Первая мировая война

Этот аргумент в пользу сильных позиций Германии на Западном фронте становился чисто теоретическим. 8 октября президент Вильсон отверг мирное предложение Германии. Первым условием перемирия, повторил он, является освобождение всех оккупированных территорий. Война закончится только тогда, когда на бельгийской и французской земле не будет немецких войск, а в Сербии – австрийских и немецких. В тот день в бою близ Шатель-Шеэри в Аргонском лесу участвовал американский сержант Элвин С. Йорк, ранее отказывавшийся от военной службы по религиозным соображениям. Когда его отряд был окружен десятикратно превосходящими силами противника, Йорк лично убил 28 немецких солдат и взял в плен еще 132, захватив 35 пулеметов. На вопрос бригадного генерала, сколько человек он, по его мнению, убил, Йорк ответил: «Генерал, мне не хотелось бы думать, что я промахнулся хотя бы раз; они были очень близко – пятьдесят или шестьдесят метров». По поводу меткости своих товарищей он сказал: «Они могут попасть только в небо». Но Йорк был горцем. «В такие большие мишени попасть совсем нетрудно, – объяснял он. – Они гораздо больше, чем голова индейки».

8 октября, в тот день, когда совершил свой подвиг сержант Йорк, британские войска начали наступление на участке фронта протяженностью 32 километра между Сен-Кантеном и Камбре – это была Вторая битва при Камбре. Королевские ВВС создали дымовую завесу, сбросив фосфорные бомбы. За один день три британские армии при поддержке 82 танков продвинулись почти на 5 километров, захватив 10 000 пленных и 150 орудий. Американская дивизия, также наступавшая на Камбре, захватила 1500 пленных и 30 орудий.

Через двадцать четыре часа после начала нового наступления линия Гинденбурга была окончательно преодолена по всей длине. 9 октября канадские части вошли в Камбре. 103 года назад герцог Веллингтон принял капитуляцию города после разгрома Наполеона. В 1870 г. Камбре захватили немцы; они вернулись сюда в августе 1914 г. и с тех пор удерживали город. Теперь он снова стал свободным. Британская кавалерийская дивизия после беспрецедентного 13-километрового броска достигла пригородов Ле-Като, захватив во время наступления пятьсот пленных.

Поля сражений, оставленные британскими войсками в 1914 и 1915 гг., а также в начале 1918 г., теперь были пройдены почти без задержки. Полковник артиллерии Алан Брук оказался в Лане 9 октября. «Сплошные развалины и запустение, – писал он. – Я взобрался на груду камней на том месте, где раньше стояла церковь, и посмотрел на разрушения. Там можно стоять несколько дней, представляя трагедии, которые произошли в каждом из уголков этого города. Если бы камни могли говорить, описать то, что они видели, и передать мысли, которые они прочли на лицах умирающих людей, в мире, наверное, больше не было бы войн» [265] .

265

Двадцать два года спустя Брук, уже в должности командующего армией, побывал на том же месте во время стремительного наступления немцев на Дюнкерк. Вспомнив свой комментарий 1918 г., он написал: «Камни не заговорили. Мы начинаем Вторую мировую войну». Авт.

На следующий день британский офицер, поэт Уилфред Оуэн, который вернулся на фронт после лечения в госпитале в Британии, писал другу с передовой: «Парню рядом со мной пуля попала в голову, и он упал на меня и лежал так полчаса, пропитав кровью мое плечо». Тем не менее Оуэн «был исполнен уверенности», когда «после захвата нескольких пулеметов (с помощью одного потрясающего младшего капрала)… провел самые восхитительные по своей краткости мирные переговоры в блиндаже». Он застрелил немца из револьвера с расстояния тридцати метров. Остальные сдались «с улыбкой». Оуэн был отправлен домой с расшатанными нервами после того, как в 1917 г. провел в траншеях полгода, но хотел вернуться на фронт, так объясняя свое желание матери: «Я пошел помочь этим мальчикам; непосредственно, ведя их за собой как офицер, и косвенно, рассказывая об их страданиях, свидетелем которых я стал». Но затем окопная жизнь снова легла на него тяжким грузом, и он писал домой: «Мои чувства обуглились; я не выпускаю изо рта сигарету, когда пишу «погиб» на письмах солдат».

Среди павших в боях на этой неделе был и 21-летний Чарльз Рид. Его брат Герберт, писатель и поэт, сражавшийся на Сомме, попытался выразить в стихах свои чувства, боль и гордость.

Я проклинаю время и судьбуза то, что нас пытала и швырнулав стремнину жизни, к чуждым берегам.И с обнаженным сердцем мы стоимнад темным водопадом смерти.Весь мир промок от слез. Изнемогаетот состраданья и тоски ужасной.Но даже смерть блаженна и прекрасна,Когда ее с достоинством встречают.И копья золотистые ветвейСражаются с печалью наших дней.

На море продолжалась безжалостная война. В октябре немецкая подводная лодка потопила паром «Ленстер», шедший из Кенсингтона в Холихед; погибло 176 членов экипажа и пассажиров, в том числе несколько американцев.

10 октября стало известно, что за два предыдущих месяца потери американцев во Франции составили 20 000 человек – они не погибли в бою, а умерли от инфлюэнцы и пневмонии. Пока армии готовились к последней, как считали союзники, битве, смерть косила их ряды изнутри. Но воодушевление от близкой победы подавить было трудно. Девятью днями раньше Алленби взял Дамаск, а 8 октября индийская дивизия вошла в Бейрут.

Драматические события происходили в Сербии, которая на протяжении трех лет была оккупирована Австрией. 9-я австрийская дивизия, состоявшая в основном из жителей Богемии и Моравии, выказывала симпатии к сербам – братскому славянскому народу – и уже не могла считаться надежным воинским подразделением. 10 октября сербы вошли в Ниш, преодолев 275 километров за двадцать пять дней. Город защищали немецкие войска. Близ Призрена в горах заблудился немецкий корпус, пытавшийся выйти к побережью Албании.

В наступление перешли все союзники. 10 октября американской 1-й армии под командованием Першинга наконец удалось выбить немцев из Аргонского леса. Однако сражение шло не так, как надеялись американцы, – прорыва не случилось. Из-за заторов на дорогах боеприпасы, продовольствие и другие необходимые грузы поступали с задержкой. Кроме того, ощущалась острая нехватка лошадей. Першинг подсчитал, что ему не хватает как минимум 100 000 лошадей, но когда он спросил у Фоша, может ли Франция обеспечить ему 25 000, то получил совет доставить их из Соединенных Штатов. Это было невозможно – на кораблях просто не хватало места для такого количества животных. «Ситуация с лошадьми скоро станет отчаянной», – сообщал начальник интендантской службы Першинга.

В ответ на трудности американцев со снабжением Петен предложил расформировать 1-ю армию Першинга, ограничив самостоятельность американцев корпусами и дивизиями, причем те дивизии, для которых невозможно наладить снабжение, должны быть распределены «среди французских армий». Из 30 боеспособных американских дивизий 10 уже входили в состав французских и британских соединений с французскими и британскими командирами и только 20 подчинялись Першингу. Однако Першинг и его 1-я армия продолжали сражаться. Они не собирались расформировываться или мириться с поражением из-за проблем с логистикой.

11 октября немецкие войска начали планомерное отступление на Западном фронте. Однако они по-прежнему оказывали упорное сопротивление, и 12 октября Гинденбург попытался укрепить их дух, объявив, что выгодные условия мира будут зависеть от успешного сопротивления на фронте. В тот же день немецкое правительство приняло условия президента Вильсона для начала переговоров – полный вывод войск из Франции и Бельгии. Известный сионист, уроженец Германии Артур Руппин отметил в своем дневнике, что, услышав эту новость в Константинополе, он «отправился на долгую прогулку, во время которой беспрестанно твердил: «Мир! Как много это значит!»