Перо ковыля

Охотничье утро выдалось без солнца, ветра и мороза. Рослый, с роскошной гривой-подвесом верблюд даже петь пробовал от хорошего настроения. Первую жировку — место, где кормился заяц, отыскали быстро. Русак истоптал почти круглую площадку метров пяти в диаметре. Но ни одного следа в сторону от этой площадки не было. Словно улетел заяц. Пока я гадал, куда девался заяц, верблюд стоял равнодушно, однако, когда я тронул его с места, он как-то неуверенно, с опаской чуть переступил вбок и стал снова. Такое непослушание не в верблюжьей натуре. Я посмотрел вниз: маленький зверек лежал прямо под огромным брюхом верблюда-великана. Видел его верблюд, когда шагнул через него? Конечно! Но сейчас не видел и не мог сделать нормальный шаг, чтобы не наступить ненароком на живое существо. Хотел я того смельчака кончиком нагайки пощекотать, да показалась мне в спокойном взгляде верблюда укоризна: «Оставь его!» У этого зайца, правда, выбора особого не было: бежать по глубокому, рыхлому снегу было не менее рискованно, чем оставаться на месте. И он позволил верблюду перешагнуть через себя, не уступил ему дорогу, не шевельнулся, чтобы не наступили ненароком на него, маленького и беззащитного. Такой имел право жить.

Верблюд шагал вдоль песчаной гряды уже, наверное, час, а нигде больше не было ни единого заячьего следа. Тоже загадка: ни одного зайца там, где были десятки. Ведь не мор же прошел среди них! Но тут в разрывы туч стало выглядывать солнце, появились тени, и стали заметны присыпанные снегом ямки. Значит, ходили, кормились русаки вечером и в первую половину ночи. Значит, где-то здесь и лежат под снегом. Уж очень не хотелось ехать обратно с пустыми руками, и, поднявшись на бугор повыше, стал я в бинокль искать следок посвежее.

По дальнему, пологому склону шла лиса. Вернее, не шла, а плыла по снеговой пелене, оставляя за собой голубоватую борозду. Красивое это зрелище, когда по сверкающей белизне идет красный зверь. Но шел этот зверь явно по невидимому мне следу: лиса искала зайца. А почему бы не посмотреть, что у нее получится? Тем более, что ей никто не мешал, а на нас она и не взглянула ни разу. Обшаривая в бинокль склон впереди лисы, увидел я желтоватое пятнышко на нем и чуть заметную тень от бугорка или валика снега. Ясно: там зарылся заяц, туда шла лиса. Еще шаг. Еще. Сейчас будет схвачен беспечный косой. Но как только лисий нос приблизился к желтоватому пятнышку, снег перед ним бесшумно взорвался. Заяц вырвался из своего убежища, перемахнул через лису и комком покатился по склону, чуть забирая кверху, к его гребню. И уже на последних перед гребнем буграх, там, где снег был не такой глубокий, разглядел я, что вместо пышного хвоста-цветка у зайца краснел голый прутик. Стало быть, лиса успела извернуться и на лету цапнуть выскочившего зайца. Но в ее пасти остался только клок густой шерсти вместе с кожей с хвоста. Куцый хвостишко спас хозяину жизнь. Лиса чуть замешкалась, выплевывая его, и безнадежно отстала от зайца.

Желтизна на том месте, где прятался русак, была песком. Заяц выкопал полунорку-полупещерку на склоне, засыпал вход изнутри снегом, оставив узенькую щелку для наблюдения за собственным следом, чтобы видеть, кто подойдет по нему. Ну, и песка немного выбросил. Лису он, конечно, видел, но рисковать не стал, потому что лежал головой в ее сторону. Тут был свой расчет: выскакивать навстречу нельзя, пробиваться сквозь заднюю стенку пещерки рискованно (потеряешь твердую опору под ногами). Заяц нашел единственно верный выход. Хвоста он лишился не навсегда: кожа на нем нарастает быстро. Бывает, так о колючку распорет спину, что, кажется, вся шкура с него свалится. Но через неделю уже затянет располосованную кожу, а потом и шерстка нарастет новая.

За четыре с лишним десятилетия моей зоологической практики было немало и других интересных встреч с заячьим племенем. Но не все записаны в дневники, многие мелочи безвозвратно просеялись сквозь редеющее сито памяти. Зато нынешние воспоминания о необычных, забавных, трагичных и самых будничных случаях с зайцами не вызывают у меня угрызений совести. Никто из них не поплатился за это жизнью. И все больше растет убеждение, что нет еще таких знатоков, которым до тонкости были бы известны все подробности заячьего поведения. Можно было бы порассуждать о том, что больше зайцу по душе: день или ночь, рассказать о жизни особого клана зайцев городских пустырей, о зайцах-подростках и их играх, о ночных огнях заячьих глаз в степи, о многом другом. Но я хочу закончить этот очерк вопросом: да, заячья жизнь полна опасностей, но труслив ли заяц?

Леонид Леонидович Семаго ПЕРО КОВЫЛЯ

Редактор Т. И. Баскакова Художник-редактор Л. А. Клочков Технический редактор О. В. Нагаева Корректоры Н. Н. Масленникова, Т. И. Кунаева

ИБ № 1301. Сдано в набор 21.01.86. Подп. в печ. 05.09.86. ЛЕ03963. Форм. бум. 70x108/32. Бумага типографская № 1 и мелованная. Литературная гарнитура. Высокая печать. Усл. п. л. 10,2. Усл. кр.-отт. 12,1. Уч.-изд. л. 10,2. Тираж 5000. Заказ 990. Цена 70 к.

Цветная вкладка отпечатана в типографии № 5 Союзглавполиграф-прома при Государственном Комитете Совета Министров СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Москва, ул. Мало-Московская, 21.

Издательство Воронежского университета Воронеж, ул. Ф. Энгельса, 8 Типография издательства ВГУ Воронеж, ул. Пушкинская, 3