Персональный ад

– Она имеет какое-то отношение к тому, что вы хотите мне рассказать?

– Может да, – все так же задумчиво ответил Валентин Яковлевич, – а может и нет…

Мужчина устремил взгляд на горящие поленья.

– Мама Полины – Наденька умерла при родах. И дочь мне пришлось растить и воспитывать самому. Хотя нет, не совсем так. Мне все же пришлось прибегнуть к услугам няни. Потерю жены я переживал крайне тяжело. Но ради дочери, ставшей смыслом моего существования, мне пришлось научиться быть сильным. Полина выросла красивой девушкой и очень похожей на мать. Почти одно лицо, если не присматриваться. И, тем не менее, дочь – это всего лишь дочь…

Валентин Яковлевич замолчал. Михаил не торопил с продолжением истории. Вступление к ней (он так расценил услышанное) несколько запутало его.

– Событие, о котором я вам расскажу, произошло раз в тот период моей жизни, когда Полине было три или четыре годика. А у меня открывались широкие перспективы на адвокатском поприще…

Сделав большой глоток коньяка, Валентин Яковлевич вновь заговорил.

– Его звали Эдгард Бербер. Врач. Талантливый хирург. Как и мне, ему пришлось пережить личную трагедию. В аварии погибла жена. А дочь, которая чудом осталась жива, он воспитывал сам. Но что-то пошло не так…

***

Говорят, люди делятся на два типа: на «сов» и на «жаворонков». В семье Эдгарда и Марины Бербер роль жаворонка досталась их дочери Карине, юному спортивному дарованию двенадцати лет от роду.

Девочка жила своим увлечением – художественной гимнастикой. Усердно тренировалась и все ради того, чтобы стать однажды Олимпийской чемпионкой.

Вся жизнь Карины строилась вокруг этого желания. А успешные выступления на юниорских соревнованиях и блистательные победы на них приближали заветную мечту.

Родители одобряли стремление дочери. Разделяли с ней успех, поддерживали, когда случались редкие неудачи.

Сами Эдгард и Марина своему знакомству обязаны нескольким обстоятельствам.

Например, тому, что их ВУЗы находились в непосредственной близости друг от друга. Их разделял сквер, в котором частенько прогуливались студенты обоих учебных заведений.

Другим – стал гололед, который всегда появлялся в межсезонье, пока зима с весной выясняли отношения, не желая уступать друг другу права на сезон. Днем пригревало солнце, подтаивал снег, а по ночам заморозки сковывали все в лед.

В тот памятный день Эдгард Бербер, студент третьего курса медицинского института, прогуливался по скверу после лекций. Перед ним шла группа девушек из соседнего института. Молодые барышни, словно стайка разноцветных щебечущих пташек, беззаботно шутили и смеялись громким заразительным смехом.

Невольно следя за ними, Эдгард и сам начал улыбаться.

Пройдя середину парка, студентки вышли на неочищенный участок дороги. Идти по скользкому неровному льду стало трудно. То и дело одна из девушек хваталась за подругу, чтобы удержаться и не упасть.

Когда поскользнулась Марина, то устоять не помогла даже однокурсница. Обе девушки упали и растянулись на льду.

Первая поднялась сразу, отряхивая грязь с испачканного пальто, а вот другой девушке это оказалось не по силам. Каждый раз, когда она пробовала вставать на ноги, негромко вскрикивала от боли в ноге.

Эдгард поспешил прийти на помощь.

Подхватив девушку на руки и, не обращая внимания на повышенный интерес со стороны подружек и их шутки, он донес Марину до ближайшей скамейки и усадил. После чего снял с ушибленной ноги обувь.

– Так больно? А так? – спрашивал парень, осматривая изящную девичью ножку.

Хоть Эдгард и старался сохранять спокойствие и не отвлекаться, в душе он испытывал необычайный восторг, легкое возбуждение и трепет.

Во-первых, девушка стала в некотором роде его первым настоящим пациентом. И это льстило самолюбию юноши.

Второй причиной была сама незнакомка.

Во время обследования юноша не мог не отметить стройность ее фигуры. Лицо вблизи казалось еще прекрасней, а глаза… Они просто завораживали.

Взволновала молодого мужчину и весьма пикантная ситуация. А именно возможность прикоснуться к женскому телу. Живому. Теплому. Настоящему.

В какой-то момент юноша почувствовал, что еще немного, и он выдаст окружающим девушкам свое недвусмысленное состояние.

«Только бы никто ничего не заметил…» – подумал студент-медик, встряхнул головой и вернулся к осмотру.

– Ай! – воскликнула девушка, когда пальцы Эдгарда коснулись опухшей лодыжки. – Больно!

– Все ясно… – парень попытался придать своему голосу официальные нотки; он же почти врач. – У вас…

И тут его осенило: «Вот он шанс познакомиться. Нельзя его упустить!».

– Прости, как тебя зовут? – перейдя на «ты», спросил юноша, а сам напрягся в ожидании.

– Марина, – ответила девушка.

– Очень приятно, Эдгард, – облегченно выдохнул парень.

– Так что с ногой? – произнесла Марина.

– Ах, да… У вас, моя прекрасная леди, вывих. Легкая степень. Но отек уже случился и, если сустав не вправить, начнется остальной набор не самых приятных последствий.

– Ой… И что мне делать?

– Не волнуйся. Все не так плохо. Я могу вправить, это не сложно. Позволишь?

– Хорошо… – ответила девушка после некоторого раздумья.

Подружки уже не смеялись. Лишь внимательно следили за действиями молодого человека и тихонько о чем-то перешептывались между собой.

Почему она тогда согласилась, Марина не могла сказать даже спустя годы. Просто разводила руками или пожимала плечами. Главное, она ни на миг не жалела о принятом решении.

– Марина, возможно, вам вначале будет больно. Если есть варежка или перчатка, лучше ее прикуси.

Девушка подумала и, сложив в несколько раз свой шарфик, зажала его в зубах.

– Готова? – спросил Эдгард, поудобнее взявшись за миниатюрную стопу.

Вместо ответа Марина кивнула головой.

Затем последовало резкое движение рук, острая вспышка боли, которая тут же исчезла.

– Ну вот и все… А теперь тебе лучше пойти домой, – сказал юноша, одевая сапог на ногу девушки.

Ситуация невольно напомнила ему знаменитую сцену из «Золушки», когда принц примеряет девушке хрустальную туфельку.