Перстень Парацельса

Громов орёт от невыносимого, нечеловеческого страдания и на глазах ошарашенных противников начинает рассыпаться, распадаться на мелкие чёрные осколки, которые подхватывает и уносит куда-то осенний ветер. На мелкие чёрные лепестки, больше походящие на пепел…

Секунда… Две… Пять… Чёрный туман, в который обратился Виктор, рассеялся, оставив лишь два пылающих глаза, а затем исчезают и они…

И лишь тогда Меркель замечает стоящую у ограды блондинку.

Замечает и теряет сознание.

Эпилог

– Перстень Парацельса очень давно является собственностью Хранителей, и мы несём за него ответственность…

– Но почему вы не спрятали его в какое-нибудь надёжное место? Почему не убрали так, чтобы не было возможности похитить его? – перебил девушку Джафаров. – Ведь люди гибнут!

– Люди гибнут по разным причинами. – Лариса вежливо улыбнулась. – Автокатастрофы, войны…

– Вы надеетесь, что кто-нибудь сможет провести эксперимент до конца, – понял Меркель. – Вы ждёте.

– Не совсем так, – поморщилась девушка. – Я и мои предшественники, все мы в обязательном порядке пытаемся объяснить возможности Перстня, предупредить, но… – Ещё одна улыбка. – Как правило, Перстень у нас крадут. И не выслушивают до конца.

– Вот я и спрашиваю: зачем вы его показываете? – вновь подал голос Джафаров. – Зачем позволяете его красть?

– Затем, что в правильных руках он способен принести много хорошего.

– И сколько раз Перстень попадал в эти «правильные» руки?

– Ни одного.

Иллюминат покачал головой, но промолчал. Лариса вздохнула и продолжила:

– Поэтому в артефакт давным-давно встроено магическое устройство, сообщающее о местонахождении Перстня в момент активизации…

– Почему так? – снова перебил её Мустафа.

Но на этот раз за девушку ответил шаман.

– Потому что любой другой «маячок» легко обнаружить, – как маленькому, объяснил другу Меркель. – А во время активизации выделяется большое количество магической энергии…

– В потоке которой совершенно теряется сигнал, – вернула себе слово Лариса. – Отправив доклад, «маячок» снова отключается, и его невозможно определить.

– А вы приезжаете и спокойно ждёте, желая выяснить, что получится на этот раз…

Лариса их спасла. Появилась в последний момент, когда надежды практически не осталось, и расщепила обезумевшего Виктора «Тысячью бритв», совмещённой с заклинанием «Развеять по ветру» четвёртого уровня. Потом забрала тех, кто остался жив, не забыла тело хвана, не желая подкидывать судмедэкспертам повод для изумления, а журналистам – для броских заголовков, и даже, как выяснилось позже, вызвала полицию, подставив стражам порядка оказавшихся неподалёку бандитов. Что за бандиты и откуда они там взялись, Меркель и Мустафа не уточняли. Они знали, что Хранители относились к соблюдению режима секретности так же строго, как сами обитатели Тайного Города, и лишь молча посочувствовали неизвестным уголовникам, чьи отпечатки и прочие следы присутствия были обнаружены на месте массового убийства.

Молча посочувствовали, потому что использование матёрых бандитов для прикрытия подобных инцидентов давно вошло у магов в привычку, и «авторитетные» уфимцы просто оказались не в том месте и не в то время.

– Печально, однако все, кто выпрашивал Перстень Парацельса, пытались нас предать или обмануть, – мягко продолжила девушка. – Не было ни одного случая, чтобы Хранителю позволили принять полноценное участие в эксперименте или хотя бы понаблюдать за ним. – Пауза. – Всех мастеров церемонии сводила с ума близость абсолютной власти, возможность заполучить в своё распоряжение обладающих сверхестественными возможностями рабов… Никто не устоял. – Лариса вновь помолчала. – Нас обманывали, нас предавали, и поэтому никто из претендентов не узнал, что было написано на изъятой странице.

– Вы нам скажете? – поднял брови Меркель.

– «Они не слушают».

– Они не слушают? – удивился Мустафа.

– Парацельс так и не сумел победить дух человека, – объяснила Хранитель. – Он научился раскрывать его возможности, светлые или тёмные – не важно, важно, что научился. Он узнал, как рывком отправить человека на ступеньку выше, но при этом хотел превратить его в послушного раба. Человека!

– Разве это сложно?

– Как выяснилось, – Лариса внимательно посмотрела на подавшего голос шамана, – Парацельс сделал всё, чтобы надеть оковы и связать людей с мастером церемонии. Вся структура заклинания подчинена этому, решения, которые применил Парацельс, идеальны, оковы должны работать, но… Не работают.

– Они не слушают, – задумчиво повторил Авдотий.

– Именно.

– Мы слишком свободны, – улыбнулся Мустафа. Он понял. – Парацельсу следовало определиться, кто ему нужен: раб или сильная, раскрывшаяся личность?

– Одна опция на выбор, – подтвердила Лариса.

– Подождите! – иллюминат посмотрел Хранителю в глаза. – Но если «они не слушают», если дух человеческий и желание быть свободным непобедимы, почему вы не используете Перстень? Почему не создадите армию…

– Не только в мастерах дело, – догадался Авдотий. – Да?

– Никто не выдерживал испытания сверхспособностями, – тихо ответила девушка. – Мастера начинали изводить обращённых, унижать их, считая рабами. Обращённые, в свою очередь, чувствовали себя избранными, ставшими выше обычных людей.

– Без исключений?

– Без исключений. – Лариса прикоснулась к синему камню. – Перстень дарит не силу, а соблазн.

– Хранители прерывали эксперименты, – прошептал Меркель.

– Как правило, – подтвердила девушка. – Или же обращённые убивали своего мастера.

– И что тогда? Умирали?

– Навсегда обрывали связь с артефактом, лишались возможности получать энергию, теряли сверхспособности и… – Лариса грустно улыбнулась, – кончали с собой.

– Без исключений?

– Без исключений, – подтвердила Хранитель. – Никто из них не раскрылся по-настоящему, все остались зависимыми от Перстня и не смогли пережить потерю силы.

* * *

«Я потеряла всё…»

Или освободилась от всего?

Как назвать то, что произошло? Тот факт, что из её жизни исчезло и хорошее, и плохое, оставив лишь терпкое послевкусие. Горько-сладкое, растерянное, словно сахар смешали с перцем. Странное…

Исчез страх, который нёс с собой насильник. Исчезло всё чёрное, что было в её жизни, вся мерзость…

Ушёл Герман. Появился в её судьбе тенью истинных чувств, опалил коротким, но неимоверно жарким дыханием настоящей любви. Показал, что это такое – настоящая любовь…

И ушёл.

«Я потеряла всё…»

Больше не было страха. Больше не было радости. И не было силы – невиданной, непонятной, но ставшей её частью. Дарующей не превосходство, но уверенность. Поддерживающей, но не толкающей на безумства. Не стало бурлящей внутри энергии.