Первая могила справа

— Вот поэтому я здесь. Мне нужно найти его сестру.

Я объяснила им, что произошло в тюрьме, рассказала, что Рейес в коме, но женщины так и не смогли вспомнить его сестру.

— Только она может помешать руководству тюрьмы отключить его от аппарата. Быть может, вы знаете кого-то, кто с ней общался?

— Мне нужно позвонить, — сказала Луиза.

— И мне. Может, кого-нибудь удастся найти. Сколько у нас времени?

Я посмотрела на часы:

— Тридцать семь часов.

* * *

По пути домой я позвонила Куки и попросила ее найти мистера Амадора Санчеса. Похоже, он единственный, кто знает о Рейесе что-то существенное. Было поздно, но Куки мало что любила больше, чем охоту на теплокровного американца. Дайте ей имя — и она вцепится в него, как питбуль в кость.

Не успела я повесить трубку, как мой телефон зазвонил. Это оказалась Кристал. Они с Луизой вспомнили, что ее кузина, в то время восьмиклассница, дружила с девочкой, которая иногда обедала вместе с сестрой Рейеса. Негусто, но все-таки больше, чем у меня было пять минут назад. Они пытались дозвониться до кузины, но никто не брал трубку, и они оставили ей сообщение с моим именем и номером телефона.

Записав данные и несколько тысяч раз поблагодарив собеседницу за помощь, я забежала в супермаркет за самым необходимым: кофе, кукурузными чипсами и авокадо для гуакамоле. Его много не бывает.

Выбравшись из джипа, я услышала, как кто-то окликнул меня по имени, обернулась и увидела Хулио Онтивероса. Он был выше, чем мне показалось в участке.

Я закрыла дверь автомобиля и пошла взять сумки из багажника.

— Без наручников вы лучше выглядите, — бросила я через плечо.

Он последовал за мной.

— Вы тоже лучше выглядите без моих наручников.

Ого. Придется отвергнуть ухаживания. Я повернулась к нему лицом. С этим надо разделаться одним махом.

— Медаль вашего брата за «Бурю в пустыне» лежит в тетиной шкатулке с драгоценностями.

На его лице отразилось разочарование.

— Фигня. Я там искал.

Онтиверос шагнул ближе. Его глаза сверкали от злости: он боялся, что его одурачили.

— Она меня предупредила, что вы так и скажете, — ответила я и открыла багажник. — Не в той шкатулке. А в другой, которая спрятана в подвале. За старым сломанным холодильником.

Он замолчал и задумался.

— Не знал, что у нее была еще одна шкатулка.

— Никто не знал. Она ее прятала. — Я взяла одной рукой две сумки и потянулась за третьей. — Бриллианты тоже там.

Это удивило его еще больше.

— Так у тетки и правда были бриллианты? — переспросил Онтиверос.

— Да, немного, но она хранила их для вас. — Я умолкла и смерила его взглядом. — Наверно, она считает, что для вас еще не все потеряно.

Он задохнулся от изумления, как будто новость врезала ему под дых, и прислонился к Развалюхе.

— Но откуда… Как вы могли…

— Долгая история, — перебила я, заперла Развалюху и направилась к подъезду.

— Постойте. — Онтиверос побрел за мной. — Вы сказали, что знаете, где найти три вещи, которые мне нужнее всего в жизни. А это только две.

Его по-прежнему мучили сомнения. В голове у него, точно хомяк в колесе, крутились одни и те же мысли: он пытался понять, откуда мне все известно. Я бы тоже хотела это знать.

— Ах да. — Я переложила пакеты в одну руку, а другую запустила в сумку, висевшую у меня на плече. — Нет-нет, что вы, — с сарказмом проговорила я, — не нужно мне помогать. — Онтиверос сложил руки на груди и ухмыльнулся. Чего ради я с ним вожусь? Наконец я выудила из сумки ручку. — Дайте руку.

Приблизившись, он протянул мне руку, и я записала у него на ладони телефон. Хулио подошел еще ближе и, взглянув на номер, зловеще улыбнулся:

— Это не то, чего мне хочется больше всего на свете.

Я не смутилась, шагнула к Онтиверосу и заглянула ему в глаза. Он отступил на шаг, но расплылся в широкой ухмылке.

— Хосе Онтиверос.

Он замер. Улыбка сползла с лица Хулио; он всмотрелся в ладонь.

— Он в приюте в Корпус-Кристи. [16] Но постоянно в разъездах. Моей помощнице понадобилось два часа, чтобы его отыскать, даже несмотря на информацию, которую нам дала ваша тетя.

16

Корпус-Кристи — город в штате Техас.

Хулио ошеломленно молчал, с недоверием рассматривая номер на ладони.

— Два часа? — наконец вымолвил он. — Я искал брата…

— Два года. Знаю. Ваша тетя мне сказала. — Я подхватила пакеты, и от их тяжести у меня задрожала рука. — Если вы по-прежнему сомневаетесь, да, тетушка Есения за вами присматривает. Она просила вам передать, чтобы вы взяли себя в руки, перестали влипать во всякое… не пойми что — я перефразирую ее слова — и нашли брата. Кроме вас, у него никого нет.

Выполнив свою часть сделки, я развернулась и вошла в подъезд, пока этот мачо не опомнился. Ему есть над чем подумать.

Выйдя из лифта на своем этаже, я обратила внимание, что на площадке темно, но почти не насторожилась. Сколько лет прошло, как я здесь поселилась, а управляющий никак не может починить проводку.

Я искала в сумочке ключи, как вдруг из темного угла возле моей двери послышался голос:

— Мисс Дэвидсон.

Опять? Серьезно?

Сегодня, около половины девятого утра, я исчерпала собственный запас терпения по поводу общенациональной недели «Убей или покалечь Чарли Дэвидсон». После чего вооружилась. Я выхватила глок из кобуры и прицелилась в темноту. Тот, кто прятался в углу, не был призраком. Я разглядела его, несмотря на слабое освещение. Незнакомец сделал шаг вперед, и у меня перехватило дыхание. Тедди Томас. Его невозможно было не узнать. Вылитый дядя.

Стараясь не делать резких движений, он поднял руки вверх.

Я опустила пистолет.

— Мисс Дэвидсон, я не хотел на вас нападать.

Я снова подняла пистолет и вопросительно нахмурилась. Подумала было швырнуть в парня пакеты и убежать, но авокадо были дорогие. Черт бы побрал мою слабость к гуакамоле.

Тедди замер на полпути и поднял руки повыше. В свои шестнадцать он перерос меня на добрых три дюйма.

— Я думал… я думал, что вы — одна из подручных Прайса. Мы заметали следы, и я решил, что он нас опередил.

— Так это ты ударил меня на крыше?

Он оскалился. У парня были рыжеватые волосы и светло-голубые глаза. Точно у кинозвезды или спасателя.

— Я ударил вас в челюсть. Мы одновременно оказались на крыше.

Я бросила на него убийственный взгляд и процедила:

— Молодец, нечего сказать.

Он хмыкнул и снова посерьезнел.

— Когда вы свалились с крыши, я решил, что мне конец. Теперь меня на всю жизнь упекут в тюрьму.

Опустив пистолет, я открыла дверь квартиры.