Первая любовь

Через минуту в лицо Бруно угодил один из камней; Клара от неожиданности взвизгнула; мы тут же прибежали на место событий: Бруно уже давал пинки в зад двум разбойникам, среди которых оказался и сын кузнеца. Я остановился у забора, весь дрожа от волнения, и, сжав руки в кулаки; все происходило на виду у Клары; если эти наглецы хотели получить сдачи, я был готов сразиться с ними.

Бруно вернулся с улыбкой на лице, и, прощаясь с Кларой, вновь отпустил подзатыльника Нино. Все мы были страшно возбуждены.

Настали чудесные августовские дни, и Нино часто разрешал мне заходить к нему в сад (собака теперь вязалась за виллой), когда мы возвращались после набега на чужие владения. Однажды мы сидели в саду под навесом и полдничали, кушая хлеб с вареньем. Нино, развалившись в кресле, сказал мне, что и в городе он всегда ест варенье, и, что этой зимой он обязательно поведет меня на занятия по фехтованию, чтобы я увидел, как это прекрасно. И, что в следующем году, в июле, он поедет на море, и, что если и я смогу поехать на море, мы будем вместе с ним выходить на лодке в море.

Он описал мне, как устроены байдарки, но прежде чем ходить на них в море, я должен буду вначале научиться плавать.

— Нино, а твои сестры уже собираются замуж? — как-то поинтересовался я.

— Одна уже замужем, — ответил он мне. — Но ее здесь нет. В прошлом году должна была выйти замуж Клара, но затем она поссорилась с женихом.

— А твоя мать?

Его матерью была одна из брюнеток, которую я по ошибке принял за его сестру. Я никак не мог поверить в это.

— В моем доме живут одни только женщины, — закончил Нино. Хотя бы Клара вышла замуж.

Таким образом находиться с Нино мне было интересно. Он больше не старался подковыривать меня в разговоре. С Бруно он совершил как-то новую поездку на машине. В ближайшую деревню. И на этот раз без ссоры. Клара все время посылала через нас Бруно сигареты, и тот совал их в карманы, улыбаясь.

Лишь только сын кузнеца вызывал у нас некоторые опасения, поскольку волосы у него по-прежнему оставались подпаленными, и поглядывал он на нас издалека недружелюбно, судорожно перекашивая рот.

Но однажды он, плутишка, появился на площади, у церкви, где мы прогуливались, и пошел нам навстречу. Он попросил у Нино сигарету. Нино неопределенно пожал плечами. Тогда тот сказал ему: — Если ты дашь мне сигарету, то я тебе скажу такое, за что ты потом мне охотно подаришь всю пачку.

— Дай ему сигарету, — попросил я Нино, — таким образом, вы помиритесь.

Но Нино даже не шелохнулся. Сын кузнеца засмеялся. — Ладно, не нужно. Давайте сходим к бараку в Орто, там я вам покажу сногсшибательную штуку.

На что Нино заметил: — Ты что принимаешь нас за дураков?

Тогда сын кузнеца приблизил свои желтые зубы к уху Нино и шепнул ему что-то посапывая. Нино сразу же побледнел, отпрянул назад, поглядывая поочередно, то на меня, то на него; наконец, он спросил: — Честное слово?

— А, что случилось? — спросил я.

— Пойдем, — сказал Нино.

Орто называлась сыроварня, расположенная за виллой на склоне холма. Между виллой и первым оврагом простирался большой виноградник, почти плоский, вокруг которого рос тростник наполовину с осокой. Достигнув зарослей тростника, мы тут же в припрыжку начали пробираться сквозь ряды виноградника. Я молча подобрал узловатую сухую ветку, на тот случай, если сын кузнеца устроил нам засаду.

— Ты не видел случайно Бруно? — спросил я неожиданно, чтобы намек понял и Нино, и сын кузнеца.

Нино, у которого дрожали губы, ничего не ответил. В следующий момент они направились в направлении Казетто Россо, к давно заброшенному бараку, скрытому деревьями и находившемуся в глубине виноградника. Там я в прошлом году играл в войну, строя крепости.

— Тише, — пробормотал Нино, когда мы приблизились к цели.

— Стойте. Дальше не идите. Берто, придержи-ка его. — Он подался еще немного вперед и остановился на небольшой площадке. Деревянная дверь в барак была заперта. Нино свернул немного за угол, после чего поднялся на цыпочки и заглянул в окошко.

Сын кузнеца все время ехидно посмеивался. — Что случилось? — А, ты, пойди и посмотри!

Мы тоже прошли вперед и подошли к Нино, как раз в тот момент, когда тот взобрался на подоконник и принялся внимательно разглядывать внутренность барака сквозь треснутое стекло. Я тоже посмотрел вовнутрь, но ничего там не смог разглядеть, так как нужно было время, чтобы глаза привыкли к темноте. Что-то, однако, двигалось в темноте. Затем я различил какой-то белый предмет, распростертый на полу, от которого оторвался мужчина с красным платочком на шее. Это был Бруно. Женщиной же была Клара; у нее на обнаженном животе виднелось небольшое золотистое пятно, от падающего луча света. Сквозь запыленное стекло сцена внутри помещения представлялась, словно в тумане.

— Она белая, — шепнул сын кузнеца.

Нино тут же спрыгнул с окна. — А ну-ка уходите, — приказал он тихо, стиснув зубы. — Уходите, немедленно.

Затем Нино бросился на меня, и я почувствовал, как он оцарапал мне спину своими ногтями. В это время сын кузнеца лягнул его сзади. — Если ты тут же не уйдешь, то я тут же позову Бруно, — сказал он, не на шутку разозлившись. Тогда сын кузнеца отстал от него и с ухмылкой на лице отступил вглубь площадки. Они еще какое-то мгновенье продолжали поглядывать друг на друга, после чего Нино бросился на него молнией. Но тот бросился бежать.

Я тоже побежал что есть сил, сжимая в руках сухую ветку.

Внизу виноградника, почти у зарослей тростника Нино все же настиг его и повалил на землю. Они принялись кусать друг друга, катаясь по земле. Я тоже бросился в этот клубок и принялся колотить по этим штопаным штанам, по грязной рубашке и желтым зубам сына кузнеца. Нанося удары, я все время думал, что на меня смотрит Клара.

Когда сын кузнеца начал плакать и выть, я оторвался от него, также поступил и Нино. Мы оставили нашего врага лежать в глубокой борозде и убежали прочь.

Думаю, что у Нино в голове были те же мысли, что и у меня; весь оборванный и крепко побитый, он тащился еле-еле, словно выбившаяся из сил лошадь, стараясь поскорее расстаться со мной. Неожиданно я остановился и дал ему спокойно удалиться. Таким образом, мы избежали возможного разговора.

Я увидел издали, как он свернул за угол виллы, и, оставшись один, уселся на кучу щебня, высыпанного прямо на дорогу. Лишь только дома я заметил, что шея у меня была вся в крови, но мне на это было наплевать; я зашел под портик и бросился на сено.