Первая красотка в городе

– Вы должны понимать, что те из нас, кто состоит на службе правительства, должны поддерживать определенные стандарты.

Не чувствуя себя ни в чем виноватым, я не ответил.

Сидел и ждал.

О, где же вы, мальчики? Кафка, где ты? Лорка, застреленный на грязном проселке, где ты? Хемингуэй, утверждавший, что у него на хвосте ЦРУ, и никто ему не верил, кроме меня…

Тогда пожилая, солидная, хорошо отдохнувшая, никогда не дергавшая свеклу серость повернулась, сунулась в маленький и хорошо отлакированный шкафчик у себя за спиной и вытащила шесть или семь экземпляров Раскрытой Пизды.

Он швырнул их на стол, будто вонючие обсифованные и изнасилованные какашки.

Постукал по ним одной не собиравшей лимонов рукой.

– Нас подвели к мысли, что ВЫ являетесь автором вот этих колонок Заметок Грязного Старика.

– Ну.

– Что вы можете сказать по поводу этих колонок?

– Ничего.

– И вы называете это писательством?

– Лучше у меня не получается.

– Что ж, я обеспечиваю сейчас двух сыновей, которые начали заниматься журналистикой в лучшем из колледжей, и я НАДЕЮСЬ…

Он постучал по листкам, по этим вонючим сраным листам тыльной стороной своей окольцованной, не знавшей фабрик и тюрем рукой и закончил:

– …Я надеюсь, мои сыновья никогда не станут писать так, как ВЫ!

– У них не получится, – заверил его я.

– Мистер Буковски, наше собеседование окончено.

– Ага, – сказал я. Зажег сигару, встал, поскреб себя по пивному брюху и вышел.

Второе собеседование случилось раньше, чем я ожидал. Я прилежно – как же еще?

– трудился над выполнением одного из своих важных малоквалифицированных заданий, когда громкоговоритель бухнул:

– Генри Чарлз Буковски, явиться в кабинет Начальника Смены!

Я бросил свое важное задание, взял у местного вертухая разрешение на отлучку и пошел в кабинет. Секретарь Начсмены, старый посеревший рохля, осмотрел меня:

– Вы действительно Генри Чарлз Буковски? – спросил он, явно разочарованный.

– Ну да, чувак.

– Следуйте за мной, пожалуйста.

Я последовал за ним. Большое это было здание. Мы спустились на несколько пролетов, обошли длинный зал и вступили в большую темную комнату, которая сливалась с другой большой и очень темной комнатой. Там в конце стола сидело двое, а стол длиной был, наверное, футов семьдесят пять. Сидели они под одинокой лампой. А в конце стола – один-единственный стул, для меня.

– Можете войти, – сказал секретарь. И смылся.

Я вошел. Двое встали. Вот они мы, под одной лампой в темноте. Я почему-то подумал обо всех заказных убийствах.

Потом подумал: это же Америка, папаша, Гитлер уже умер. Или нет?

– Буковски?

– Ну?

Оба пожали мне руку.

– Садитесь.

Оттяг, крошка.

– Это мистер – - – - из Вашингтона, – сказал второй парень, один из местных главных засранцев.

Я ничего не ответил. Хорошая тут лампа. Из человеческой кожи?

Разговор повел мистер Вашингтон. У него с собой был портфель, внутри довольно много бумажек.

– Итак, мистер Буковски…

– Ну?

– Ваш возраст – сорок восемь лет, вы работаете на Правительство Соединенных Штатов уже одиннадцать лет.

– Ну.

– Вы были женаты на своей первой жене в течение двух с половиной лет, разведены, и женились на своей нынешней жене когда? Нам хотелось бы знать дату.

– Нет даты. Свадьбы не было.

– У вас есть ребенок?

– Ну.

– Сколько лет?

– Четыре.

– Вы не женаты?

– Нет.

– Вы платите алименты?

– Да.

– Сколько?

– Примерно как полагается.

Тут он откинулся на спинку, и мы просто посидели. Все трое не произнесли ни слова добрых четыре-пять минут.

Затем возникла стопка номеров подпольной газеты Раскрытая Пизда.

– Вы пишете эти колонки? Заметки Грязного Старика? – спросил мистер Вашингтон.

– Ну.

Он передал экземпляр мистеру Лос-Анжелесу.

– Вы этот видели?

– Нет-нет, не видел.

По верху колонки шагал хуй с ногами, ОГРОМНЫЙ шагающий хуй с ногами. История была про одного моего друга, которого я выебал в жопу по ошибке, пьяный, свято веря, что он – одна из моих подружек. Две недели после этого я не мог выжить этого друга из своей квартиры. Подлинная история.

– И вы называете это писательством? – спросил мистер Вашингтон.

– Про писательство не знаю. Но мне показалось, что это очень смешная история.

Вам не показалось, что она юмористическая?

– Но это… эта иллюстрация сверху?

– Шагающий хуй?

– Да.

– Это не я рисовал.

– Вы не занимаетесь подбором иллюстраций?

– Газета верстается по вечерам во вторник.

– И вас по вечерам во вторник там нет?

– По вечерам во вторник я должен быть здесь.

Они немного подождали, полистали Раскрытую Пизду, просматривая мои колонки.

– Знаете, – произнес мистер Вашингтон, снова постукивая рукой по подшивке, – с вами все было бы в порядке, если б вы продолжали писать стихи, но когда вы начали писать вот это…

И он опять постучал по Раскрытым Пиздам.

Я прождал две минуты и тридцать секунд. Потом спросил:

– Нам что, сейчас следует официальных представителей почтовой службы считать новыми критиками литературы?

– О, нет-нет, – сказал мистер Вашингтон, – мы не это имели в виду.

Я сидел и ждал.

– От почтовых служащих ожидается определенное поведение. На вас устремлен Взгляд Общества. Вы должны служить примером примерного поведения.

– Мне представляется, – сказал я, – что вы угрожаете моей свободе самовыражения последующей потерей работы. Это может заинтересовать Профсоюз Почтовых Работников Калифорнии.