Первая четверть жизни у всех разная

Ну и козёл ты, конечно…. Раз разбогател, так все остальные для тебя грязь из под ногтей? А честным ли ты трудом всё это заработал? Хотя нельзя осуждать, прости меня, Всевышний!

Из дома напротив вышла та же молодая девушка. Теперь она была в джинсах и длинной майке. У неё были красивые стройные ноги… Нельзя, Алик, не смотри на ноги чужой женщины, а то попадёшь в ад… Как же сложно русским мужчинам не искуситься!

Девушка прошла по двору, по новой дорожке в сарай, и через несколько минут вывезла оттуда большой железный велосипед. Вывезла из двора, облокотила об забор и закрыла калитку. Она посмотрела в нашу сторону. Наконец-то стало видно её лицо.

– Добрый день! – поздоровалась она и улыбнулась. И, кажется, на секунду посмотрела на меня. Обычного, смуглогого, узкоглазого узбека в грязных джинсах и замызганной рубашке. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Нужно ответить что-то доброе, но голос, как назло, пропал. Я покраснел. Главное, чтобы этого никто не заметил.

– Салом алейкум! – все дружелюбно поздоровались, кроме меня. Я глупо улыбнулся и кивнул.

Кристина села на своё велосипед, бодро закрутила педали и скрылась за углом. Я хотел броситься за ней, бежать за велосипедом, словно верный пёс, но вместо этого продолжал машинально намазывать и класть кирпичи. Последние три оказались криво положены и я стал быстрее это испралять, пока не стало поздно. Иначе меня выгонят, а теперь мне так важно здесь работать! Ведь я смогу хоть иногда видеть, пусть издалека, эту прекрасную девушку.

– А у Антонины Степановны красивая внучка, да, Алик?! – подшутил надо мной старший. Все засмеялись. Я постарался сделать невозмутимый вид, но, наверно, стал по цвету как приправа карри.

– Разве? А где вы её увидели? – но мой голос всё-равно был каким-то писклявым.

– Ну-ну! Смотри, а то стена будет кривая и упадёт на их дом, строитель! – это уже шутливо-серьезно крикнул мне отец.

Я пытался выкинуть эту девушку из головы и полностью погрузиться в работу. Её бледную кожу, большие карие глаза, тонкий нос и миниатюрные пухлые губы. Сила Всевышнего, что создал такое совершенство! Так, я опять отвлекся. Кирпич. Второй. Третий. Пятнадцатый. Сто одиннадцатый. Время словно остановилось.

Попытался вспомнить родину. Жар солнца и прохладу старинных стен. Как я скучал по драгоценным запахам всего пару дней назад. А сейчас это всё как-то погасло, потеряло краски и важность. Превратилось в добрую, немного грустную сказку. Грустную – потому что неожиданно осознал, что ты вырос и тебя перестали интересовать какие-то вещи.

Но вот наконец-то появилась она. Грациозно, словно принцесса, она слезла со своего транспорта и стала загонять его обратно во двор. Её волосы были забраны в большой пучок, но по бокам вылезли вылезли маленькие прядки и завились причудливыми загогулинками. Но солнечный свет снова спрятался в доме напротив. И на душе заскребли кошки. Как я дожил до конца рабочего дня не помню. Знаю лишь, что не мог перестать следить за этой калиткой, отделяющей меня от счастья.

Мы как обычно доехали в восьмиром до края города на ржавой, почти разваливающейся шестёрке. Традиционно поужинали жирным пловом с кинзой, зирой, барбарисом и бараниной. Обычно это блюдо грело мне не только желудок, но и сердце, как частичка далекой родины. Но на этот раз я почти проглотил всё это, без аппетита, и чуть не подавился. После последнего намаза ещё для приличия посидел вместе со всеми, а потом пошёл спать. Вскоре тоже все легли, ведь вставали мы очень рано.

Мы спали по шесть человек в комнате, на раскладушках. Я обычно спал самым крайним к двери. Но сегодня, почему-то, самый старший попросил поменяться с ним местами. В итоге оказался около самой стенки, без шанса на побег, однако я и не собирался. Хотя, всё может быть… Ведь влюблённые всегда теряют голову и совершают, порой, абсолютно непредсказуемые поступки. А мы, люди восточные, вообще горячие. Какие же мудрые у меня отец и товарищи. Видимо, были на моём месте, иначе откуда бы догадались?

Этой ночью я, конечно же, не спал. И следующей почти тоже. Целыми днями ловил каждую возможность хоть мельком взглянуть на Кристину. Она, каждый день, выходя из дома, приветливо с нами здоровалась. Улыбалась. А потом снова становилась задумчивой. Интересно, что в её прекрасной головке? Что тревожит, что занимает? Чем она занимается в свободное время? С кем общается?

А вдруг у неё уже есть молодой человек? Об этом мне даже думать больно. Словно кинжалом в самое сердце. Невыносимо. Нужно с ней попробовать поговорить. Только как? И захочет ли она вообще со мной разговаривать?

Конец ознакомительного фрагмента.