Первая мировая война

21 октября болгары, положившие глаз на сербскую провинцию Македонию, вошли в город Скопье. Прибывшие на Салоникский фронт французы первые выстрелы сделали против болгар, пытавшихся захватить железнодорожную станцию Струмица в 30 километрах от болгарской границы. Возник новый театр боевых действий, двенадцатый на данный момент в этой войне [105] . Этот регион отличался малым количеством дорог, высокими горами, глубокими ущельями и быстрыми реками. Французские войска, продолжая продвижение на север от Неготина к Велесу, вышли к реке Вардар, где на карте был обозначен мост. Оказалось, что мост был разрушен еще в Первую балканскую войну.

105

Другие основные фронты того времени – Западный и Восточный, фронты на Галлипольском полуострове и в Месопотамии, Кавказский, Сербский (где до 23 октября, когда началось сербское отступление в Албанию, шли тяжелые бои под Крагуевацем), Итало-Австрийский и Салоникский. Периодически сражения происходили также в Восточной Африке, Центральной Африке (Камерун) и Персии. В Египте 100 000 солдат Британии и доминионов находились в ожидании вероятного нападения на Суэцкий канал турок под немецким командованием. Авт.

У одного из ведущих участников боевых действий, австрийского генерала Конрада, быстрый успех новой операции в Сербии зародил мысль о том, что после поражения Сербии может появиться возможность каким-то образом заключить мир с Россией и завершить войну, пока существующая карта Европы не подверглась значительным изменениям. 22 октября он в докладной записке изложил свои соображения Францу Иосифу. Однако мир наступит почти ровно через три года, а вместе с ним – и полный распад империи Габсбургов. Тогда же победа казалась неизбежной, что располагало скорее к торжеству и наступлению, чем к размышлениям и компромиссам. 22 октября в Потсдаме кайзер сердито выговаривал американскому послу Джеймсу У. Джерарду за то, что Соединенные Штаты оказывают финансовую помощь Британии и Франции, и выразил протест в связи с тем, что «некоторое количество подводных лодок», построенных в Америке, переведены в Британию при сопровождении кораблей американского флота. «Америка должна вести себя осмотрительней, – предупредил он посла. – После войны я не потерплю от Америки никаких глупостей». Тем не менее он проявил осторожность, дистанцировавшись от потопления «Лузитании» и заявив Джерарду, что «не разрешил бы» торпедировать корабль, если бы знал об этом, и что «порядочный человек не стал бы губить столько женщин и детей».

Участники боевых действий повсюду испытывали страдания и лишения. 24 октября болгары вбили клин между сербскими войсками и французами, спешившими им на помощь. Через три дня немецкие войска вошли в Княжевац, захватив в плен 1400 сербских солдат. Пока немецкие, австрийские и болгарские войска овладевали Сербией, на два участка боевых действий Антанты свалилось проклятье в виде дождя и распутицы. На Галлипольском полуострове войска теснились в переполненных, сырых, постоянно подвергавшихся артиллерийским обстрелам траншеях, не имея возможности согнать турок с господствующих высот. На участках при Изонцо и в Доломитовых Альпах итальянские части, продолжавшие сражаться за вершины, терпели неудачи или отвоевывали небольшие территории ценой значительных потерь.

В итоге Третьей битвы за Изонцо, закончившейся 4 ноября, итальянцы потеряли более 20 000 убитыми и 60 000 ранеными. 30 октября в Доломитовых Альпах появился повод для торжества, когда правнук Гарибальди, генерал Пеппино Гарибальди, захватил горную деревушку Паннетоне. 7 ноября ему удалось занять горный перевал Коль-ди-Лана высотой 1420 метров, но через два дня под натиском противника его пришлось оставить [106] .

На Западном фронте, в Шампани, немецкие войска, многие из которых были только что переброшены с русского фронта, выбили французов из Ла-Куртины, всего лишь месяц назад освобожденной под гром аплодисментов. 4 ноября они также вытеснили французов с 800-метрового участка линии обороны к северу от Массижа, убив большинство защитников и взяв в плен 25 человек. Но французы предприняли контратаку, забросав противника гранатами, и немцы были вынуждены отступить [107] .

106

Бои шли на главной дороге Доломитовых Альп от Больцано до Кортины. Сейчас это район лыжных курортов. Путеводитель Бедекера 1930 г. по Северной Италии отмечал, что Коль-ди-Лана «известен кровопролитными боями, проходившими здесь во время войны». Современные путеводители об этом факте умалчивают. Авт.

107

В 15 километрах к юго-востоку от Ла-Куртины и Массижа находилось селение Вальми, где в 1792 г. войска Французской республики нанесли поражение прусской армии. Генерал Келлерман, победитель при Вальми, при Наполеоне командовал французскими войсками на Рейне. Авт.

Сражения в Шампани были жестокими. В регионе радиусом всего 8 километров между Ла-Куртиной и Массижем были полностью уничтожены пять деревень: Юрлю, Перт-ле-Юрлю, Ле-Мениль-ле-Юрлю, Таюр и Рипон. В 15 километрах к западу, за фермой Наварен, есть еще две разрушенные деревни, Норуа и Моронвиллье. На современных картах Мишлен эти следы боевых действий 80-летней давности помечены значком «руины».

Но Восточном фронте положение сил Антанты продолжало ухудшаться. Вся русская Польша оказалась в руках немцев. За двенадцать месяцев конфликта количество русских военнопленных достигло 1 740 000 человек. В Хельсинки моряки линкора «Гангут» и крейсера «Рюрик» взбунтовались против плохого питания и жестокости офицеров. Пятьдесят человек арестовали. Министр финансов России Петр Барк отправился морем из Архангельска через Великобританию во Францию, чтобы просить о дополнительных кредитах для укрепления боеспособности России. Миллион фунтов стерлингов был одолжен на вторую неделю войны, а со временем сумма достигла 50 миллионов фунтов, и еще 100 миллионов было обещано. Барк просил больше, но президент Пуанкаре не пошел ему навстречу. «Я мог бы напомнить господину Барку, – отмечено в протоколе их встречи, – что ни буква, ни дух нашего союза не предполагают, что Россия когда-либо будет просить нас о кредите». Барк выложил свой козырь: не золотые запасы или сырьевые ресурсы России, а угрозу того, что она не сможет продолжать войну без французской экономической помощи. Пуанкаре пришлось уступить. Перспектива высвобождения немецких и австрийских армий для отправки на Запад оказалась решающим аргументом. Россия не вышла из войны, но ее задолженность росла с каждым днем.

Благодаря новым кредитам Россия получила возможность в более широком масштабе импортировать необходимые для войны материалы, в том числе из Японии, с которой воевала всего десять лет назад. Огромные грузы поступали в российский порт Архангельск, откуда поездами перебрасывались на значительные расстояния. За год долг России Британии вырос до 757 миллионов фунтов, Соединенным Штатам – до 37 миллионов фунтов. Среди британских товаров, поступающих в Россию по новой кредитной системе, Британия поставила, в частности, 27 000 пулеметов, миллион винтовок, 8 миллионов гранат, 2500 миллионов патронов, 300 аэропланов и 650 авиационных двигателей. Россия также нуждалась в колючей проволоке. Перед началом войны ее запасы составляли всего 13 000 тонн. В следующем году было произведено еще 18 000 тонн, и за то же время закуплено за границей и доставлено в Архангельск 69 000 тонн. Проблема заключалась в доставке всех этих грузов военного назначения, поступающих в отдаленный северный морской порт, в Петроград, а оттуда – на фронт. Полковник Нокс, оказавшийся в октябре в Архангельске, обнаружил «в порту гигантские скопления запасов – меди, свинца, алюминия, резины и угля и не менее 700 автомашин в деревянных контейнерах. Большинство материалов хранится под открытым небом». Ежесуточно порт мог отправлять только 170 товарных вагонов. Усовершенствованием железнодорожной линии занималась британская фирма.

Стремясь упростить переброску на фронт грузов военного назначения, поступающих с Запада, Россия решила связать с Петроградом другой северный морской порт – Мурманск. Более 30 000 русских рабочих из Поволжья и 5000 из Финляндии, подписавших полугодовые договоры, трудились в этом холодном, негостеприимном регионе. Этого оказалось недостаточно, поскольку тысячи рабочих дезертировали с «трудового фронта», а продлевать договоры никто не спешил. На строительство железной дороги были брошены 15 000 немецких и австрийских военнопленных и 10 000 китайских рабочих. Стройка продолжалась полтора года, но и ее пропускная способность увеличивалась очень медленно.

На Галлиполи на боеспособность войск союзников отрицательно влияли непрекращающиеся штормы и болезни. Ежедневно с передовой приходилось эвакуировать до трехсот больных. Из-за нехватки боеприпасов на каждое орудие в день выделялось всего по два снаряда. Исправлять ситуацию был направлен новый британский командующий, сэр Чарльз Монро. Почти сразу после прибытия, 28 октября, он получил телеграмму от Китченера, который потребовал без обиняков: «Как можно скорее сообщите ваше мнение по основному вопросу, а именно – уходим мы из Дарданелл или остаемся». Монро немедленно запросил мнение своих военачальников в Геллесе, Анзаке и Сувле о возможности нового наступления. Они были единодушны: их люди способны выдержать не более суток боевых действий.

31 октября Монро ответил на телеграмму Китченера, рекомендуя начать отступление. Его поддержал генерал Бинг, командующий войсками в Сувле: «Считаю эвакуацию целесообразной». Генерал Бердвуд, командующий войсками в Анзаке, высказался против, опасаясь, что отступление будет не только использовано турками для захвата всей территории, но и негативно скажется на всем мусульманском мире, включая Индию. В итоге никакого решения принято не было, и войска остались на полуострове.

В Салониках британские войска, частично переброшенные с Галлипольского полуострова, присоединились к французам, чтобы облегчить положение Сербии. Но прогресс оказался незначительным. «Ты, вероятно, спросишь, почему мы не идем вперед, – написал 1 ноября капитан Г. Х. Гордон из 10-й (Ирландской) дивизии. – На это есть веская причина: у них прочная оборона, а у нас не хватает людей». Ситуация в Салониках вызывала у него желание вернуться во Францию. «Все наши маневры здесь происходят в чернильной темноте, обычно под дождем, по едва различимым тропам среди холмов».

5 ноября болгарские войска захватили Ниш, лишив сербов контроля над участком железнодорожной магистрали Берлин – Багдад и обеспечив немцам прямую железнодорожную связь между Берлином и Константинополем [108] . Сербские войска оказывали отчаянное сопротивление, отвоевывая деревни и сдерживая продвижение наступающих армий, но постепенно были вынуждены отступать. На каждые пятьдесят снарядов австрийской артиллерии сербы могли ответить лишь одним. Артиллеристам поступали приказы снаряды зря не тратить, а позже – использовать в случае крайней необходимости.

108

Железнодорожная связь между Германией и Турцией (Берлином и Константинополем) официально была восстановлена 15 января 1916 г. Через три дня в оккупированный сербский город Ниш из Берлина прибыл кайзер Германии, присвоивший королю Болгарии Фердинанду (прибывшему из Софии) звание фельдмаршала немецкой армии. Авт.

Сжигая последний моторизованный транспорт и уничтожая тяжелые орудия, 200 000 сербских солдат и мирных жителей уходили в горы, чтобы найти убежище в соседней Албании. Идти им предстояло не одну сотню километров. Трехнедельный переход по сильно пересеченной местности дался жестокой ценой. 20 000 сербских беженцев погибли в пути. «Участники отступления, – написала мисс Уоринг в своей истории Сербии военного времени, – рассказывали путаные истории о холоде, голоде, потрясающих пейзажах, албанских засадах, тропах, усеянных трупами лошадей, о людях, умиравших на обочинах. Мы слышали о российских и британских министрах, лежавших на соломе рядом с министром иностранных дел Сербии, его женой и сыном, а в соседнем помещении – итальянские и французские министры, секретари, консулы, переводчики, слуги, все вперемешку. Мы слышали о короле, лежащем на повозке, запряженной четверкой волов, и делящем трудности пути с обычными солдатами».