Перстень Иуды
Шрифт:
Мужчина держался уверенно, отвечая улыбкой на приветствия официантов и метрдотеля, который лично вызвался проводить его к самому удобному столику. А вот женщина смущалась и явно не знала, куда деть руки, сжимающие маленькую потертую сумочку.
– Проходите, Карл Иванович, очень рады вас видеть! Надеюсь, вашей даме у нас понравится…
Метрдотель убрал с крахмальной скатерти монументальную табличку «Заказано», и пара заняла столик у окна, в уютной тени двух пальм, торчащих из кадок с землей. Брюнет внимательно осмотрел присутствующих и, очевидно, остался доволен.
Простым оно было для завсегдатаев и загадочным для новичков: попробуй, разберись, что такое перепелиный бульон с крутонами, или бараньи котлеты де-валяй, или совершенно неизвестное карпаччо в стране, где основная масса ест постные борщи, супы из требухи, варит холодец из хвостов, ушей и копыт, а кое-где перебивается «пирогами» из лебеды или вообще мрет от голода… Так что для Танечки самой разобраться в мудреной книге было очень сложно, чтобы не сказать – невозможно! Но вмешательство молодого человека быстро расставило все по своим местам: заказ был сделан, и расторопный официант бросился его исполнять.
Через несколько минут на столе появились закуски: армянская бастурма, грузинское лобио, донские деликатесы – копченый осетровый балык, отборная черная икра в глубокой хрустальной вазочке на льду… Сопровождали их выдержанный дагестанский коньяк и крымский мускат Черного камня, который так любят дамы.
– Кушайте, Танечка, – кавалер протянул собственноручно изготовленный бутерброд, толсто намазанный икрой. – Только, извините, сладкое вино тут не годится, я позволю себе рекомендовать вам рюмочку коньяка…
– Ах, я никогда не ела икры, – польщенно зарделась дама. – Это же так дорого… Да и вообще я ничего такого не пробовала…
– Тогда загадайте желание, и оно непременно сбудется! Я пью за вас! За вашу красоту!
Мужчина старался быть галантным, но за внешним лоском внимательный наблюдатель сразу бы заметил природную угловатость как в движениях, так и в обхождении, выдающую отсутствие воспитания и того внутреннего лоска, который неизменно присущ интеллигенту, с молоком матери впитавшему хорошие манеры.
Метрдотель, отдавший пятнадцать лет ресторанному делу, безошибочно отмечал, что щедрый посетитель – из «новых господ», а потому ему далеко до «старых», которые пили утренний чай из чашек с фамильными гербами, учились в гимназиях, университетах, кадетских корпусах или юнкерских училищах… Например, столовыми приборами он пользовался чуть лучше казачьего есаула, а черный камень перстня входил в вопиющее противоречие в белыми бриллиантами галстучной заколки и запонок. Но времена меняются, меняются критерии оценки посетителей, а потому свои наблюдения метрдотель держал при себе и выказывал гостю максимальное внимание и уважение.
Кавалер подал знак официанту, и тот опять налил коньяк в обе рюмки.
– Я, знаете ли, Танечка, окончил реальное училище, потом поступил в университет. Но тут революция, вся эта пертурбация… Нужно было как-то выживать. Пришлось заняться коммерцией. Так что перед вами неуч…
Молодой
человек приглашающе поднял свою рюмку. В хрустальном конусе янтарно светилась крепкая ароматная жидкость. И она делала свое дело: Татьяна постепенно пьянела.– Ну что вы, Карл Иванович! Какой же вы неуч! Коммерция требует больших разносторонних знаний. Уверена, вы ими обладаете…
Они выпили. Потом еще и еще.
– Без ложной скромности скажу, что в своем деле я – профессор!
– Не сомневаюсь. А позвольте узнать, каков круг ваших коммерческих интересов?
– Круг? Какой круг?
– Интересов. Чем вы занимаетесь как коммерсант?
– Ах, в этом смысле… Меня интересуют деньги.
– Так вы финансист? Банкир?
– Ох, Танечка, мне и финансами приходилось заниматься, и с банком как-то связался… Умоляю вас, давайте о делах не будем говорить. Я так устал от них. А расскажите-ка мне лучше о себе. Вы работаете в «Пролетарском молоте». Это вы, значит, кто?
– Журналистка. Корреспондент. Знаете, криминальная хроника…
Карл Иванович оживился.
– И о чем же вам приходится писать?
– О разных происшествиях, преступлениях, убийствах…
– Какой ужас, – галантный кавалер зажмурился. – И вам хочется этим заниматься? Пейте! Еще один бокал, и мы перейдем к десерту…
– Мне это нравится, – улыбнулась Татьяна. – Вот вчера нашли убитого человека… Ох, простите, что это я…
– Пустяки. Хотя давайте действительно не будем об этих ужасах. Позвольте ручку…
Мужчина взял маленькую ладонь своей дамы, погладил, поднес к губам и поцеловал каждый пальчик отдельно. Она смутилась и попыталась изменить направленность событий.
– Какой у вас интересный перстень, можно его рассмотреть?
– Конечно, – брюнет протянул свою левую руку. – Семейная реликвия. Она мне досталась от отца. А ему от деда. Тот где-то путешествовал…
Татьяна внезапно побледнела.
– Какое страшное кольцо… Оно меня пугает! Это голова льва?
– Судя по всему…
– Мне кажется, он хочет меня растерзать!
– Бросьте, Танечка! – в голосе высокого мужчины послышались нотки раздражения. – Что за детские разговоры! Давайте поговорим, как взрослые люди… О нас. Мне кажется, вы скучаете… Я так жалею, что не могу пригласить вас на танец, но увы: неуклюж, неповоротлив… Чувствую, это испортило вам настроение.
– Вовсе нет! Все хорошо…
– Вы говорите неправду. Я же вижу, что вы побледнели, погрустнели, озаботились… О чем задумались?
– Вам это кажется, Карл Иванович. Просто я опьянела…
Брюнет внимательно рассматривал ее лицо и, наконец, смягчился.
– Ладно! Допивайте кофе, и поедем ко мне. У меня граммофон и прекрасная коллекция пластинок!
– Ой, нет… Я никак не смогу… У меня завтра с утра планерка, и редактор не терпит, когда опаздывают. А нынче уже полночь. Мне пора…
– Всего на пару минут. И я немедленно отвезу вас, куда прикажете. А пока – еще по рюмочке…
Престарелый швейцар с огромной лопатообразной седой бородой распахнул перед ними дверь. Высокий брюнет задержался, полез в карман.