Перстень для Избранной
Шрифт:
Девушку перестали держать ноги, и она медленно-медленно опустилась на холодный каменный пол. Нет, в обморок Вера не упала. Но вот в неком состоянии, близкому к трансу, явно пребывала.
— Матушка…, - тихо прошептала девушка, и из глаз ее полились слезы, — Но…но как же это? Почему здесь?! Что все это значит?
Вера потрясенно глядела на статую, не замечая холодного пола и не реагируя на перстень, который засиял вдруг еще сильнее.
А вот хора Кольхи и хора Эльхи отреагировали
Они прошептали благодарственную молитву:
— О Ты, давшая роду жизнь. О Богиня Праматерь, приведшая дочь свою во искупление! Благодарим тебя, превозносим тебя и поклоняемся тебе всем сердцем и душою своею!
О Милостивая Богиня, да ведешь ты род свой отныне и вовек. Да благослови Ты, сочетай Ты браком верным, истинным и единственным Дочь свою, явленную нам и сына отцов наших, главу рода Кобэлло, великого воина Ольхора.
Благодарим Тебя, что довелось увидеть этот священный миг в конце нашего жизненного пути!
Просим и молим, приими души наши в объятия Свои, и отправь нас в Свои небесные луга, как достойно послужившим Тебе все эти долгие годы.
И будто тихий ветерок пронесся по храму. Показалось, что Богиня-праматерь улыбнулась верным дочерям своим.
И обе достойные дочери рода, хора Кольхи и хора Эльхи, блаженно закрыли глаза. Обе поняли, что молитва была услышана и принята Богиней. На их лицах еще некоторое время пребывала легкая улыбка, а потом… потом обе советницы исчезли, будто растворились в пространстве.
Ольхор, которого обе дамы готовили к этому событию с юных лет, к своему стыду, оказался совершенно не готов. Нет, он знал, конечно, что так и должно быть. Но вот чтобы они ушли в прямом смысле этого слова…
За столько лет он настолько привык, и, что греха таить, привязался к своим советницам, что в глубине его души жила надежда… Глупая, конечно, что они всегда будут рядом…
Вера, которая так и сидела, в прострации, глядя на статую, ничего не заметила.
Перстень же погас, будто отдавая дань ушедшим.
Наконец девушка пришла в себя, все еще удивленная и потрясенная. Она посмотрела на перстень, заметив, что его цвет изменился очередной раз. Теперь он отливал золотом, будто впитал в себя солнечный свет.
Она вздохнула, и встала на ноги.
Ольхор, который пребывал после ухода своих советниц в состоянии тихой грусти, поднял голову и посмотрел на Деву-Избавительницу.
Она вся сияла, окруженная легким золотым сиянием, которое шло из глаз Богини-Праматери, и сама Богиня казалась сегодня и радостной, и грустной одновременно.
И вот тут глава Рода, теперь уж настоящий глава, почувствовал, что его палец что-то крепко сжало. Сжало, будто примериваясь, а потом это чувство прошло. Мужчина опустил глаза, и увидел, что на указательном пальце его правой руки появился перстень. Очень, и очень похожий на Верин.
Ольхор все понял.
Мужчина понял, что советницы перед своим уходом отдали его жизнь в волю Богини-Праматери, а та, волею своей, соединила его жизнь и жизнь дочери
своей, Девы Избавительницы.Вот только дева наша об этом и не подозревала.
Она посмотрела на перстень, подняла голову и еще раз внимательно посмотрела на статую. Богиня-Праматерь, так похожая на нее саму и на матушку, стояла и будто смотрела на девушку с гордой улыбкой.
И почудилось Вере, что будто подняла она руки в жесте благословения.
Все еще потрясенная увиденным, девушка медленно, вслед за Ольхором, вышла из Храма.
Вышла, и не поверила своим глазам.
На дворе опять сияли звезды, ночь простирала свои крыла над этим миром.
— Это сколько же времени мы там были?! — Вера ошарашенно посмотрела вокруг и вопросительно уставилась на мужчину.
Ольхор, который в один момент остался в одиночестве и стал полноценным Главой Клана, более того, женатым мужчиной. Женатым на богине, между прочим, медленно повернулся.
Его глаза сияли, будто сила, перешедшая через уход советниц и чудом оказавшейся на его пальце перстень, наполняла вождя до краев.
Мужчина ничего не сказал, потому что слов у него не было. Да и, честно говоря, он и сам не знал. Событие, которого ждали три века, свершилось.
И это главное.
Вера, увидев сияющие глаза вождя, и, почувствовав всем своим существом глубокие изменения, произошедшие с ним, остановилась, пораженная.
А когда Ольхор одним махом сорвал с себя балахон, оставшись в одних плотно обтягивающих мощные ноги штанах и осточертевший тюрбан, скрывавший роскошные волосы цвета меди, убранные в толстую косу, девушка остолбенела.
И не просто остолбенела, а замерла, и дыхание остановилось. Еще бы.
Сейчас перед ней стоял не просто высокий статный мужчина, а настоящий мачо, каких только в кино, да и не во всяком, увидишь. Девушка покачнулась, сказывалась долгая задержка дыхания, которая, собственно, и приводит к обмороку, но сделала-таки вдох.
Глубокий, протяжный и голодный.
— Да что я прямо как самка оголодавшая, — тут же обругала себя за нежданный порыв тела. Что интересно, ей и в голову не пришло удивиться странному поведению мужчины, вот так, ни с того ни с сего, срывающего с себя одежду.
Похоже, на сегодня удивительных событий было слишком много, чтобы мозг отреагировал и на это.
Ольхор же, сбросив с себя ритуальные принадлежности, почувствовал себя свободным. И желание завязать волосы в высокий хвост и вскочить на волшебного коня взыграло в нем с новой, непреодолимой силой.
Энергия, наполняющая мужчину, просто толкала на подвиги.
Однако одного взгляда на перстень, так похожего на Верин, ему хватило, чтобы прийти в себя. Более того, он даже удивился, как такое желание пришло ему в голову именно сейчас, когда на него стояла и смотрела во все глаза, медленно заливаясь краской, такая девушка.
И Ольхор, что ему еще оставалось делать, опять опустился на колени. Правда, только на одно в этот раз.
Мужчина, сердце которого колотилось и било в набат, хриплым голосом произнес: