Первая экспедиция

Гроза остановился напротив Гоголя и, отчетливо выговаривая каждое слово, произнес:

– Я, сталкер Алекс Гроза, заключаю знатное соглашение с группировкой «Свобода». Мои условия. Прямой обмен. Одна моя вещь на одну вашу вещь и одну вашу услугу. Моя вещь – архив О-Сознания, добытый в лаборатории Икс-четыре. Ваша вещь – артефакт «Звезда Полынь», отобранный у группы сталкера Плюмбума. Ваша услуга – сопровождение и защита группы сталкера Плюмбума до объекта Ковш на Свалке. Это мои условия.

– Ваши условия приняты, – сообщил Гоголь торжественно. – Совет Координаторов приступил к обсуждению. Вам придется подождать согласованного решения.

Напряжение разом спало. «Свободовцы» загомонили и потянулись к теплой бочке. Интерес к членам спасательной экспедиции угас, в центре внимания теперь оказался Алекс Гроза. К нему подходили знакомиться, трясли руку, похлопывали по плечу.

Плюмбум украдкой поманил своих спутников, приглашая отойти в сторону.

– Всем понятно, что произошло? – спросил он, когда ученые собрались. – Кажется, нам выпал джекпот.

Оказалось, что никто, кроме Плюмбума, даже не слышал о знатном соглашении. Бывший сталкер рассказал:

– Фримены – анархисты, но все же не беспредельщики. У них есть свой кодекс поведения, правила и традиции – иначе группировка давно развалилась бы. Но это очень своеобразные правила. В «Свободе» нельзя приказывать – только просить или предлагать. Нельзя принимать единоличные решения по сложным вопросам жизни общины – фримены привыкли советоваться друг с другом. При этом любой из них имеет право не согласиться с выбором большинства, зафиксировать особое мнение и послать своих командиров на три буквы. Думаете, сложно? Но как-то справляются. Проблемы возникают при контактах с внешним миром. Ну с «Долгом» понятно – старая вражда, тут они просто собачатся. А вот для других случаев созданы особые протоколы. К примеру, убить или покалечить постороннего человека фримен может без малейших угрызений совести, но если сумеет потом доказать, что тот представлял прямую и явную угрозу для «Свободы». Если не сумеет, будет изгнан из рядов и объявлен мишенью. Я на этом пытался сыграть – перевел стрелку с Ежа на Гоголя, и страж не захотел принять ответственность за наше убийство на себя. И даже «Звезду» не решился забрать, так что она пока еще и не принадлежит «Свободе» – Гроза об этом просто не знает. А есть протокол для «знатного соглашения» – когда посторонний может попросить у «Свободы» чем-то поступиться в ущерб группировке, переиграть планы, поменять правила и тому подобное. Любой посторонний! В этом отказано только «долговцам» и их друзьям. Я, например, не могу просить – служил в «Долге», а это для фрименов клеймо на всю жизнь… Соглашение взаимно, то есть проситель должен что-то предложить взамен. При этом риск очень велик. Любое нарушение протокола карается замучиванием до смерти, причем пытчиками становятся как раз те фримены, которые выступили в роли свидетелей. Я сам однажды… хм… присутствовал – год потом кошмары снились… Алекс рискнул, чтобы помочь нам. Но и предложил он кое-что по-настоящему ценное – то, ради чего генерал Роте отдаст не только Свалку, но и душу.

– Архив О-Сознания? – задумчиво произнесла Лара. – Что это такое?

– Не важно, – отмахнулся от ее вопроса Лёлек. – Послушайте, но ведь если «Звезда» принадлежит нам и мы как бы не при делах, может, нам просто уйти? Пусть они тут сами разруливают.

– В том-то и дело. – Плюмбум понизил голос до шепота. – Теперь нам уйти не дадут. Мы – часть сделки между Алексом и «Свободой». Тут пан или пропал. Если условия Грозы примут, мы дойдем до Ковша по накатанной за полчаса. Если нет, мы все можем лечь под топор. Фримены любят пошутить, но сами некоторых шуток не понимают.

– Что ты предлагаешь?

– Пока отдыхаем. Советую перекусить, но не плотно. Думаю, решение скоро созреет. Гоголь должен будет объявить его. Если не в нашу пользу, я сразу начну стрелять. Приму огонь на себя. А вы уходите – не пытайтесь меня спасти. Если уцелеете и сумеете оторваться, возвращайтесь на Базу – к Свалке вас все равно не пустят. Проводником сможет и Шурик поработать. Да и ты, Денис, не новичок – постараешься и все вспомнишь.

– Витя, – сказала Лара тихо-тихо.

– Что Витя? Витя готов. Я вас сюда затащил, мне и отвечать. Так что все нормально, дорогая, не переживай. Так, расходимся и делаем непринужденный вид.

Пока члены спасательной экспедиции совещались, у пылающей бочки уже состоялось братание. Алекс сидел на подстилке, скрестив ноги, пил крепкий чай из железной кружки и травил анекдоты. Правильно классики говорят: дай сталкеру точку опоры, и он расскажет анекдот.

Плюмбум, наклонив голову, прислушался.

– Идет, значит, «долговец» по Зоне, – вещал Гроза. – И думает, как бы подвиг совершить. Сделаться, значит, героем и орден «Серебряный щит» на грудь нацепить. Но вот ведь непруха – бандиты где-то в другом месте бандитствуют, мутанты попрятались, туристов гибнущих не наблюдается. Загоревал, значит, «долговец». Не стать ему героем… А тут видит: вертолет военсталовский разбился и догорает. Обрадовался «долговец». Забрался по-быстрому в вертолет. И там, значит, сгорел… Как герой!

Фримены громко заржали.

– Да, ничё так.

– Свежо.

– Ну жарь еще, если умеешь.

Алекс не заставил себя долго упрашивать:

– Про шуршунчика знаете? Нет? Тогда слушайте. Идут, значит, «долговцы» по Зоне. Удачная ходка, хабара набрали, все довольны, как слоны. Вдруг выходит из Рыжего леса им навстречу парень. Ну молодой такой, без году неделя. Вольный сталкер. Неопасный. Ну и просится, значит, присоединиться к отряду. Дескать, одному страшно до Базы топать. Командир «долговцев» из благородных побуждений разрешил. И потопал, значит, сталкер вместе с ними. Идут и идут. Но тут странное замечают. За спиной у молодого сидор висит, а там что-то шуршит постоянно. Ну вроде дело не наше – идут и идут. А оно шуршит. Тут один из «долговцев» не выдержал и говорит: «Слышь, пацан, а что у тебя в сидоре шуршит-то?» Тот посмотрел так высокомерно и говорит: «Шуршунчик!» «Долговцу» стремно стало, он и отвалил. Идут, значит, дальше. А в сидоре снова шуршит. Прямо вот непрерывно – шуршит и шуршит. Опять любопытство стало заедать. Теперь подходят двое: «Скажи, брат сталкер, что у тебя в сидоре шуршит?» Молодой отвечает: «Я ж говорю, шуршунчик! Шуршунчик там!» Не поняли его «долговцы». Решили, что лапшу на уши вешает. Обиделись. Обратились к командиру: так, мол, и так, молодой сам напросился в спутники, а теперь борзеет, за дураков «Долг» держит. Ну командир, значит, командует привал, подходит так строго к вольному и говорит: «А ну-ка показывай, что у тебя в мешке! Иначе накажем по всей строгости военного времени». Испугался, значит, молодой – развязал сидор. «Долговцы» столпились посмотреть, что там такое. А там… шуршунчик!

– Ха-ха!

– Не, это так себе.

– Детский сад. Поострее бы.

– Поострее хотите? Будет поострее… Идут, значит, по Зоне «долговец», «свободовец» и «монолитовец». Долго идут. Жрать охота, сил нет. Решили устроить привал, подстрелить плоть и пообедать по-человечески. Сначала, значит, на охоту пошел «долговец». А «свободовец» с «монолитовцем» костер развели и ждут. Вернулся «долговец» через полчаса – руками разводит: дескать, нет добычи. Обозлился на него «свободовец» и сам в лес пошел. Ходил, ходил, и вправду – нет добычи. Даже завалящего тушкана нет. Вернулся и видит, значит: «монолитовец» такой довольный сидит и что-то в котелке варит вкусное мясное. Налил варева и «свободовцу». Наелся «свободовец» до отвала, прилег, и потянуло его на разговоры. «Не нравится мне наш «долговец», – говорит. – Зря мы его взяли. Тупой он. И охотник из него хреновый. Не нравится он мне». А «монолитовец» ему отвечает: «Не нравится – не ешь!»

– Ха-ха-ха!

– Ёлы-палы!

– Класс! Надо запомнить.

Плюмбум улыбнулся. Он уже испытывал к Алексу почти что нежность. Парень постоянно играл с огнем. Но как играл? Изящно, в ритме вальса. Вот сейчас травит анекдоты – непринужденно, как со своими. А что у него на душе-то? Знает ведь, чем отказ Совета Координаторов для него обернется. Я на его месте уже по потолку бегал бы, выл от невыносимости, а он… Другое поколение, да. И что примечательно, анекдоты не абы какие рассказывает, а только те, которые в ущерб «Долгу». Располагает к себе фрименов – политик…

– Гоголь! – вдруг позвал один из «свободовцев», сидевший в стороне от компании над унибуком с подключенной трубчатой антенной. – У нас проблемы.

Страж «Свободы», слушавший анекдоты Алекса с таким же интересом, как остальные, встревоженно обернулся на зов:

– Что у тебя, Трикс?

– Два вертолета: ударный «Ми-24» и десантный «Ми-26». Идут со стороны Базы «Долга». Думаю, за нами…

Глава 8. Зона просит огня

Лицо Гоголя перекосилось.

– Но ведь полеты запрещены! – воскликнул он.

Плюмбум осознал, что судьба снова подкинула

шанс, хотя и очень призрачный.

– Значит, не только фримены плюют на условности! – заявил он. – Роте рискнул, и есть у меня подозрение, господин Гоголь, что не ради вашего отряда. Дело в знатном соглашении. Генералу очень нужен Алекс Гроза и архив О-Сознания – ради этого он готов убивать столько, сколько потребуется.

От былой надменности стража не осталось и следа. Он явно не собирался умирать сегодня, а ситуация выглядела аховой: протокол должен быть соблюден до мельчайших деталей, но как его соблюдать под пулями «долговцев»?