Перстень Сварга
Шрифт:
– Сколько вам было лет, когда дядюшка начал заниматься с вами?
– Иваяну - двенадцать, а мне не исполнилось и восьми. А умер дядюшка (пусть земля ему будет пухом) когда мне исполнилось пятнадцать.
– Неплохой срок для обучения. Только вот мне непонятно одно… - продолжал Бел.
– Раз ты так хорошо владеешь плеткой, то отчего тебя так легко смогли поймать еще там, дома, в Руславии? И удрать бы ты от нас могла раньше, еще до того, как мы покинули родину…
Почему? На этот вопрос ответить сложно, и очень просто: Олея к тому времени, за несколько лет своей жизни с Серио, настолько попала под жесткое влияние мужа, и так прониклась его мнением о своей никчемности и ненужности, а заодно и так привыкла подлаживаться под его раздражительный характер, что почти полностью потеряла
В результате вместо прежней веселой девушки, любящей жизнь, появилась женщина, чуть ли не полностью сломленная, не имеющая ни силы, ни собственной воли, и не решающаяся сделать хоть что-то без чужого соизволения. Ведь будь она прежней Олеей, то еще тогда, в лесу, выломала бы первый же попавшийся прут, и так отходила б своих преследователей, что запомнили этот урок на всю жизнь. Вместо этого она неслась невесть куда, сломя голову, не решаясь поднять руку на мужчину, и не видя ничего вокруг от страха, заполонившего ее душу. Такое впечатление, что она никогда не проходила обучение у дядюшки Генара…
Да и потом, когда она пыталась бежать, и Бел задержал ее в конюшне… Она могла бы легко смести его со своего пути хоть вожжами, хоть веревкой, но ей даже в голову не пришло совершить что-то подобное. Почему? Наверное, это было въевшееся за годы ее замужества понятие: с мужчинами спорить нельзя, а не то это вызовет очередное недовольство ее мужа. Пусть Серио уже не было с ней, но правила, вдолбленные в ее голову за несколько лет их совместной жизни, все еще крепко держали ее… Наверное, она и в самом деле слабохарактерная дура!
А все же, как вышло так, что она во всем шла навстречу мужу, причем до такой степени, что едва не потеряла себя? Ответ прост: боялась. Чего? Ну, вначале у нее было два умерших жениха, дурная слава и то, что она невольно попала в число невест, чей дом уважаемые свахи обходили стороной. Все подруги замужем, а она все еще нет, и никакого хорошего жениха все еще нет…
Наверное, еще и оттого она так отчаянно держалась за Серио, что тот избавил ее от ярлыка "плохой невесты", сравнял с другими девушками. Серио был для нее чем-то вроде спасательного круга, чудесным избавлением от злословия, да и парень он видный… Вот она и влюбилась в него с каким-то отчаянным чувством, до дрожи боялась потерять, и оттого во всем шла мужу на уступки. Да, верно, во всей основе ее поведения во время замужества был страх остаться без Серио. Она, можно сказать, полностью растворилась в муже, только вот он все одно ее оставил… В общем, ее послушное и раболепное поведение в браке ни к чему хорошему не привело.
Вместо этого получилось другое: на очень долгое время Олея заставила себя забыть о многом, только вот добрый дядя Генар и тут оказался прав - вышло так, что именно его учеба пригодилась племяннице в самый нужный момент.
Теперь Олея стала понимать, что означает выражение - потерять себя. Наверное, ей нужно было получить хорошую встряску, очутиться в невесть каких краях, посмотреть на свою прошлую жизнь как бы со стороны, чтоб в ней вновь проснулась та уверенная в себе девушка, которой она была когда-то, и отныне не желающая быть той тряпкой, о которую когда-то вытирал ноги не только муж, но и его дочки. Так что на вопрос Бела она смогла ответить лишь одно:
– Сама не
знаю… Так получилось…Мужчина лишь покосился в ее сторону, но ничего не сказал. Кажется, он понял если не все, то очень многое. Вместо этого он спросил ее о другом, отрывая от печальных воспоминаний:
– Ты заметно прихрамываешь… Нога здорово болит?
Нога?.. Надо же, как она задумалась - даже забыла о своей больной ноге. И без того ныли раны, оставленные зубами и когтями речных вампиров, так еще и это падение с лошади… Возможно, ударилась она не очень сильно, но, тем не менее, вполне ощутимо.
– Побаливает немного…
– Постой, я твои раны осмотрю - остановился Бел.
– Еще чего!
– возмутилась Олея. Единственное, что ей еще не хватало, так это демонстрировать мужчине ногу, на которую сейчас, без сомнения, и смотреть-то страшно!
– Хватит дурака валять!
– а голос мужчины может быть весьма жестким.
– Думаешь, мне больше нечем заняться, кроме как любоваться на твою ногу, которая сейчас явно не блещет красотой? Дорога впереди долгая, нам еще идти и идти, а это значит, что мы, прежде всего, должны быть в состоянии передвигаться, а не ползти. Так что присядь на тот камень и покажи мне свои ранения.
– Да пожалуйста!
– Олея бухнулась на плоский камень, прогретый солнцем, и задрала штанину брюк.
– Смотри, но не думаю, что увиденное доставит тебе удовольствие!
По лицу Бела, осматривающего ее ногу, ничего прочесть было невозможно, и Олея, решившись, все же скосила глаза на свои раны. Ох, лучше бы она этого не делала! Верно говорят - если не видишь, то и на душе спокойнее. Иннасин-Оббо был прав: прошло не так много времени, но раны уже выглядят страшновато. Мало того, что нога была багрово-красной после падения с лошади, так еще и воспалились раны, нанесенные зубами и когтями речных вампиров. Сами ранки от укусов были небольшими, но вот следы от когтей выглядели просто страшно. Наверное, грязь попала…Ведь речной вампир не просто кусает и пьет кровь - при укусе он еще и глубоко запускает свои когти в тело жертвы, чтоб в это время его никто не смог отодрать. Ну а когда вампира все же выдергиваешь из тела жертвы, то его когти все одно оставляют глубокие царапины… Все это уже заметно припухло, и по краям ранок начали появляться первые полоски гноя. Пока они узкие, но что-то будет завтра?!
– Покажи вторую ногу… - почти что приказал Бел, и женщина без слов подняла и вторую штанину. Ой, и там вид немногим лучше - сплошные синяки… - Н-да, хорошо ты упала. Просто поразительно, что ничего себе не сломала. Богов надо благодарить за подобную милость…
– А то я не знаю! Может, еще что скажешь?
– Олея пыталась говорить беззаботно, но голос предательски дрожал.
– Ты не находишь, что внешне моя нога после укусов вампира - это кошмар!
– На первый взгляд может показаться, что это какое-то жуткой заболевание… - задумчиво проворил Бел.
– Я как-то раз видел нечто подобное, правда, забыл, как оно называется…
– Ну, спасибо! Поддержал и успокоил!
– Не обижайся, я имел в виду нечто совсем иное. Слушай, у меня появилась одна идея…
– Что, все отрезать?
– Не мели ерунду! Хотя надо срочно заняться лечением, пока дело не дошло до общего заражения. Но этим мы займемся попозже, а что касается твоих ран… Просто я прикинул, каким образом это можно использовать в наших целях.
– Ничего не понимаю!
– Слушай, решим так: если вдруг нас остановят, то можно сказать, будто мы - семейная пара, и идем на поклонение к какому-то храму, чтоб молитвами попытаться излечиться от страшной болезни, разъедающей наши тела. В доказательство можно показать эти раны.
– Наши?
– Естественно, наши. Или ты считаешь, что вид моей ноги и руки намного лучше? Сомневаюсь.
– Но я же твоих ран не видела!
– А на слово ты мне что, уже не веришь? Могу начать раздеваться даже сейчас, но не думаю, что на плечо и нога у меня выглядят более привлекательно, чем у тебя… - и тут Олея с удивлением поняла, что Бел улыбается.
– И потом, вряд ли вид хоть и обнаженного, но уставшего мужчины, может кому-то доставить удовольствие.
– Надо же, ты, оказывается, еще и шутить умеешь… Непривычно как-то слышать подобное от тебя.