиб-банка». При аресте у него обнаружили пачку счетов и четыре чековые книжки президента страны Зия уль Хака и его жены Шафики Зия. Хаснейн угрожал полиции всеми карами, вплоть до небесных. Требовал дать ему связь с президентам. Это не прошло.

— И что? Я имею в виду Хаснейна?

— Сидит. В центральной тюрьме в Равалпинди. Зия от него открестился.

— Что ж тебя к нам занесло, если правосудие восторжествовало?

— Вместе с правосудием торжествует и наркомафия. Она своих операций не прекратила, а только еще сильнее их законспирировала. После Хаснейна нам удалось зацепить еще одну ниточку. Пакистанская полиция арестовала майора Ла-хуреддина Африди. Он ехал из Пешавара в Карачи, имея в машине двести двадцать килограммов героина. Ровно через два месяца новый арест. Задержанный оказался лейтенантом авиации Кариуром Рахманом. У него обнаружили то же количество порошка, что и у майора. Если реализовать эту отраву, то навар составил бы восемьсот миллионов долларов.

— И что же дальше?

— Нам стало ясно, что наркотики отправляются в Штаты. Это раз. Что делается это с помощью пакистанских военных. Это — два.

— Арестованные подтвердили такие выводы?

— Они исчезли.

— Как так?! Их плохо охраняли?

Охраняли изо всех сил. Сперва обоих поместилй в лагерь Малир, неподалеку от Карачи. Создали строгий режим. И все же оба бежали «при загадочных обстоятельствах». Во всяком случае, так писала пресса. Журнал «Дифенс джорнел» предположил, что побег обошелся каждому всего по сто тысяч долларов наличными.