Перстень альвов. Книга 1: Кубок в источнике
Шрифт:
Арне уже убежал куда-то, соскучившись рядом с ними, пока они молчали.
– Я тебя не очень напугал нашими троллями? – спросил Торвард.
– Нет, – Альдона качнула головой, догадываясь, что он хочет сказать ей что-то важное совсем не о троллях.
– Вообще-то у нас там хорошо. Не хуже, чем в других местах. Ты не хотела бы выйти за меня замуж? Я в общем-то не всегда такой легкомысленный, как выгляжу. Я умею ценить умных женщин. И я буду тебя любить, – серьезно добавил он, глядя ей в глаза.
Альдона набрала воздуху, но только вздохнула и отвела глаза. Она не знала, что сказать. Ей с трудом верилось, что все это происходит на самом деле, но Торвард ярл ей нравился. Она угадывала, что у них мало общего, что он человек
– Я не могу сама тебе ответить, – сказала она наконец. – Мой отец сам решит мою судьбу. Нужно спросить у него.
– Конечно. Я и не предполагал тебя похищать. Впрочем… если бы ты захотела… – Торвард усмехнулся. – Это было бы весело! Ну, не волнуйся, пусть все будет по порядку. Мы-то теперь знаем, как это делается! Я пришлю свататься самых знатных людей Фьялленланда, и они два года будут ездить туда-обратно, пока все до мелочи не обсудят!
Альдона засмеялась.
– А потом, если хочешь, я свожу тебя в Черные горы поохотиться на бергбуров! – пообещал Торвард, подбодренный ее смехом.
– Я скажу отцу сама, хорошо? А он потом скажет тебе, что решил.
Торвард не возражал: для него было важно согласие самой невесты, и если она не отказала ему, то все остальное для него не имело значения. Альдона шла домой в веселом расположении духа, посмеиваясь и изумляясь тому положению, в котором вдруг оказалась. Ну и дела! По правде говоря, ее больше занимало то, что к ней посватался будущий конунг. О том, хочет ли она быть женой Торварда, она сейчас почти не думала.
Пока Альдона и Торвард ярл гуляли у Смидирберга, Вигмар хёвдинг беседовал с Хельги ярлом. Оружие, которое было развешано на стенах гридницы, вызывало в госте тайное недоумение: серые, с черноватыми разводами, с золотистым отливом на свету клинки мечей, секир и копий могли быть изделием только свартальвов или Хродерика Кузнеца, но по виду ничем не отличались от современных. Здесь таился какой-то подвох: очень может быть, что Вигмар Лисица все-таки сам кует свои знаменитые клинки. Но было очевидно, что хозяин хочет сохранить их происхождение в тайне, и Хельги, как человек воспитанный, не досаждал ему расспросами и держал свои подозрения при себе.
Однако прощальные наставления отца он помнил, и теперь настала пора позаботиться об их исполнении.
– Среди слэттов найдется немало людей, кто хотел бы иметь такое оружие, – сказал он Вигмару, кивая на одну из секир, с красивым золотым узором на обухе. Это была секира Хроара, и он звал ее Золотой Вепрь.
– Это желание понятно, – Вигмар кивнул. Он сделал знак, и Хьёрт, подросток из дружины, снял секиру со стены и подал хёвдингу. – Острее и прочнее этой стали нет во всем Медном лесу. И я бы очень удивился, если бы узнал, что где-то в Морском Пути сейчас умеют делать такую же.
Вигмар снял с плеча один из своих длинных темно-рыжих волосков, положил его на лезвие секиры и слегка подул. Волосок распался на две части, обе они упали на пол.
– А прошлой зимой на охоте Хроар этим лезвием с одного удара надвое раскроил череп кабану. За такое оружие можно просить столько золота, сколько оно весит, – спокойно, без хвастовства, с уверенной гордостью продолжал Вигмар.
– Среди слэттов есть люди, способные заплатить и такую цену, – так же спокойно ответил Хельги. – Назови, сколько и какого оружия ты можешь выделить для продажи и сколько хочешь за него получить. В течение лета, еще до осенних пиров, мы расплатимся с тобой полностью – или товарами, если тебе что-то нужно, или серебром и золотом.
– Кто же не знает, что богаче Хеймира конунга нет никого на Морском Пути! – отозвался Вигмар, не давая понять, понравилось ли ему это предложение. – Но когда речь идет о таких дорогих вещах,
никого не упрекнешь в излишней осторожности. Мы должны полностью доверять друг другу. Никто не знает, как сложится судьба. Я не ясновидящий и не могу знать заранее, не повернется ли мое оружие против меня самого. В этом случае продавать его, как ты сам понимаешь, было бы непростительно глупо. Всякое ведь может случиться, как говорят. Если я продам тебе, скажем, десяток мечей, или даже два десятка, получу за них сколько-то марок золота… довольно много… – Вигмар поднял глаза от секиры, которой все это время любовался, и многозначительно глянул на Хельги. – Как мне знать, что у тысячи доблестных слэттов не разгорятся глаза при виде тех двадцати мечей и они не устремятся ко мне сюда по твоим следам, чтобы раздобыть себе по мечу и заодно избавить меня от золота? Нет, все не так просто, Хельги ярл. Ты сам это понимаешь.– Все просто только в глазах дурака, – согласился Хельги. – А умному человеку зачастую гораздо труднее принять решение, потому что он видит гораздо больше разных обстоятельств. Я не думаю, что ты обвиняешь в вероломстве моего отца – он не давал для этого повода, а ты достаточно умный человек, чтобы не быть вздорным. Но отчасти ты прав: мой отец не может поручиться за всех слэттов, сколько их есть, и тем более за тех людей, которые на торгу в Эльвенэсе увидят твои мечи и услышат о золоте. Конечно, такое дело невозможно сохранить в тайне.
Вигмар двинул бровью в знак согласия, одновременно намекая, что решить затруднение будет нелегко.
– Но я мог бы пообещать тебе помощь моего рода в том случае, если кто-то станет тебе угрожать из-за твоего богатства, – продолжал Хельги.
– Общая выгода – надежная связь, но она и легко рвется, когда выгода кончается.
– Мы могли бы скрепить наш союз и более прочными цепями. Что бы ты сказал, если бы я посватался к твоей дочери?
Хельги не знал, что сейчас почти повторяет слова своего отца, когда тот сватался к Хельге, его будущей матери. Но, в отличие от добродушного Хельги Птичьего Носа, тогдашнего хёвдинга Квиттингского Востока, хёвдинг Железного Кольца, не столько добродушный, сколько дальновидный и проницательный, к этому вопросу был готов.
Сейчас он пристально заглянул в глаза гостю: ему хотелось понять, что привлекает Хельги в этом браке, сама Альдона или только ее «приданое» в виде булатных мечей. Хельги спокойно выдержал его взгляд. От отца он унаследовал, кроме прочего, еще и драгоценное умение совмещать собственное удовольствие с пользой дела. Но если Хеймир конунг всегда думал об этом, то у Хельги это получалось невольно, бессознательно: искренне следуя своему чувству, он быстро умел найти в нем и полезные стороны, и поворачивал дело так, что чувство и польза взаимно служили друг другу.
– Не буду притворяться, будто знаю на всем Морском Пути лучшего жениха, чем ты, Хельги ярл, – ответил наконец Вигмар. – Никому другому я не доверил бы так же охотно мое ценнейшее сокровище, мою дочь. Но я не могу решить ее судьбу, не спросив о ее желании. Она сама даст тебе ответ.
– Разумеется, мы спросим ее, когда она вернется. Меньше всего я хотел бы принуждать к браку девушку, если я ей не по сердцу. Но пока об этом никто не знает, кроме нас двоих, я хочу предупредить тебя еще об одной вещи. Я не могу с полной ответственностью распоряжаться своей судьбой без согласия моего отца. Думаю, ты поймешь меня: едва ли ты одобрил бы, если бы кто-то из твоих сыновей обручился с девушкой, не спросив тебя. Поэтому я предлагаю вот что: мы сейчас объявим, что хотели бы заключить эту помолвку, но окончательное ее закрепление отложим. Не нужно спешить в важных делах, чтобы не уронить ничьей чести. Я вернусь домой и поговорю с отцом и дружиной. Если мой род будет того же мнения, что и я, я пришлю тебе и твоей дочери подарки. Это будет знаком к закреплению помолвки. И тогда в удобное время я вернусь, и мы справим свадьбу.