Первая академия. Том 1

— Это вопрос к учебной части, господин Орлов, а не ко мне, — холодно ответил Комаровский. — Прошу любить и жаловать. Ещё один достойный одарённый в нашей группе.

— Ну это мы ещё посмотрим, — скептически заметил Орлов. — Говорят, некоторые даже до второго курса дотягивают.

— Я уж как-нибудь постараюсь, — проговорил я, глядя в глаза парню.

Ещё одна звучная фамилия. Орлов. Родственник главноуправляющего третьего отделения. Я надеялся, дальний.

— Попытайтесь. Может быть, из вас и получится толк, — произнёс лениво Орлов. — Хотя вижу, огонь к вам не слишком милостив.

Я инстинктивно коснулся шрама на лбу и поправил причёску:

— Всякое бывало. Лучше позаботьтесь о том, чтобы к вам был милостив.

— Да у меня всё хорошо, не переживайте так, — пожал плечами Орлов и продолжил диалог с парнем, что сидел позади него, словно меня тут и не было.

Сразу понятно, что Орлов тут — заводила. Ведёт себя нагло, и даже с надзирателем не слишком учтив, хоть и формально вежлив, не придерёшься. Стелиться перед подобными личностями я не собирался, но и руки распускать не стоило, по крайней мере, первым.

В класс вошёл преподаватель французского языка, а вскоре задребезжал звонок.

Французский в прошлой жизни я не изучал, однако, несмотря на это, речевые навыки и кое-какие знания остались, а те, которые не остались, очень быстро вспоминались. Судя по гимназическому аттестату, Алексей изучал французский и латынь. Те же языки преподавались и в академии. Все основополагающие труды по магическим техникам были на латыни, а французский в те времена считался наиболее ходовым из всех иностранных языков.

Когда урок закончился, студенты стали собираться, чтобы идти в другую аудиторию. Я спросил у тех, кто сидел поближе, где будет следующее занятие. Мне ответил высокий малый с зачёсанной на бок чёлкой, сказал, что — в этом же корпусе, и предложил следовать за ним. К нам присоединился кудрявый паренёк ростом пониже, и мы втроём направились по коридору к лестнице.

Ребята сразу представились. Высокого звали Павел Фролов, его друга — Даниил Петровский. Они были, как и я, не титулованными дворянами. Фролов был из Москвы, и у его рода имелся герб, Петровский — из Твери, на его пиджаке красовался двуглавый орёл империи.

По пути мои новые знакомые принялись меня просвещать, кто есть кто, и как тут всё устроено. Четыре парня и две девушки в нашей группе оказались из приюта, остальные — титулованные и обычные дворяне примерно пятьдесят на пятьдесят.

Всю перемену наша группа толпилась возле закрытой двери в аудиторию, ожидая преподавателя. Павел и Даниил сами мало что знали, поскольку с начала учебного года прошло всего две недели, но я слушал их очень внимательно. Сейчас любая информация могла оказаться ценной.

После очередной пары наступила большая сорокаминутная перемена — время обеда. То, что в главном корпусе есть ресторан, я уже знал. Ребята просветили меня по поводу цен, сказав, что там на обедах там можно разориться. Казённые же студенты кушали в столовой на цокольном этаже, где их кормили за счёт заведения. В «подвале» мог пообедать любой, еда стоила недорого, однако идти туда Павел и Даниил тоже не пожелали: дескать, там много народу и пахнет плохо.

Через дорогу напротив третьего корпуса находилось кафе. Ребятам понравилось это место, и мы все втроём отправились туда. Там тоже оказалось много студентов, однако нам всё же удалось найти свободный столик.

По сигналу звоночка на столе к нам подбежала молодая улыбчивая официантка и записала заказы. Не прошло и десяти минут, как она вернулась, поставила перед нами тарелки с едой и пожелала приятного аппетита.

— Еда тут так себе, а вот официантки очень даже ничего, — прокомментировал Павел Фролов, когда девушка уже не могла нас слышать.

Павел старался выглядеть человеком умным и важным, соответствующей была и его манера речи. Чего не скажешь о Данииле. Тот, наоборот, производил впечатление парня простого и даже глуповатого. Мне достаточно оказалось полдня общения с ним, чтобы увидеть этот контраст. Непонятно только, каким образом они подружились.

— Вот почему вы сюда таскаетесь, — сострил я. — Теперь понятно.

— Если бы. Просто это единственное нормальное место, — меланхолично произнёс Павел. — В ресторане ценник ого-го, к тому же там одни князья околачиваются, а в подвале — как в свинарнике.

— Ты бы видел, чем там кормят, — добавил Даниил. — Зашли мы в первый день… Лучше бы не заходили.

— Есть ещё одно кафе, но туда из третьего корпуса идти на две минуты дольше, — завершил мысль Павел и заткнул за воротник салфетку. — Кстати, Алексей, прости моё любопытство, но как так получилось, что ты оказался у нас спустя две недели после начала учебного года?

Я хотел ответить, но тут отворилась уличная дверь, и в кафе вошли две девушки. Одна из них была Анастасия Шеремтева собственной персоной. Наши глаза на миг встретили, но я тут же отвёл взгляд. Да что же это такое-то? Если кто-то нужен, так хрен два найдёшь, а кто не надо, постоянно под ногами путается. Чёртов закон подлости.

Однако на этот раз у нас с Шереметевой контакта не состоялось. Они с подругой прошли в дальний угол, сели у окна и, вызвав официанта, продолжили беседу.

— Пришлось задержаться. Захворал тяжело, — соврал я. — Вот и пропустил две недели. Теперь навёрстывать придётся.

Обедать пришлось быстро, ведь следующим занятием шла магическая практика, и опаздывать было никак нельзя. По словам моих знакомых, преподавал её какой-то офицер в отставке, ветеран войны, который за любое нарушение мог так вздрючить, что жизни рад не будешь.

Вскоре я и сам смог оценить нашего тренера. Он был невысок, на вид лет сорок, лицо землистое, усы широкие, густые. На левой руке отсутствовали все пальца, а на правую ногу он сильно припадал во время ходьбы. Звали мастера Юрий Алексеевич, но студенты дали ему прозвище Полкан, поскольку считали, что он был полковником.

— Ну что, молодёжь, брюхо набили? — не церемонясь, обратился он к нам, когда мы собрались. — Порядок. Значит, и поработать можно. Жир растрясти. Главное, помним о технике безопасности. А то вы — парни горячие, того и глядишь, сгорите, — мастер хмыкнул. — А мне вашим папашам и мамашам вас надо в целости и сохранности вернуть.

Голос его был хриплым, немного гнусавым. Чувствовалось, Полкану хотелось резче выразиться, как он привык в армии, но приходится сдерживаться.

— Огневики жара не боятся, — усмехнулся Орлов.