Перстень Парацельса

Он лгал.

Неужели Даша это почувствовала?

Пауза становилась невыносимой. Виктор деликатно кашлянул, привлекая к себе внимание, и как можно более непринуждённо произнёс:

– Слушай, а твоя пустыня…

– Голая земля, – с отсутствующей улыбкой поправила его девушка.

– Извини. Твоя голая земля… Ты сказала, что тебе было хорошо на ней?

– Да.

– Чем?

– Ощущение полной безопасности… – Даша пожала плечами – Виктор увидел это боковым зрением. – Спокойствие… Свобода…

– Там ведь пусто.

– Не важно…

Она ничего не сказала о безудержном и упоительном соитии с ветром, обратившимся неутомимым любовником. Никому не сказала. Поведала обо всём, но в какой-то момент в душе девушки щёлкнул тумблер, и слово «секс» было заменено на «свободу». Даша делилась настоящими чувствами, но прятала их истинное значение, и это её коробило.

Задевало.

Она не хотела врать Виктору, но понимала, что не должна его ранить. Ей пришлось промолчать, и внутри её возникло чёрное пятнышко злости. Ещё маленькое.

Но оно появилось.

А злость – она живучая, не уходит и способна прорасти даже из микроскопического семечка…

– Как думаешь, насколько реальны миры, в которых мы побывали? – тихо спросил Виктор.

– Если мир – это поток ощущений, то на сто процентов, – тут же отозвалась Даша. – Я стояла под тем солнцем, я вдыхала тот ветер, шла по той земле… Никто не убедит меня в том, что этого не было.

– А насколько реальны теперь мы?

– Что? – Этот вопрос не приходил ей в голову.

– Мы увидели другие миры, пережили нечто непонятное…

– Мы стали другими, – подхватила девушка. – Или станем другими… Это ты имел в виду?

– Да.

– Но разве мы не реальны?

– А вдруг наша сила находится только здесь? – Громов прикоснулся указательным пальцем к виску. – Вдруг мы всего лишь представляем эту реальность?

– Для чего же Антон нас собрал?

– Я… – Одно дело строить гипотезы, и совсем другое – объяснять реальные действия людей. Допустим, Бранделиус наделил команду воображаемой силой – зачем? И Громов был вынужден признать: – Не знаю.

– Вот и не фантазируй, – рассмеялась Даша. – Нужно принять то, что произошло, и посмотреть, что из этого получится.

– Согласен. – Они почти подъехали к дому, к их дому, и пауза стала давить его едва ли не физически. Стала давить так, что Виктор не смог удержаться и негромко, но очень проникновенно произнёс: – Я люблю тебя.

– Я тоже… – крохотная, едва заметная пауза, – тебя люблю, – ответила Даша.

* * *

– Как ваши дела, Вера Павловна? – участливо осведомился Меркель, галантно помогая пожилой посетительнице усесться в кресло.

– Всё хорошо.

– Точно? – Он расположился напротив, на среднем расстоянии: рядом, но не очень близко, и эта дистанция позволила ему чуть подать корпус вперёд, жестом изображая глубокий интерес к делам посетительницы.

– Абсолютно. – Женщина смотрела на шамана, как на бога, ну, или на полубога: с доверием, которое невозможно в обычном общении.

– Сны больше не тревожат?

– После вашего обряда сплю, будто убитая, вообще никаких снов не видела.

– Не скучаете по ним, Вера Павловна?

– Честно говоря, я очень рада, что избавилась от тех сновидений. – Неприятные воспоминания на мгновение омрачили чело женщины, правая рука сжалась в кулак, но уже через секунду она справилась с эмоциями и улыбнулась: – Мне стало значительно спокойнее.

– Значит, наши труды не пропали…

– Как вы можете так говорить, Авдотий Платонович? – возмущённо перебила его женщина. – Ваши труды не просто не пропали: вы сделали меня другой! Вы помогли мне!

– Замечательно. – Он накрыл её ладонь рукой и так помог успокоиться. – Это был просто речевой оборот.

– У меня закончился травяной чай, – сообщила Вера Павловна.

– Я догадался, – не стал скрывать шаман. – И приготовил пакет вашего любимого.

Он выложил на стол объёмный свёрток.

– Вы всё всегда знаете наперёд, Авдотий Платонович.

– Я должен, Вера Павловна, я должен…

– Верно…

Они поговорили ещё минут пятнадцать. Женщина пожаловалась на сына: «Непутёвый, никак на работу не может устроиться!» – спросила, можно ли дать телефон шамана двоюродной сестре: «У неё ноги в последнее время болят», расплатилась за чай и ушла. Спокойная. Умиротворённая.

Выходя из Дома культуры, столкнулась с высоким мужчиной в старомодном элегантном костюме. Тот вежливо придержал перед нею скрипучую дверь. Кивком поблагодарила и направилась к автобусной остановке.

А мужчина прошёл к офису шамана, уверенным толчком распахнул металлическую дверь, вошёл, на ходу снимая шляпу, кивнул поморщившемуся белорусу и без приглашения уселся в одно из потрёпанных кресел.

– Серьёзно? Травяной чай? Перепродаёшь таёжные сборы?

– Подслушивать нехорошо, – недовольно ответил Меркель.

– Обыкновенная предосторожность, – пожал плечами гость. – Меня не интересуют твои секреты.

«Потому что у тебя своих полно…» Шаман уже понял, кто перед ним, но продолжал изображать простачка, не желая переходить к главной теме.

– Год назад Вера Павловна стояла на пороге безумия, у неё случилась чёрная полоса в жизни, которая привела к затяжной депрессии, – со вздохом поведал он удивлённому собеседнику, которого абсолютно не волновало прошлое случайной старушки. – Вера Павловна не думала о самоубийстве, но почти сошла с ума. Я её вытащил. – Пауза. – Магическое вторжение происходило в допустимых пределах.

– Я не проверяющий, – уточнил мужчина.

– Тогда что вас интересует… Э-э? – Авдотий поднял брови, состроив на круглой физиономии вопросительное выражение, и посетитель с достоинством ответил:

– Брат Петриус.

Добавлять что-то ещё он не счёл нужным, но любой маг, знакомый с реалиями Тайного Города, в объяснениях и не нуждался: эрлиец, подданный Тёмного Двора, выходец из семьи, занимающейся врачеванием тысячи и тысячи лет.

– Что вас интересует, брат Петриус?

– Ты знаешь, что.